Эвилина так обрадовалась, будто сам Андрей Губин ей автограф дал! Господи, она не ошиблась! Ну, Гур, готовься к делу!

Но это еще не все! Как сейф-то ломать будем? Специалиста звать не хотелось — он может увидеть что там, внутри. А этого не надо. Покружив по спальне, по гостиной, по кухне, Эвилина нашла еще одну комнату — это был кабинет. Там, в ящике письменного стола, загроможденного оргтехникой, она обнаружила связку ключей необычной формы. Для ключей от квартиры у них был слишком странный вид. Снять слепки было делом одной минуты. Эту операцию Эвилина выполняла виртуозно. Гур очень хвалил.

Счастливая девушка положила ключи на место, убрала свои рабочие инструменты и свою добычу в потайной карман сумки, выключила свет в спальне, нырнула под голубое пуховое одеяло и ласково прижалась голым прохладным телом к сонному Ювелиру

«Мечта моя! — подумала она, засыпая. — Какой же ты милый!»

— Ты где была? — Вика с размаху наткнулась на вопрос, заданный особым, предупредительным тоном, как на угол стола.

— В психушке.

— Да? — саркастическое удивление грозило неприятностями. — А позавчера?

— На работе.

Она отвечала осторожно и также осторожно, будто сапер на минном поле, пробиралась в сторону ванной. Инстинкт самосохранения диктовал поведение, сходное с поведением в присутствии злой собаки: не смотреть в глаза, не бежать, не делать резких движений. Но лавина уже сдвинулась с места, посыпались первые камни и комки снега. Сейчас дрогнет стылый воздух и необратимо покатится вниз пенистая ледяная смерть.

— Грачев видел тебя с каким-то мужиком в грязной пивнушке.

— Это был алкоголик, с которым я разговаривала о пьянстве. Статью готовлю...

— А зачем про меня рассказала? Грачев все слышал.

Грачев и вправду мог все слышать, потому что Вика совсем не помнила как он выглядит, этот подлый Грачев. Друзья мужа появлялись в доме Золотовых очень редко — муж общался с ними на рыбалке. И как же только шпион запомнил саму Вику? Размышлять об этом совсем не пришлось. Теперь это не имело значения. Вика попыталась скрыться в ванной, но не увидела подножки и, споткнувшись, упала на линолеум.

— Ты болтливая сука, Вика! — первый же взрыв боли почти ослепил ее. — Это был твой любовник? Лучше говори! А еще лучше, я посмотрю в твоем компьютере этот твой материал!

— Нет, там еще ничего нет!!! — только не ноутбук! Если он доберется до него — разобьет непременно! — Не надо смотреть!

— Так это был твой любовник! Коза блудливая! Говори — хуже будет!

Хуже уже было некуда. И снова вкус крови, снова тошнотворные позывы, снова боль, боль, боль...

Когда муж ушел, Вика попыталась встать с пола. Оказалось пока невозможно. В голове пульсировал маленький злобный вулканчик. Надо полежать немного, ничего, пройдет! Все будет хорошо! Главное, лэптоп спасен...

Встать все не получалось, но Вика уже ощупала себя немного и убедилась, что слабость — результат нервного напряжения. Ничего не сломано, если не считать ребра, которое снова стало болеть и боль нарастала с каждой минутой.

Больше так жить нельзя... Но что же делать?

Зазвонил телефон. Вика собралась проигнорировать его настойчивое треньканье, но тот, кто набрал номер Золотовых, был человек необыкновенно настойчивый. Что же, вот и повод попытаться встать. Вика поднялась на ноги и ощутила приступ тошноты. Ничего, сейчас...

— Алло! — сказала она в трубку.

— Эй, — послышался знакомый глумливый голос, — Ты что там, заснула?

— Нет...

— А чо голос такой? Твой-то дома?

— Нет...

Она хотела попросить Семенова перезвонить ей завтра, но язык отказался повиноваться. Голова закружилась, ноги ослабели и она рухнула в невесомость, черноту и тишину.

— Подержите ей руку! — услышала Золотова, поднимая тяжелые веки. Над ней склонилась женщина. Она пыталась попасть иглой в вену на левой руке Вики. Женщине процедура никак не удавалась. — Да что за вены, господи! Наверно и давление упало....

