Больно и обидно было видеть это. Хотя мы понимали — противостоят два мира… Надолго ли все? И к чему может привести такое нагнетание вражды? Кто повинен в противоестественности бытия? А может, американцы не без основания боятся нас? Ведь нет-нет да и бросят нам: «Кто вас просил входить в Венгрию, в Чехословакию, в Афганистан?» Очевидно, из того и родилось угрожающее: «Русские идут!»
Конечно, мы горячились, убеждая их (да и себя), что нет ничего выше интернационального долга… Но разве долги отдают жизнью, кровью? Этот вопрос уже стучал в висках, но пока робко и тихо…
В то время я готовился к съемкам фильма «Победа» (по роману А.Б.Чаковского), и все, что я видел в США, было крайне интересным и важным. Американские впечатления подводили меня к выводу об актуальности, необходимости такой постановки.
Я уже знал, что бывают дни, когда гражданам США разрешается посещение Белого дома. Благодаря содействию А.Ф.Добрынина разрешили и нам пройтись по залам этой цитадели американской политики.
Служба безопасности, тщательно проверив нас «на глаз и на ощупь», передала очаровательной (правда, до немыслимости худенькой) служащей Белого дома — для дальнейшего сопровождения и экскурсии.
Прошлись по портретной, где находятся изображения всех президентов страны, выполненные разными художниками, в разных стилях и манерах. Разумеется, я дольше всех задержался возле портрета Трумэна — он был одним из героев моей будущей картины. Это он, получив атомную бомбу, возвестил миру, что она — «дубинка для русских парней»… Не отсюда ли начался период взаимного устрашения и неприязни друг к другу?
Милая экскурсовод обратила наше внимание на стол и кресла в одном из залов:
— Здесь беседовали президент Кеннеди и мистер Хрущев во время визита вашего лидера в нашу страну…
Не могу сказать, что двухчасовое хождение по Белому дому добавило мне какую-то особую, ценную информацию: изучение документов, просмотры кинохроники дали мне, конечно, неизмеримо больше для предстоящей работы. Но побывать в Белом доме было необходимо — это усиливало желание, чтобы прекратились наконец клевета, неприязнь, угрозы, от чего устали оба народа — и наш, и американский…
Покидая Белый дом и прощаясь с белозубой сопровождающей, я в шутку спросил:
— По всему заметно, что всех вас пугают коммунистической угрозой. А вы не боялись так долго оставаться наедине с советскими мужчинами?
Экскурсовод словно сняла с лица очаровательную улыбку и вполне серьезно ответила:
— Нет.
При этом она отвела в сторону полу жакета и показала висевший на ремне пистолет…
Такой запомнилась мне Америка 1982 года.
Трудная «Победа»
В конце 70-х — начале 80-х мир особенно заметно лихорадило от так называемой «холодной войны». Площади, улицы наших городов пестрели призывами: «Миру — мир», «Мы — за мир!» На митингах и собраниях, в газетных статьях, в телепередачах постоянно звучало: «Нет войне!»
Партийные работники разъясняли в различных коллективах позицию правительства в создавшейся ситуации. У нас в Союзе кинематографистов на расширенном заседании секретариата выступил заведующий отделом ЦК КПСС Леонид Замятин. Говорил он пылко, аргументированно. Запомнилось: «Мадам Тэтчер ставит ракеты в Европе», «Рейган готовится к „звездным войнам“…» Вывод был один — надо быть готовыми к отражению возможной агрессии, укреплять обороноспособность страны. А для этого требовались огромные средства. Отсюда — призыв затянуть пояса потуже…
Тогда уже стал известен план премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер о нацеливании ракет на крупнейшие промышленные центры СССР — Москву, Ленинград, Свердловск, Горький… В одну минуту они могли быть сметены с лица земли. Президент США Рейган назвал Советский Союз империей зла. Вся Америка была запугана лозунгом «Русские идут!»
