Но этого не происходило…

Гендибаль уверенно исключил возможность наличия ментального поля у корабля. Нет, приближался он исключительно по неведению, и, как физическую угрозу, его необходимо было обезвредить.

Ментальное поле, конечно, никуда не делось, но исходить оно могло только от Геи. Ничего особо приятного в этом не было, но сейчас корабль был ближе и важнее. Надо было избавиться от него, а потом устремить своё внимание к миру Анти-Мулов.

Гендибаль ждал. Корабль должен был либо произвести какое-то действие, либо подойти настолько близко, чтобы Гендибаль обрел возможность действовать решительно и быстро.

Корабль медленно шел на сближение, потом всё быстрее и быстрее — но не предпринимал ровным счётом ничего. Наконец Гендибаль решил, что теперь силы его удара будет достаточно. Те, что на борту корабля, не ощутят ни боли, ни других неприятных ощущений — просто обнаружат, что мышцы спины и конечностей почему-то не совсем охотно реагируют на их желания что-либо сделать.

Гендибаль сузил, сфокусировал ментальное поле, излучаемое его сознанием. Набрав интенсивность, оно пересекло расстояние между кораблями со скоростью света, и Гендибаль тут же отпрянул, поражённый до самой глубины души.

Корабль Академии был защищен мощным ментальным экраном, плотность которого нарастала параллельно интенсивности ментального поля Гендибаля… Нет, не по неведению шел к нему этот корабль; он обладал неожиданным оружием, хорошо, если пассивным.

— Ага! — довольно проговорила Бранно. — Он попытался атаковать, Лайоно, смотрите!

Стрелка психонометра дрогнула, пошла вверх и затрепетала.

Разработка противоментального экранирования шла уже сто двадцать лет. Учёные Академии занимались этим в обстановке строжайшей секретности, разве что только разработка психоистории группой Гэри Селдона могла тягаться с ним в этом. Пять поколений учёных трудились над поэтапной модернизацией устройства, принцип которого не был подкреплен фундаментальной теорией.

Трудно было судить, добились ли бы они успеха, не будь изобретен психонометр — прибор, способный определять эффективность действия ментального экрана. Никто не мог объяснить, как он работает, но всё говорило о том, что это — устройство, способное измерять неизмеряемое и выдавать в цифровом выражении неисчислимое. У Бранно было сильное подозрение (которое с ней разделяли и некоторые учёные), что, если бы когда-нибудь Первой Академии удалось постичь принцип действия психонометра, она сравнялась бы со Второй Академией по способности управлять сознаниями.

Но это — в будущем. В настоящее время хватало и экрана, за которым стояло грандиозное превосходство по физическому оружию.

Бранно послала сигнал — запись синтезированного мужского голоса, звучавшего плоско и мертвенно:

«Вызываю корабль «Яркая Звезда» и членов его экипажа. Вы силой захватили корабль Флота Федерации Академии, совершив пиратский налёт. Вам предписывается сдать корабль и немедленно сдаться самим. В противном случае будет начата атака».

— Мэр Терминуса Бранно, — зазвучал голос отвечавшего, — я знаю, что вы на корабле. Пиратского налёта на «Яркую Звезду» не было. Меня пригласил на её борт капитан корабля Мунн Ли Компор с Терминуса. Я прошу вас вступить со мной в переговоры для обсуждения вопросов чрезвычайной важности для нас обоих.

Коделл наклонился к Бранно и прошептал:

— Позвольте мне поговорить с ним, Мэр.

Она резко отстранила его рукой.

— Это моё дело, Лайоно.

Настроив передатчик, она заговорила голосом не менее грозным и лишенным эмоций, чем только что звучавший синтезированный:

— Человек Второй Академии, осознайте своё положение. Если вы не сдадитесь немедленно, мы взорвем ваш корабль, мы готовы сделать это. Мы ничего не теряем, вы не нужны нам как источник информации. Мы знаем, что вы с Трентора, и, как только мы расправимся с вами, мы расправимся и с Трентором. Мы не против того, чтобы дать вам время на раздумья, но долго слушать вас не станем, поскольку сказать вам по сути нечего.