— А кто вас вызвал? — вяло спросила Вика.

— Я вызвал!

Золотова скосила глаза в сторону источника звука и увидела Антона. Он, развалясь, сидел на любимом кресле ее мужа. Выглядел, как всегда, пропитым и немытым, но это было неважно.

— Спасибо, что пришел, — прошептала она, чувствуя как входит в вену игла. — А как ты дверь открыл?

Про адрес Вика спрашивать не стала — у Семенова была ее визитка с личными координатами.

— Не заперто было. Это он?

— Потом...

Говорить при врачах «скорой» о причинах своего недомогания не хотелось.

Вынимая иглу из вены, доктор сказала Вике:

— У вас сотрясение мозга. В больницу поедете?

— Нет...

— Полис есть? — продолжала задавать свои ненужные вопросы врач.

— Антон, принеси мою сумку из прихожей.

Когда люди в белых халатах уехали, оставив уйму распоряжений и инструкций, Вика попросила Семенова сходить в аптеку. Доктор назначила огромное количество лекарств. Их надо было колоть и пить, иначе обещались невероятные осложнения. После того как прозвучало слово «эпилепсия», Золотова струсила и решила немного полечиться.

«Только припадков мне для счастья не хватало!» — подумала она. Про ребро Вика не призналась. Зачем? Заставят тащиться на рентген, торчать в этих ужасных больничных коридорах, дышать запахом лекарств. Потом выпишут антибиотики и живи как знаешь! Нет, обойдемся сами.

Семенов от прогулки за лекарствами не отказался.

— Без проблем! — ответил он развязно. — Только добавь на поллитра!

— Хорошо, — согласилась Золотова, — а все-таки странно, как же ты вошел? Муж всегда запирает за собой дверь.

— На этот раз не запер.

Он исчез. Вика лежала в тихой комнате, почти физически ощущая сгущение сумерек, и думала о муже. Ситуация становилась все более печальной. На этот раз она схлопотала по голове совсем не по расписанию. Муж находился на этапе внешнего благодушия, до периода раздражения еще оставалось около недели. Значит, наблюдается трагический прогресс!

— Слушай, — раздался у нее над ухом голос Семенова. — Ты сама-то себе уколы делать умеешь?

— Нет, — от перспективы втыкания иглы в свое тело своими же собственными руками Вику снова затошнило.

А Антон уже зудел над ухом, требуя чтобы она сосредоточилась и взяла в руки шприц.

— Не боись! — пытался он ободрить совсем потерявшую мужество журналистку. — Я и в вену умею, сам научился, когда припекло. А уж такие уколы делаю просто для поднятия настроения!

— Ты что, наркоман? — Золотова и сама знала, что он не наркоман, а просто пыталась протянуть время пред экзекуцией.

— Боже, — закатил глаза Антон. — Зачем мне бешеные деньги тратить на дурь, когда у меня есть водка? Давай, давай! Снимай штаны!

— Ты чего? — отбивалась Вика, снова приписывая Семенову несуществующие пороки. — Отстань!

— Вот больная! — начинал злиться он, вздергивая углом брови. — Нужна ты мне, такая худосочная! Я баб пожирнее люблю, чтобы об кости не биться. А ты просто килька, а не женщина! Снимай быстрее свои штаны и подставляй попу, я колоть буду! Ты же не можешь, я вижу! А потом покажу, как в бедро делать уколы. Сейчас ты сама не сможешь, а завтра придется самой. Курс у тебя — десять инъекций, вот и лечись! Ты что, про эпилепсию не слышала?

Вика подчинилась. Удивительно, но она совсем не чувствовала неудобства. Будто Антон был ее старшим братом или очень давнишним любовником. Или, как это сейчас модно, приятелем — гомосексуалистом.

«Вот муж нас сейчас не видит! — подумала она с мрачной иронией. — То-то был бы повод мне отправиться к праотцам!»

— Больно? — спросил Семенов после процедуры. — Нет, не должно. Эта фигня не болючая. Но вот в бедро будет больнее. Тут надо немного попотеть. Когда сможешь вставать — будешь себе в верхнюю часть ягодицы колоть. Сюда! — он ткнул пальцем ей в бок. — Нет, ниже... Ладно, ты знаешь. Садись. Держи шприц...