— Колоссальное изобретение, не правда ли? Лучше не придумаешь, чем холодное пепси через соломинку. Если просто, то и гроша не стоит. А она, кстати сказать, в курсе вашей работы или нет?

Виктор подхватил вопрос на лету и без всяких колебаний ответил на него вопросом:

— Что вы понимаете под словами «быть в курсе»? Я вам отвечу «да», если вы спросите, известно ли ей, что такая работа существует, и скажу «нет» в случае, если вас интересует ее знакомство со всеми деталями.

— Так-так… Ну, предположим, со всеми деталями.

— В таком случае я отвечаю отрицательно. Потому что во всех деталях работа известна только трем лицам: генеральному директору Григоре Попэ, главному инженеру Александру Некуле и мне.

— Товарищ инженер, — заговорил после долгого молчания майор, с грустью разглядывая опустевший стакан, — видите ли… Я полагаю, что настало время поставить вопрос серьезно. Ваша работа исчезла. Этот факт обязывает нас сделать ряд выводов и принять ряд мер. Но это наше дело, а вы должны нам помочь. Мы вам зададим несколько вопросов, а вас попросим все хорошенько обдумать, прежде чем станете отвечать. Хочу предупредить, что мы придаем большое значение вашим ответам.

В это время зазвонил телефон. Капитан Наста поднял трубку, молча что-то выслушал и положил её на место.

— Через десять минут сюда прибудет Черкез.

— Так-так… очень хорошо. Проводи его куда нужно. — Потом, обратившись к Андрееску, майор добавил: — Вы не против, если мы продолжим разговор в вашем кабинете?

— Нисколько. Прошу вас, спустимся на первый этаж.

Виктор поднялся, вслед за ним вышли и оба офицера.

В это время сидевший неподвижно в кресле Ончу прилагал все усилия, чтобы не швырнуть об стену роман, хотя он был довольно интересным, а Ирина Вэляну в своем кабинете пыталась сохранить спокойствие, хотя телефонный звонок, прозвучавший несколько минут назад, вывел ее из себя. Какая неосторожность! Ведь кто знает, может, и ее вызовут, станут расспрашивать…

В кабинете у Виктора Андрееску было уютно. Чувствовалась какая-то теплота, что-то очень личное, что связывает человека с помещением, в котором он проводит большую часть дня, — возникают невидимые связи между ним и окружающими его предметами, которые со временем тоже начинают выражать его сущность. Библиотека позади письменного стола говорила о специалисте, который ежедневно обращается за справками по крайней мере к нескольким работам на французском, немецком и английском языках. Стопы журналов, папки, набитые вырезками, картотека, пишущая машинка, чертежи, графики, приколотые к стене рядом с красивыми декоративными тарелками, и повсюду: на столе, на шкафу и даже прямо па полу — вазы с цветами.

— Вы здесь один работаете?

— Да. Вот эта дверь в кабинет Ирины Вэляну, но сюда она никогда не входит. Мы можем здесь говорить совершенно спокойно, и я готов отвечать на все ваши вопросы с предельной объективностью, поскольку, признаюсь совершенно честно, я чрезвычайно взволнован всем происшедшим. Вы были совершенно правы, когда сказали, что работа исчезла, а я полагал…

Андрееску запнулся.

— Говорите, говорите, не смущайтесь. Так что вы думаете?

— Не знаю, честно говоря, не знаю. Мне кажется все это абсурдным. Очевидно, что вы думаете… и не только вы, конечно, но полагаю, что и товарищ Попэ, с того момента, как он вызвал вас, думает, вполне понятно, о том же самом… Что речь идет о шпионаже. Что кто-то завладел моим проектом, но мне, повторяю еще раз, все это кажется абсурдным. Я знаю, что вы спросите, почему мне так кажется, и знаю также, что я не смогу вам на это ничего сказать, потому что и сам не знаю, отчего мне так кажется, но… истина не возникает из подобных тирад. Прошу вас меня извинить…

Морару дал ему успокоиться. Все трое стояли. Виктор Андрееску, словно опомнившись, стал предлагать садиться. Морару кивнул и опустился в удобное кресло, жестом пригласив Насту сесть рядом с ним. Капитан повиновался, но уже в следующую секунду снова стоял у окна, как будто это было его любимым местом. Андрееску сел за свой рабочий стол.

