Золотова не стала уточнять, почему «в лом». Это, как раз, ясно. Еле сдерживая разочарование, она попыталась узнать хоть что-то:

— А как это было? С вашим директором?

— Обыкновенно, — стукнуть его по башке, что ли? Вику уже трясло от нетерпения, а он все выеживался! — Поехал Петрович себе по делам. Вечерком. По дороге увидел девушку, которая голосовала. Он решил ее подвезти, потому что было жалко смотреть на то, как она под дождем мокнет...

— Дождь! — перебила его Вика, — Был дождь?

— Ты глухая? — гавкнул он. — Говорю же: вечер поздний, конец октября, дождь, слякоть, холодно. Она стоит у дороге в тоненьком плащике и трясется. Петрович и пожалел деваху! Она на заднее сидение села, молчала всю дорогу, а возле Комсомольского Парка, когда он остановился, набросила ему на шею гитарную струну.

— И как же он выкрутился?

— Вот ты настырная! — воскликнул рассказчик недовольно. Но, как и большинство профессиональных шоферов, поговорить он любил. Наконец продолжил: — Петрович у нас очень осторожный. Он человек богатый, и терять ему есть что. Вот и таскает с собой везде ножик небольшой. Со стороны — так перочинный ножик на брелке от ключей домашних, ничего особенного. Но если знать, куда им ширнуть, — так и опасная штучка получается. Вот он в руку той налетчице ножик свой и вонзил. Она сразу струну-то и отпустила. Тогда он быстро отстегнул ремень безопасности и назад бросился, между сидениями. Пока девка над порезанной рукой выла, он стукнул ее по голове и вырубил. Потом быстро уехал из Парка. Он, говорил, подумал тогда — ее приятели в кустах где-нибудь сидят!

— Но приятелей не было, — уверенно закончила Золотова.

— Ну, этого он не узнал тогда, потому что быстро укатил из Парка.

— А с девкой что? Почему он в милицию ее не отвез?

— А понял, что она психованная. Жалко опять стало. Понимаешь, она еще рассказала ему, почему такое делает. Ее, там... ну, изнасиловали несколько лет назад. Водитель завез в этот самый Парк и изнасиловал. Когда в милицию обратилась — уже три дня прошло, и на ней никаких следов насилия уже не было. Ну, его и не поймали, а ей еще сказали, что сама виновата — не надо было в машину к незнакомому садиться! А Нестор Петрович у нас такой мужик... странный.

Вика снова испытала глубинное просветление мозгов. Как все просто! Какая я дура! Ну, в милиции тоже хороши — могли бы покумекать! Есть же у них всякие методы, вон, Каменскую посмотришь — так ведь все вычислить можно. Была бы голова.

«А тебе, Вика, — наставительно обратилась Золотова сама к себе, — нечем и гордиться. Ты узнала эти сведения только благодаря случайности. Все-таки это правда, что мысли притягивают события! Если долго думать о чем-то, что тебе позарез нужно, то оно, это нужное, рано или поздно выплывет само тебе в руки! Ах, если бы...»

— Остановите здесь! — вдруг вскрикнула Вика. Задумавшись, точнее, замечтавшись, она чуть не проехала мимо здания номер пять по проспекту маршала Жукова. Там, на первом этаже, в бывшей трехкомнатной квартире Елена Павловна Овчаренко оборудовала свой частный стоматологический кабинет.

— Послушайте, — сказала Вика небритому типу за рулем, протягивая ему сторублевую купюру, — Давайте с вами встретимся? Я бы ещё хотела уточнить...

— Чего уточнять? — грубо спросил он.

— Ну, вот, детали... И потом, милиция же преступника ищет — надо им рассказать все что вы знаете...

— Ты охренела? — рявкнул он сердито, дохнув на Вику сивухой и злостью. — Да чтоб я — и в ментовку? Иди отсюда, коза драная! Выметайся! Сучка милицейская!

Он швырнул ей на сдачу пятидесятирублевую бумажку и Вика выскочила из машины как ошпаренная. Белая «шестёрка» газанула, сердито швырнула из-под заднего колеса ком земли в фонтанчике грязи и рванула прочь. Обруганная и ошарашенная Вика только и успела, что запомнить три цифры и три буквы номера, да и то не точно.

Я никогда специально не искал случая сыграть свою партию. На ловца и зверь бежит! В жизни каждого из нас есть место Случаю. Его надо использовать. Я и использовал, как мог. Вот только результат не всегда был удовлетворителен. Впрочем, недавно я придумал способ поправить и это.

А насчет Случая... Вот, например: я встаю рано, очень рано. Люблю утро, никогда не позволяю себе валяться в постели долго. Мне одинаково хорошо по утрам и зимой и летом. Зимой — уютнее, летом — мечтательнее. Люблю туманное утро и ясное. Люблю когда поют птицы и когда, например, из-за дождя они молчат. Чашка кофе, сигарета, все без телевизора, без радио, без суеты.

