Павлов заметил, что коровы колхозников кормом так или иначе обеспечены, от бескормицы не погибают.
— Вот и видно, что в деревне вы давно не живете… Если бы вы знали, как достаются эти корма! У кого мужик в доме, там проще, а вот где баба за хозяина… Да и мужики — тоже, — махнула она рукой. — Верно, коров кормят. Сена мало накашивают, а кормят сеном. Силос совсем не заготавливают, а силосом своих коров некоторые кормят. А как? Вот и вопрос… Многие, Андрей Михайлович, воруют! Совесть закладывают. Иного хорошо знаешь — честный человек, а корма ворует… А как ему быть? Он бы лучше купил, раз не дали ему накосить, но продавать сено и силос нельзя!
— И вы воровали?
— Я?.. — Варвара замялась. — Я не смогла брать, Андрей Михайлович, и не брала. А когда сильно туго приходилось — ребятишек посылала в силосную яму. Это было… А другие и теперь по ночам силос таскают… А как же быть?
В комнате воцарилось молчание. Павлову вспомнился совсем недавний разговор в Москве. К нему в номер зашел корреспондент московской газеты, просил выступить со статьей о том, как они практически осуществляют планирование сельского хозяйства. Парень оказался разговорчивым, свободно оперировал цифрами государственного масштаба, делал любопытные выводы. Был и такой разговор: еще недавно колхозных и совхозных коров было в стране лишь чуть больше, чем в индивидуальном пользовании. Но вот что любопытно: для общественного стада имелись десятки миллионов гектаров пастбищ, естественных сенокосов, многолетних трав; только кукурузой, а она в основном шла молочному скоту, засевалось более тридцати миллионов гектаров. Плюс к этому — овес, ячмень, другие концентраты. И все же кормов общественному скоту всегда недоставало. А вторая половина молочного стада страны обходилась как-то без посевов силоса и многолетних трав, при очень ограниченных площадях пастбищ. Однако, по данным статуправления, эти коровы давали молока значительно больше, чем колхозные. Откуда же корма?
На этот вопрос Павлов не мог ответить корреспонденту. А Варвара ответила! И ответ тревожный…
— Нагнала вам грусти, Андрей Михайлович, — поднялась Варвара. — Я еще чайку подогрею… — Вернувшись из кухни, присела к столу. — Вообще-то и радости много, Андрей Михайлович… Вот слушали мы по радио, да и по телевизору недавно передавали — про новый пятилетний план. Да вы-то сами на съезде были, все слышали… Обратили побольше внимания и на колхозников. Культуру и быт хотят сделать, как в городе.
Павлов оживился.
Он ведь и выехал в район, чтобы узнать, как восприняты решения партийного съезда.
— Видать, кто-то из деревенских попал на высокий пост, вот и заботы больше, — простодушно заключила Варвара.
В это время хлопнула дверь на кухне. Варвара заспешила туда.
— А, Степан Петрович! — воскликнула она. — Раздевайся, раздевайся! — последнее слово она выкрикнула, забежав в комнату. Убирая со стола стопки и недопитую бутылку, шепнула Павлову: — Председатель колхоза Орлов.
Павлов улыбнулся этой женской хитрости, вышел на кухню. Орлова он знал, когда тот еще работал в колхозе у Соколова бригадиром, парторгом, механиком и заместителем.
Варвара Петровна пригласила гостя к столу.
Орлов начал рассказывать о делах в колхозе. Прошлый неурожайный год притормозил осуществление намеченных планов строительства, особенно культурного, сказался и на оплате труда колхозников. Но все же оплата выше, чем три-четыре года назад. Орлов доволен новым порядком планирования.
— Поначалу как-то непривычно, — продолжал Орлов. — Такого большого-то доверия нам еще не было. А в этот раз… — Он пожал своими могучими плечами, — а в этот раз все прикинули на карандаш, теперь, Андрей Михайлович, убыточной продукции планировать не будем. Один хороший урожай взять бы, тогда мы круто пошли бы. Сейчас все же, — он развел широкими ладонями, — сейчас туго с деньгами, а у нас тут главные деньги делает хлеб!
— И хозяйственный расчет, — добавил Павлов.
— Это само собой. Мы хозрасчет вводим помаленьку. На первое время все, как у Соколова.