— Видите ли, — начал Морару, — я уже говорил вам, что мне придется задать вам ряд вопросов… Но я хочу, чтобы первый вопрос задали вы сами. Я бы хотел просить вас, чтобы вы сами спросили себя. Я бы мог только направить вашу мысль. Например, не приходило ли вам в голову, что папка, которую вы вручали Ончу, могла быть действительно пустой?

Андрееску чиркнул спичкой, чтобы закурить сигарету, но так и застыл. Спичка догорела до конца и обожгла ему пальцы.

— Вы должны понять, что это одна из возможных гипотез, — проговорил капитан Наста.

— Гипотеза со многими неизвестными, — не сразу и как-то неуверенно проговорил инженер.

— Оставьте на этот раз неизвестные, — подхватил Морару, — остановимся лучше на гипотезе как таковой. Давайте обмозгуем вместе, товарищ Андрееску, что же могло случиться. Подумайте!

Инженер покорно наморщил лоб.

— …последние поправки я внес в пятницу вечером, часов в одиннадцать.

— Дома?

— Нет, здесь, в этом кабинете, за этим столом.

— Какие поправки?

— Исправил опечатки. В моей работе всего двадцать две страницы, и я ее перепечатал сам.

— Сколько экземпляров?

Капитан Наста, как видно, что-то заметил из окна, потому что направился к дверям, бросив на майора вопросительный взгляд, и, получив согласие, вышел.

— В двух экземплярах, — ответил инженер. — Копирку я сжег, а оба экземпляра положил в свою папку.

— И это произошло в пятницу вечером.

— Совершенно верно.

— Это было в одиннадцать вечера, когда Ончу уже не было в институте.

— Естественно. Но я положил папку в сейф, который запирается и опечатывается. На следующий день печать была цела.

— Куда вы поставили печать, вы можете показать?

Виктор встал и подошел к сейфу.

— Вот сюда. Тут она и была до следующего дня, до тринадцати часов. Я снял печать и пошел к Ирине… товарищу Вэляну попросить новую папку, старая сильно истрепалась. Она дала мне папку, я положил туда работу и отнес ее Ончу. Вот, кажется, и все, я описал эту сцену шаг за шагом.

— Вы не задерживались в комнате вашей ассистентки?

— Нет, не больше, чем на пять минут. Получил папку, и все. Однако… В конце концов, вы знаете свое дело, и не мне подсказывать вам, но я уже говорил, что я в дружеских отношениях с семьей Вэляну…

Раздался стук в дверь, и появился Наста в сопровождении двух человек, вооруженных разными приборами. Заметив встревоженный взгляд Андрееску, Морару пояснил:

— Возможно, остались какие-нибудь следы на вашем сейфе или на сейфе Ончу. Ничего нельзя знать наперед. Долго они возиться не будут. Так кто, вы сказали, работает в соседней комнате?

— Ирина Вэляну. Хотите пригласить ее сюда?

— Нет. Давайте сами пойдем к ней.

— Хорошо.

Виктор открыл дверь, Морару последовал за ним. Ком-Комнатабыла больше кабинета инженера и загромождена разной аппаратурой, повсюду лежали стопки журналов, книги. Здесь, как и в кабинете инженера, было чуть больше тепла и чуть меньше холода, чем обычно в учреждении. На рабочем столе и на полках — множество фотографий. На одной из них Морару увидел Ирину Вэляну, узнал инженера Андрееску и решил, что второй мужчина должен быть мужем Ирины. На других фотографиях она была запечатлена одна. Большой, очень удачный фотопортрет юрисконсульта стоял на столе рядом с телефоном.

Ирина Вэляну смотрела на вошедших только с фотографий. Самой ее не было в комнате, хотя пепельница была до отказу набита окурками и сверху лежала наполовину выкуренная сигарета, которая еще дымилась, распространяя приятный запах тонкого табака.

Андрееску схватился, пожалуй слишком поспешно, за телефонную трубку и сказал:

— Найдите ассистента Вэляну…

Морару спокойно отобрал у него трубку и положил на рычаг:

— Не нужно.

Он принялся внимательно рассматривать фотографии и все помещение с веселым видом человека, явившегося с чайным визитом. И вдруг сказал: