Вера Васильевна поддержала мужа:

— Странно получается: ветеринарам доверяют, агрономам же… — Она запнулась, исподлобья посмотрела на Несгибаемого, усмехнулась: — Это потому, Михаил Андреевич, что у нас очень много стало агрономов. Всякий, кто читает газеты и журналы, уже считает себя достаточно осведомленным в делах агрономии. А ведь вы хорошо знаете: каждое поле — это все равно что у ветеринаров отдельное животное. Нельзя и подумать, что ветврач всему стаду пропишет одно лекарство. А у нас не только одному хозяйству, целому району порой предписывают одно лекарство. И в то же время много говорят о научно обоснованном ведении земледелия. А ведь научно обоснованное ведение земледелия — как раз и есть индивидуальный подход к агротехнике каждого поля.

Она начала называть номера полей, характеризовать каждое. Очень убедительно показала, что даже на двух соседних полях не может быть одинаковой агротехники.

Павлов прислушивался к словам Веры Васильевны, а сам думал так: вот собрались пять агрономов, у всех разные чины, но все имеют отношение к земле-матушке. И кому же пытаются доказать свою правоту эти труженики земли, двадцать лет работающие агрономами в одном хозяйстве, на одних и тех же полях? Агрономам!

До чего же грустно становится Павлову.

Вера Васильевна осталась, чтобы проследить за закладкой опытных делянок, муж отдал ей ключ от своего потрепанного «Москвича», стоявшего у лесополосы. Климова посадили рядом с шофером.

У каждого поля Климов останавливал машину и вел гостей по дороге вдоль лесозащитной полосы, рассказывал историю поля.

Павлов думал: много ли найдется таких агрономов, которые проработали в одном хозяйстве пусть не двадцать, а хотя бы десять лет? Единицы. И не в этом ли одно из главных объяснений беспорядка на полях многих хозяйств?

Он высказал свою мысль. Климов первым отозвался:

— Опять же причина одна: доверие! Если агроному доверяют, разве он согласится на частую смену хозяйств? Никогда. Если он, конечно, настоящий агроном, — уточнил он. — Поля надо полюбить. А тут, — он усмехнулся, оглянулся на Павлова, — тут, пожалуй, не бывает любви с первого взгляда. Нет. Нужно сначала по́том полить землю; за один-два года не успеешь влюбиться… Читал как-то в газете восторженную статью о молодом агрономе… Приехал накануне сева, а осенью его колхоз собрал хороший урожай. И что вы думаете — весь успех приписан молодому агроному. Да разве можно так? За одну весну он ничего капитального для урожая сделать не мог, это ясно всякому агроному. Природа, конечно, помогла. Я к тому говорю, что такими приемами можно испортить молодых агрономов. А потом, смотришь, человек после похвалы на выдвижение пошел — в райплан, в райком комсомола или еще куда-то.

Несгибаемый заметил, что выдвигать надо умных, энергичных людей, знатоков своего дела.

— Именно так, — согласился Климов. — Знатоков! Но разве тот, кто два года побыл полевым агрономом, знаток? Разве он заслужил уже право давать советы другим, более опытным?.. Продвижение для агронома — это ежегодная прибавка урожая на полях.

— Но кто-то должен же руководить! — бросил Михайлов.

Климов, ничего не ответив, повернул направо.

— А вот и шестое поле третьего отделения.

Когда вышли из машины, Климов сказал примерно так: если к нему приедет опытный агроном, знаток сибирских условий, он с душой выслушает его советы и мысли. Если же приедет «канцелярский агроном», он будет слушать его только из деликатности.

Михайлов взбеленился:

— А дисциплина?

— Бросьте, Борис Петрович, на дисциплину ссылаться, — резко ответил Климов. — Давайте на вещи смотреть трезво. Вот вы главный агроном управления, мне нельзя вас ослушаться, я это понимаю. Но если не по чинам, а по совести: есть ли у вас серьезные основания давать нам агрономические советы?

— Много на себя берете, Василий Васильевич! — зло бросил Михайлов.

— Может быть. Но откровенно говоря, я не могу понять: что вы советуете молодым агрономам?

