— Имя лучше изменить, — сказал Антон.

— Да, — согласилась Вика, — наверное. Что ты, вообще, думаешь по поводу книги?

Антон не сразу ответил на ее вопрос. Он допил остатки водки и с сожалением оглянулся на разящее спиртом пятно позади себя. Золотова, в принципе, успокоилась настолько, что даже готова была компенсировать причиненный ущерб, сгоняв за поллитрой в гастроном. Но собеседник ничего не потребовал. Снова повернулся к ней и просто сказал:

— Да чего я думать могу! Я же на шофера учился, а не на писателя!

Добравшись до своей двери, Вика нашла свернутый в трубочку лист бумаги, подсунутый под обивку. Расправив бумагу она увидела два слова, загадочных, как сам Нестор: «Exempla docent».

Но я рано собрался умирать. Точно как в поговорке: и рад бы в рай, да грехи не пускают! Пережив совсем коротенькую потерю сознания, я пришел в себя. Приоткрыв глаза, увидел — Хохол стоял надо мной, видимо соображая, сдох я или нет. Все же конь я здоровенный! Промелькнула мысль: теперь мне точно нужен ученик. Второй раз я не ошибусь, выбирая его. Я выжил, чтобы кому-то передать свое Дело.

Сразу же попытался оценить размер своих неприятностей. Я чувствовал боль внутри и снаружи. Причем ощущения подсказывали: пуля прошла насквозь. Это хорошо — не придется ее потом доставать! С другой стороны, инстинкт предупреждал: внутренние органы почти не пострадали, но надо срочно обрабатывать рану и принимать антибиотики, чтобы не загнуться от перитонита. Да и кровопотеря грозила потерей сознания. Все, что мне сейчас нужно находится у меня дома. Значит, надо туда попасть. Если я попытаюсь сейчас справиться с Хохлом, то до дома потом не доберусь.

Хохол уже понял — я жив и меня надо додавить. Он отобрал мой пистолет, уверенный в полной своей безопасности.

— Ну, гнида прыгучая, — обратился он, не сказать, чтобы вежливо. — Ты двоих моих корешей замочил, сука! Ты ответишь!

Трагически задыхаясь, как смертельно раненый боец из фильма советских времен про войну с немцами, я просипел:

— Ты, это... Я жить очень хочу... Скажу, где бабки... Только дай пожить!!!

Мысль о благородной мести за погибших товарищей моментально улетучилась из головы бандита. Он только боялся, что я его надую. Правильно, конечно...

— Ты, сука, не шустри, не надо! — предупредил он.

— Не буду. — дал я обещание, скрестив пальцы за спиной.

Противник отвернулся на минуту, чтобы заглянуть в приоткрытую дверь подвала.

— Андрей! — крикнул он, обращаясь, видимо, к парню, которого я подстрелил. — Давай сюда!

— Пошел ты к едрене фене! — донесся жизнерадостный ответ. — Я ранен, ты что не видишь!

— Тогда не получишь ни шиша, идиот! — давил на подельника Хохол. — Тебе, чо, бабок не надо?

Ответом послужило крепкий, как вонь от прорвавшейся канализации, джентльменский набор слов.

Хохол тоже не промолчал, но было понятно — мы с ним остались один на один.

— Домой меня вези... Все там...

— Если врешь — урою! — отозвался он и легонько ткнул дулом своего пистолета в мою рану. Я натурально взвыл и скорчился. Получилось очень естественно, потому что было дико больно на самом деле.

— Иди в машину, козел!

Я попытался встать, но сразу это не удалось. Тем не менее, собрался и продолжил, зажимая ладонью кровоточащую рану, слабую возню. Наконец, ноги мне подчинились. В ладонь набиралась теплая кровь. Тот путь до машины я запомню надолго. А преодолев его, я снова сказал себе: у меня будет ученик! Я выжил для этого. И все время, пока «Джип», за рулем которого сидел мой старинный приятель Опасный, я утешал себя этой мыслью. Ну, и прикидывал, конечно, как именно я поступлю с этим ублюдком.

Хохол же был уверен, что я умираю. Он несколько раз обеспокоено оборачивался на меня и приглядывался. Я бы на его месте и думать не стал — пришил бы раненого, сообщившего про квартиру где деньги лежат, бросил бы его в лесополосе, нашел бы в его одежде ключи от квартиры и поискал все что мне нужно сам. Но на то мы и люди, чтобы отличаться между собой. Возможно, недоумок думал, что у меня есть тайник, а, может, не знал номера квартиры или подозревал что я живу не один. Словом, плохо ты подготовился к делу, Хохол! Но я тебя учить не стану. Найду кого-нибудь получше.