В то время у меня была собака. Немецкая овчарка Бек. Вообще-то, Бек был не мой. Приятель, уезжая поработать за границу, попросил взять его на передержку. Я не отказался, потому что собак люблю, а Бека, умницу, особенно. Пес умный, послушный, не гавкучий. Жены у меня нет, никому не помешает. Мы с Беком особенно дружно гуляли по утрам. Я вставал пораньше, а он уже крутил толстым своим хвостом и немного суетился, изо всех собачьих сил соблюдая достоинство и деликатность. На улице, сначала мы шли вокруг дома, потом — в скверик, а возвращались мимо мусорных баков. Тут, должен признаться, я допускал безобразное разгильдяйство, позволяя псу гонять помойных мурок! Кстати, приятель меня последними словами крыл за это, когда вернулся на Родину и Бек ему продал все наши с ним секреты. Тот же хозяин! Как утаить?

Но я о другом. В то утро, часов около пяти меня разбудил воющий звук. Я подскочил, испугался, что это Бек: он заболел, умирает и плачет перед смертью! Но пес лежал спокойно, только поднял умную крутолобую башку и навострил локаторы. Я глянул на часы, возмутился и снова попытался уснуть. Не получилось. Тогда пошел тяпнуть кофейку, а после позвал Бека пройтись не спеша, поговорить за жизнь. Однако, моего настроения Бек не одобрил, а рванул вперед, вопреки программе, прямо к помойке. Стояла ранняя осень, туман окутывал красоту мира и Бек утонул в нем как в молоке муха. Я побежал за псом, крайне недовольный вынужденным променадом. Навстречу мне попалась только одна женщина — молодая, в широком болоньевом пальто. Я увидел на минуту ее лицо и поразился его бледности. Она пошатывалась, но прошла мимо меня, намеренно торопясь. Бек вернулся от помойки и, вдруг, ни с того, ни с сего, бросился с лаем на бледную. Она сразу же заорала ужасно грубым, прокуренным голосом:

— Убери своего кобеля! Убери, говорю! Поразвели тут, людям пройти негде!

Если бы не эта ее грубость, я просто оттащил бы Бека, который кусаться не умел, но скрывал это тщательно. А так, я вдруг подумал: куда это людям пройти негде? Откуда и куда она прется в такую рань? Чутье подсказало, что идет бледная от помойки. Тогда я потащил Бека туда. Заглянул в один контейнер, в другой, в третий... В пятом сверху лежал сверток.

Я не хочу вспоминать подробности... Я не могу... Только скажу, что это был задушенный новорожденный младенец. Девочка. Бек потянул меня за бледной и я пошел, еще не понимая, зачем... Нет, понимая. К чему увертки? Я сразу все понял. Это было именно то, что я и называю: «использовать Случай».

Придерживая нервничающего пса, я шел по следу бледной. Оказалось, и это не странно совсем, она живет через стенку от меня, в соседнем подъезде! Это ее вой я слышал — она же рожала. Смотри, какая здоровая стерва, встала сразу и пошла на помойку. Господи, а когда я кофе пил, она душила девочку!

Узнав, где живет эта сука, я отвел Бека домой, вымыл ему лапы, налил воды и выдал утренний мосол. После этого я пошел готовиться к своему делу. Для начала я снова сходил к помойке и забрал оттуда мертвое тельце. И, знаете, это был самый тяжелый груз в моей жизни и самый длинный путь тоже. Мне надо было подготовиться. Правда, совсем немного, потому что все необходимо у меня уже было. Я ведь всегда готов встретить свой случай!

На этот раз я рисковал немного меньше, чем в случае с автобусным воришкой. Просто пораскинул мозгами и вспомнил, что говорили соседи о жильцах квартиры номер двенадцать. Лет десять назад это были потомственные и профессиональные алкоголики, муж и жена. Оба грязные, ободранные, вонючие! Люди видели как через двор в сторону гастронома бредет именно жена — жутковатое существо в пальто, из-под которого висел белый несуразный подол с кружавочкой. Леди не снимала пеньюара весь день. Однажды я с удивлением узнал, что у маргиналов есть ребенок, дочь. Девочка жила в деревне с бабушкой и дедушкой. Возможно, у нее был шанс! Но она не воспользовалась им, это сегодня стало мне ясно. Пару лет назад маргиналы упившись, как обычно, заснули на своей кровати. У кого-то из них была в руках зажженная сигарета, она выпала и подожгла матрас. Соседи почувствовали запах гари и взломали дверь, но парочка уже отправилась в мир иной. Никто по ним не горевал. Потом в освободившуюся квартиру приехала из деревни дочь. Она особо ничем не отличилась, и я ее не знал. Зато теперь знаю. Это мой случай!