— Шантажировать? — удивился я. — Свежая мысль! А чего с тебя поиметь можно?

— Да хоть хату мою! — Санька прямо-таки горел праведным гневом. — Только ни хрена ты не получишь, мудила! Не боюсь я тебя!

— Ну, хватит! — я поднялся с кресла. Пора было действовать. —Признаешься ты или нет, мне не важно. Я думаю, Санька, что милиция вывела бы тебя на чистую воду. Все на поверхности, бери — не хочу! Только я не для милиции голову ломал, а для себя. Мой принцип: ухо — за ухо, а жизнь за жизнь. Ты, кстати, две должен!

Парень недоуменно спросил:

— Чего тебе надо, не пойму? Денег?

— Нет. Я тоже тут задолжал... Ты не поймешь. Для себя уясни, мне повторить не лень, если ты убил человека, то готовься к смерти. А ты убил двоих людей, тех которые вырастили и выкормили тебя. И уж если и искать того, кто зажился на этом свете, то искать нужно здесь. — пальцем левой руки я указал прямо на его нос. Санька, конечно, поднял руку, чтобы отпихнуть мой палец и я ударил его в челюсть правой. Парень свалился мне под ноги. Я достал шприц.

Его тело обнаружили на следующий день на кладбище. Чета Генкиных была похоронена на новом участке кладбища и тем утром мимо их могил проезжал экскаватор, чтобы вырыть могилу для следующего захоронения. Водитель глазам своим не поверил, увидев на надгробной плите Петра Семеновича Генкина труп молодого мужчины. Когда рабочий остановил своего динозавра и выбрался из кабины, он разглядел, что из груди мужчины торчала рукоятка большого ножа с деревянной ручкой, а к ней были примотаны руки трупа.

В субботу вечером Вика решила позвонить Семенову. Чувствовала она себя почти хорошо, впервые за последнее время. Возможно тому способствовало хорошее настроение, которое посещало Вику только когда она оставалась дома одна. Семенов снял трубку после первого гудка:

— Да, — услышала Золотова его недовольный голос. Насколько он успел набраться?

— Антон, это я! — сказала Вика.

— А-а, пострадавшая! Чего надо? Шприцом в задницу не попадаешь?

Он точно был зол на весь мир, а это значит — поговорить не удастся!

— Уже ничего не надо, — разочарованно ответила она.

— Да ладно, не дури! — сказал он немного мягче, — Раз позвонила — значит есть повод выпить!

— У меня есть только повод поговорить. Я потом перезвоню, когда ты в лучшем настроении будешь!

— Ну, как желаете, мадам! — ёрничал Семенов. — Все как вам угодно, как вы хотите!

Вика положила трубку. Вот же козел! И вроде бывает нормальным человеком, но общаться с ним совершенно невыносимо!

Ругая алкаша на чем свет стоит, она достала свой портативный компьютер. Включила его рассеянным привычным жестом и открыла папку «Дева». Перечитала написанное, кое-что поправила. Потом взялась вспоминать подробности встреч со следователем и психиатром. Углубившись в свои размышления, Вика перестала замечать время.

Закончив очередную фразу, она вдруг поняла, что писать больше нечего. Часы показывали глубокую ночь, хотелось есть и спать. Напоследок Вика бегло просмотрела страницы файла. Забавно, но что-то получается... Какая-то литературная форма. Может, это начало книги? Семенов как-то сказал, что о его шефе можно книги писать. Да она сама столько раз говорила людям, что пишет именно книгу, что фантазия начала превращаться в реальность. А что если и впрямь написать? Но какая это будет книга?

В холодильнике обнаружился сыр, а в хлебнице — хлеб. Поджидая, пока закипит чайник, Вика пыталась представить себе книгу о Несторе. Писать ее в форме журналистского расследования нельзя, это ясно. Книгу рано или поздно прочитают те, кого одинокий мститель может слишком заинтересовать. Можно невольно подставить Нестора, а этого Вике не хотелось. Да, он делает противозаконные вещи, он убил несколько (десятков?) человек невероятно жестокими способами, но эти люди сами совершали преступления и, судя по всему, избежали наказания.