От «Джипа» до квартиры мы добирались в три этапа с паузами для меня. А в коридоре я всей тяжестью тела рухнул на линолиум и «вырубился». Хохол в качестве реанимационных мероприятий влепил мне оплеуху. Я открыл глаза и прошептал:

— Водки... В холодильнике...

— Хватит выёживаться, козел! — рявкнул Опасный, присаживаясь на корточки. — Где бабки? Быстро!

— Сначала водки...

Он понял, что надо привести меня в чувство и огляделся в поисках кухни. В квартире было темно, только в прихожей горел пыльный светильник. Хохол поднялся на ноги и пошел по длинному коридору. Дом, где я жил, относился к нестандартным постройкам — его соорудили для элиты Гродинского химического завода. Апартаменты здесь имели грандиозную жилую площадь. Я на это и рассчитывал: пока Хохол будет бродить в коридорах и рыться в холодильнике, я успею добраться до шкафчика в ванной. Дверь в ванную была рядом, а аптечка стояла внизу, в маленькой тумбочке. Только бы меня не выдали следы крови!

О ране я старался не думать. Нельзя. Надо только гнать мысли о боли, пока пальцы нащупывают одну оставшуюся ампулу с особым составом. Если останусь в живых, займусь пополнением запасов.

Я еле успел занять прежнее положение, как Хохол показался на горизонте. Успел! Господи, как хорошо!

Когда вожделенная бутылка оказалась у моих губ, я сделал жадный глоток. Между прочим, помогло. На несколько минут стало тепло, боль как бы немного отпустила. Это не надолго, но мозги тоже стали работать лучше.

— Спасибо, — сказал я.

— Хватит меня морочить, где деньги? — вот же упорный парень этот Хохол!

— Иди в комнату... Там в стенке, в левом отделении черный сейф.

Он вернулся через минуту, злой и действительно опасный. Я сунул в карман пустую ампулу.

— Нет там ничего! Дурить меня вздумал!

Носком ботинка он пнул мой раненый бок. Я охнул и снова «потерял сознание». Хохол взял бутылку, плеснул мне в лицо и сам сделал приличный глоток из горлышка. Повернув голову так, чтобы капли стекали мимо губ, я наблюдал за ним сквозь ресницы. Он прошелся по коридору, покрутил лысой головой и снова приложился к бутылке. Расчет оказался верным: среди всей этой братвы трезвенников днем с огнем не сыскать. Тем более, если пить на халяву! Кажется, Хохол отпил еще, прежде чем вернуться ко мне и снова плеснуть отравленным алкоголем мне в лицо. Я отфыркнулся и «пришел в себя».

— Ну, так что? — прозвучал вопрос моего врага. По тембру было ясно, что препарат начинал действовать. Ему стало хорошо, легко, немного горячо в голове, но очень приятно. Потом огонь начал разливаться по телу. Хохол удивленно поглядел на бутылку, но ничего не понял. Подумал, что просто водка дорогая и действует особенным образом. Слегка помутилось в глазах и защипало в горле. Постепенно дыхание затруднялось.

— Вставай, — сказал он уже не так напористо, как раньше. — Поднимайся, гни...

Тут он что-то успел сообразить. Его жиденькие брови поползли вверх, а рука потянулась к пистолету. Но было уже поздно — ноги подкосились, доступ воздуха в легкие прекратился, зрение отказало. Он упал рядом со мной.

Стрелять я снова не решился. Будет много шума, перебужу соседей, придется объясняться, а как людям показаться в таком виде? Весь мой спортивный костюм был пропитан кровью, я шатался, рожа была бледная, а пахло от меня, сами понимаете, спиртным. Я извлек из рукава ножик.

Труп Хохла валялся в ванне трое суток, прежде чем я смог разобраться с ним по своему особому рецепту. Все это время ушло на лечение, а самой большой проблемой оказалось то, что из меня вытекло слишком много крови. Кстати, той ночью, пришлось еще и заниматься «Джипом». Обколовшись обезболивающими и антибиотиками, я отогнал его на ближайшую платную стоянку и заплатил за месяц сонному охраннику. Еле передвигая ноги, вернулся домой. Ночь выдалась кошмарная...