Павлов слушает Орлова, а сам вспоминает: об одном хорошем урожае говорил когда-то и Соколов. Было это лет десять назад, когда первый раз была поднята закупочная цена на зерно. И хорошо, что Орлов ориентируется на Соколова: ошибки не будет… А не потому ли у Соколова дела лучше, что его колхозу фактически дали право самостоятельно планировать свое производство? Давно еще, при Павлове, было решено в производственные дела колхоза «Сибиряк» не вмешиваться. И ведь не ошиблись! Разве можно забывать, что именно у Соколова выросли хорошие помощники, которых выдвинули на большую работу: при большей самостоятельности быстрее мужают люди. Павлов спросил о прогнозах на урожай.
— Иван Иванович говорит: будет урожай! Есть признаки… И подготовлены лучше: самые запущенные земли мы в прошлом году пропаровали, почти пятую часть пшеницы по парам будем сеять, а это надежно.
Варвара Петровна поднялась:
— Дорогие гостеньки, разрешите мне на ферму сходить — дойка начинается, а у нас одна доярка заболела…
— Вообще-то и мне надо собираться, — заметил Павлов. — Но к вам есть просьба… Смогли бы вы сами сделать хронометраж работы доярок вашей фермы?
— Это сколько минут на дойку, сколько на кормежку?
— Вот-вот… А на обратном пути я заеду.
— Сделаю, Андрей Михайлович! — пообещала Варвара.
Разговор с Орловым пошел о доярках, о молодежи. Орлов говорил, как и Варвара: жить стали богаче, однако молодежь уходит из деревни.
— А вот на Кубани нет этой проблемы.
— Так там и деревушек нет таких, — быстро отозвался Орлов. — К нам каждый год комбайнеры оттуда приезжали, рассказывали. Там станица — все равно что город, десятки тысяч населения. Да и богатеть там колхозы раньше нашего начали. Природа на Кубани щедрее, жизнь много дешевле нашей. И вообще, Андрей Михайлович, не могу понять: почему такое неравное отношение к одному и тому же делу? — жестикулируя руками, продолжал Орлов. — Там огородным участком колхознику можно прожить! С садом, конечно. Все растет как на дрожжах. И оплата у них всегда выше нашей, а прожиточный минимум много ниже, чем в Сибири. У нас нужны и полушубки, и валенки, и теплые шапки, и дров больше надо. Почему это никак не учитывается? Ведь и от нас стали уезжать на Кубань. Правда, — продолжал он, опускаясь на стул, — слух прошел, что там больше не принимают в колхозы — излишек людей получился. А ведь хлебом, молоком и мясом страну кормят, главным образом, Сибирь и Казахстан. Так ведь?
Павлов кивнул в знак согласия.
— Передний край — Сибирь, а людей в тыл сманиваем. Правильно ли это?
Отвечать надо, а что? Павлов как-то прочел в газете статью ученого и ужаснулся: за последние пять лет из Сибири уехало на пятьсот тысяч человек больше, чем приехало. И это несмотря на то, что в Сибирь по путевкам комсомола, по вербовке на большие стройки приезжают десятки тысяч людей. За эти же годы население сибирских городов сильно увеличилось, а это означает, что весь отлив людей — и в другие края, и в сибирские города происходит из сельской местности.
Павлов ставил уже этот тревожный вопрос в Москве и знал, что правительством разрабатываются некоторые меры.
— Вывод, думается, один, — продолжал Орлов. — Максимально насыщать техникой наши хозяйства.
— Мы не успеваем выкупать то, что нам выделяют, денег у некоторых недостает, — возразил Павлов.
— Да, денег недостает, — согласился Орлов. — И еще плохо — для села умных машин мало делается. Почитаешь в газетах: студентов и учеников экзаменуют машины. А для деревни доброго доильного аппарата не могут сделать. Смешно ведь, Андрей Михайлович, но так и нет машин для механизированной раздачи кормов. А самое главное — нет у нас комплекса машин, чтобы весь процесс, скажем, на ферме механизировать от начала до конца.
Бывший механизатор Орлов сел на свою «лошадку».
— В прошлом году мы ездили в Березовский совхоз, — продолжал он. — Вы видели, Андрей Михайлович, как там механизирована сортировка и сушка зерна? Вот и мы насмотрелись. На сердце прямо-таки радостно становится: сумели же люди сделать доброе дело. Все механизмы делают! Вот такая комплексная механизация нужна и на фермах. Не очень уж и сложные машины нужны, а мало почему-то их или совсем нет. Особенно для комплексной механизации. У нас пятьдесят тракторов, но ведь одиннадцати марок — с ума сойти…