— В таком случае, — сказал Гендибаль, — позвольте мне высказаться быстро и только по делу. Ваше поле несовершенно и не может быть совершенным. Вы переоценили его возможности и недооценили мои. Я могу захватить и взять под контроль ваши сознания. Не так легко, конечно, как если бы у вас не было защитного экрана, но достаточно легко. Как только вы попытаетесь применить оружие, я нанесу удар и вот что советую понять: не будь у вас экрана, я бы видоизменил ваше сознание мягко, не причинив вам никакого вреда. При наличии экрана я вынужден буду нанести сокрушительный удар — сделать такое я способен, но не ждите от меня ни жалости, ни снисхождения. Ваше сознание будет поражено необратимо и жестоко. Другими словами: вы не сможете мне помешать, наоборот, я помешаю вам и буду вынужден сделать худшее, чем просто убить вас. Вы превратитесь в безмозглых скотов. Хотите рискнуть?

Бранно сказала:

— Вы знаете, что не можете сделать того, о чём говорите.

— Следовательно, вы хотите рискнуть? Учтите, я вас предупредил.

Коделл снова наклонился к Бранно и хрипло прошептал:

— Ради Селдона, Мэр…

Примерно секунда прошла, и ответ Гендибаля долетел до военного корабля:

— Я слежу за вашими мыслями, Коделл. Не стоит шептаться. Я слежу также и за мыслями Мэра. Она пока не приняла решения, поэтому не паникуйте раньше времени. Я прекрасно знаю: ваш экран недостаточно прочен, в нём есть прореха.

— Его интенсивность можно увеличить, — возразила Мэр.

— Так же, как и моё ментальное могущество, — парировал Гендибаль.

— Может быть, но я сижу здесь спокойно и управляю физическими приборами, обеспечивающими действие экрана, и заниматься этим могу сколь угодно долго. Вам же для пробивания экрана надо применять ментальную энергию. Вы устанете.

— Пока не устал, — заявил Гендибаль. — Уже сейчас ни один из вас не способен отдать ни единого приказа никому из членов команды вашего корабля и других кораблей. Я держу вас под контролем и пока, повторяю, не причиню вам вреда, но не делайте попыток выйти из-под контроля: иначе мне придётся усилить интенсивность моего ментального поля, и последствия будут именно такими, как я обещал.

— Я подожду, — сказала Бранно, демонстративно сложив руки на груди. — Вы устанете, а когда устанете, приказы будут отданы. Мы не станем уничтожать вас — вы к тому времени будете совершенно безвредны, я отдам приказ об уничтожении Трентора. Весь Флот Академии выступит против него. Хотите спасти ваш мир — сдавайтесь. Вашей организации не уцелеть во время этой оргии разрушения, как в дни Великого Побоища.

— А вам не кажется, Мэр, что я успею уничтожить вас, как только почувствую первые признаки усталости, и тем самым спасу свой мир?

— Вы этого не сделаете. Ваша главная цель — сохранить План Селдона. Уничтожив Мэра Терминуса, вы нанесете удар по престижу Первой Академии, всеобщей вере в неё. Её могущество дрогнет, а это вызовет колоссальный прилив воодушевления её врагов по всей Галактике. Следствием явится такой грандиозный разрыв в ткани Плана, что для вас это окажется не менее ужасно, чем уничтожение Трентора. Всё равно вы должны будете сдаться.

— Я могу вас уничтожить. Хотите поспорить?

Бранно сделала глубокий вдох, грудь её колыхнулась, и она медленно, с натугой выдохнула.

— Да! — решительно проговорила она.

Коделл мертвенно побледнел.

Гендибаль разглядывал изображение Бранно, визуализированное им в воздухе неподалеку от стены отсека. Действие экрана сказывалось — изображение было зыбким, слегка подрагивало. Фигура мужчины, сидевшего рядом с Бранно, была почти неразличима — Гендибаль на него свою энергию не тратил. Всё его внимание, все силы были сконцентрированы на Мэре.

Точности ради надо сказать, что она его изображения не видела и не могла знать, что он тоже не один, что у него есть спутница. Бранно не могла видеть выражения лица Гендибаля, его движений и делать какие-либо выводы на этом основании. В этом отношении преимущество было на его стороне.