Писать просто детективный роман тоже было бы неправильно. Для детектива нужен идеальный главный герой, криминально закрученный сюжет, много секса, чистая любовь, погоня со стрельбой и развязка, которая поставила бы все на свои места и обеспечила торжество справедливости. Если Нестора поставить на его место — он окажется на скамье подсудимых! А справедливость у него, если верить Диме Иващенко, и вовсе своя собственная, отличная от принятой в обществе. Нет, тут наши танки не пройдут...

Но была же какая-то идея... Ох, голова моя бедная! Была идея...

Чайник закипел, бутерброд сам просился в рот. Вика безвольно отдалась гастрономическому самоудовлетворению, а, допивая горячий чай, вдруг вспомнила искомое! Благодарный за питание мозг выдал забытое решение, напомнив о недавнем разговоре с Калачевым. Тогда Золотова наврала ему об участии в конкурсе: дескать, надо нацарапать рассказ, основанный на реальных событиях. Нечто вроде собственной версии раскрытия нераскрытого преступления. Так и надо действовать!

И сразу сложился план. Надо выбрать из «Криминального Гродина» материалы о странных делах, то есть преступлениях, смысл которых остался за кадром и додумать их с позиций Нестора. Ведь уже кое-что о нем Вике известно! Худо ли бедно ли, но можно соорудить психологический портрет странного убийцы. Основой станет стресс, пережитый юношей в связи со зверским убийством его родителей, его затмевающая разум идея о тотальной справедливости, извращенная фантазия в способах убийств и высокий интеллект, позволяющий ему обстряпывать свои дела и не попадаться. Конечно, придется придать ему жизни, подсочинив пару особенностей его характера и житейские пристрастия. Надо будет придумать что он любит и что терпеть не может, как он находит свои дела, чем занимается в промежутках.

Но на то и дана природой неуемная фантазия, чтобы все это сочинить.

Наверное, Нестор все время меняет свою внешность и место жительства. Да не наверное, а точно! Дима говорил — у него есть и материальная база для обеспечения такой конспирации. Вряд ли у него есть постоянная женщина, вряд ли он бывает на встречах выпускников в своей школе...

Уже погружаясь в глубокий сон, Вика решила, что книга ее будет называться «Метод Нестора».

Автостанция встретила меня горячей пылью, вокзальной суетой, запахом жареных сосисок, дымным маревом и шепелявым объявлением о прибытии автобуса, следующего по маршруту «Поселок Курортный — Гродин». Я спрыгнул с подножки и быстро пошел по неотложному делу. Усталые от сидения ноги принесли меня в здание станции. Я сбежал по ступенькам вниз к туалетам.

Выйдя из кабинки, обнаружил у рукомойников женщину. Я удивленно уставился на нее, вспоминая какая табличка была на двери: писающий мальчик или писающая девочка? Мальчик, точно мальчик. Тем не менее, женщина выглядела в сортире, прямо сказать, к месту. На ней было замызганное трикотажное платье, пережженые патлы свисали до плеч, краснота лица выдавала привычку к беспрерывному потреблению горячительных напитков. Заметив мой вопросительный взгляд, она открыла рот, в котором не хватало большей половины зубов, и сказала нечто, что я не сразу сумел переварить:

— Мальчика хочешь?

Почему-то первой мыслью было: не хочу ли я съесть мальчика? А как мне его еще хотеть? Но потом до меня дошло, как!

— Какого мальчика? — спросил я довольно глупо.

— Этого! — она указала в грязный угол, где сидел скорчившись мальчонка, на вид лет десяти.

— Сколько?

— Пятьдесят. — перед тем как ответить, она оценивающе осмотрела мою одежду.

— Хочу, — я протянул ей требуемую бумажку.

— Лешка! — позвала она. Мальчик встал и подошел ко мне.

Я немного растерялся, но баба указала мне на кабинку.

— А ты выйди! — велел я.

Она пожала плечами и вышла. Я завел мальчика в кабинку и он молча потянулся маленькими грязными ручонками к моей ширинке. Я испытал такой ужас, что почти рефлекторно схватил его ладошку.