— Ладно вам, петухи, — видя, что назревает конфликт, проговорил Несгибаемый. — Давайте лучше поговорим о деле, которое ждет решения. Какая агротехника для нынешней весны самая подходящая и надежная?

— Пусть скажет товарищ Михайлов! — отрезал Климов.

Куда девалось простодушное выражение на лице Климова! Он сразу посуровел, серые глаза его стали какими-то колючими.

— А ваше мнение? — настаивал Несгибаемый.

— Пусть сначала скажет главный агроном, — упорствовал Климов.

Михайлов молчал и смотрел на носки своих модных ботинок.

Павлов поинтересовался: ведется ли в совхозе книга истории полей?

— А как без истории полей можно вести полевое хозяйство? — удивился Климов. — Эта книга — наш главный советчик.

И вот теперь, попав в родную стихию, Климов заговорил об особенностях нынешней весны, о состоянии своих полей, о наиболее целесообразной агротехнике. Говорил он вдохновенно, просто и очень убедительно.

Когда добрались до совхозной усадьбы, Климов привел гостей в свой кабинет. Тут множество снопов и снопиков различных культур. Эти снопы и снопики стояли вдоль стен, висели на стенах, лежали на столе. А возле стола с двумя тумбами стоял большой шкаф. За его стеклянными дверцами аккуратно расставлены книги, журналы. Несгибаемый сразу же подошел к книжному шкафу.

— И время для книг находите? — повернулся он к Климову.

— Приходится выкраивать… Иначе нельзя! Столько новинок рождается, столько интересного, проверенного в других местах… Чтобы не открывать уже открытое, приходится следить за литературой. Вот только беда… — Климов показал рукой на полку в шкафу, на которой размещались сельскохозяйственные журналы. — Мы выписываем девять журналов, а всех-то их несколько десятков. Очень уж узко специализированы наши сельскохозяйственные журналы. По каждой отрасли — свой журнал, даже по отдельным культурам, и в каждом есть что-то нужное любому агроному. Но все эти журналы даже просмотреть немыслимо. Да и выписать все их не каждому по силам…

— Вы правы, — согласился Несгибаемый. — Я давно вносил предложение издавать специальный журнал для агронома. Чтобы в этом журнале концентрировались все новейшие достижения агрономической науки и практики.

— Именно такой журнал и нужен! — горячо подхватил Климов. — Зональные журналы стали выпускать — это хорошо. В них бы и надо концентрировать главные новинки.

Несгибаемый открыл дверцу шкафа, взял наугад сразу три книжки, но, увидев в них закладки, осторожно поставил на свое место.

— Василий Васильевич, — тихо произнес Несгибаемый. — Познакомьте нас, пожалуйста, с книгой истории полей.

Климов извлек из своего стола весьма объемистую книгу. В ней для каждого поля выделено по нескольку страниц и на каждой из них описаны «повадки» поля: степень засоренности, какой обработке каждый год подвергалось, какие сорняки особенно активно проявили себя, какой урожай и многое другое.

Павлов с затаенной завистью смотрел на эту книгу. Их же еще в институте учили, как надо вести историю полей, говорили, как это важно для агронома, для повышения урожаев на каждом отдельном поле. И первые два года работы Павлов тоже вел книгу истории своих полей, убедился, какой это мог быть увлекательный труд: назначать лечение «заболевшим полям», выписывать своеобразный рецепт лекарств для излечения и наблюдать за выздоровлением. Ему самому не довелось выписывать подобные рецепты: его начали выдвигать по служебной лестнице, и уже не было с чего писать историю полей.

И теперь он листал большую книгу, внимательно вчитывался в отдельные записи.

Но вот и последняя страница. Он захлопнул книгу, повернулся к Михайлову:

— Где еще ведется такая книга?

— Таких обстоятельных я не припомню, но… отдельные записи некоторые агрономы ведут.

Несгибаемый укоризненно покрутил головой. Теперь он начал листать книгу.

Когда вышли из конторы, Климов пригласил к себе.

— Пора бы немножко перекусить, — сказал он.