Во время своего пребывания в США я замечал, как обрабатывалось сознание простых американцев. Пределом этого стал для меня увиденный в Нью-Йорке фильм «Красный рассвет» — о том, как русский десант из уродливых, звероподобных людей свалился на провинциальный американский городок и расстреливает детишек…
Наблюдал я по телевидению и такую сцену: на ринге дрались два боксера, один жирный и рыжий в трусах из флага СССР, а другой — атлет, красавец в трусах из флага США. Победил, конечно же, второй и под визги публики снял с урода красные трусы, харкал, плевал на них и вытирал ноги…
Неудивительно, что мне приходилось видеть неприязненные взгляды простых людей Америки, порядком одураченных подобного рода «наглядной пропагандой», слышать их колючие вопросы, отвечать и не просто что-то объяснять, а защищаться.
На улице, возле отеля, молодой человек, не скрывая злобы, спросил меня:
— Почему вы так много делаете фильмов о войне? Готовитесь напасть на нас?
— Для того, чтобы одни помнили, а другие знали, какое это горе — война.
Услышав русскую речь, вокруг меня собралось кольцо любопытных.
Тут я вспомнил о пребывании в селе Хлыстуновка, что на Черкассщине. Мы снимали в этой деревне эпизод документальной эпопеи «Всего дороже» (авторы сценария — замечательные публицисты Генрих Боровик и Виталий Игнатенко). И рассказал американцам о том, как из этого села во время Второй мировой войны на фронт ушли все мужчины, сто семьдесят человек, а вернулся на пепелище только один… И тот покалеченный, изуродованный войной… Рассказал, как женщины и дети, впрягаясь в лошадиную сбрую, пахали землю и заново строили жилье. Что им всего дороже мир. Вот они-то и написали об этом письмо Маргарет Тэтчер. Я по памяти процитировал строчку: «Как вы, женщина и мать, могли решиться на такое?!»
Вскоре после моего возвращения из Америки я участвовал во Дворце спорта в Лужниках в большом концерте «Товарищ Кино», поставленном Юрием Левицким. В тот вечер вместе со мной выступали мои коллеги Нонна Мордюкова, Лидия Смирнова, Всеволод Санаев, Клара Лучко, Алла Ларионова, Людмила Хитяева, Иннокентий Смоктуновский и многие другие. Знаменитые и молодые киноактеры поддерживали своим искусством акцию под девизом «Нет войне!»
Я, как актер и как член Советского комитета защиты мира, обратился со сцены к тогдашнему президенту США Рональду Рейгану с письмом:
«…В свою бытность актером вам довелось играть и порядочных людей. Сейчас американский народ доверил вам роль президента. Не превращайте ее в роль преступника. У наших стран разные пути, разные заботы, но только одна возможность существовать — мир!»
Мое выступление многократно прерывалось шквалом аплодисментов и возгласами одобрения — такой эмоциональный заряд был в зале.
Закончив чтение письма, я обратился к зрителям:
— Пожалуйста, поднимите руку, кто поставил бы свою подпись под этим обращением?
В зале вскинулось десять тысяч рук!!! Мне и сейчас кажется, что это было самое сильное, самое своевременное и самое успешное мое выступление на эстраде.
В то время только вышедшую книгу Александра Чаковского «Победа» ежедневно по главам на радио читал Михаил Иванович Царев. И то, что я слышал по радио, и мое обращение на концерте с письмом как-то соединились в моей душе: я почувствовал, что книга появилась вовремя, очень кстати.
На каком-то очередном собрании в Союзе кинематографистов речь опять пошла об обострении международной обстановки, о «холодной войне». Я не выдержал и сказал: «Что же мы все время в окопе сидим? Что же мы все время обороняемся? На нас наступают, а мы только разговоры разговариваем! Вот вышла книга Бондарева — почему мы ее не экранизируем? Вышла книга Чаковского — почему никто не думает о ее экранизации?»
Через некоторое время мне позвонил наш министр Филипп Тимофеевич Ермаш.
— Евгений Семенович, слух прошел, будто ты увлекся романом Чаковского.
— Увлекся — сильно сказано. Но по тем отрывкам, что я слышал, думаю, что материал просится на экран.
— А что, если постановку поручим тебе?
