Тревайз вывел мощность микроволнового луча на отметку 3/4. Этого должно было хватить для того, чтобы пса разорвало на куски. Шум взрыва поможет отпугнуть собак, и не придётся зря тратить энергию.

Он старательно прицелился в тварь в середине стаи, в ту, что показалась ему наиболее опасной, поскольку она не бесновалась, а, наоборот, сидела более спокойно, а потому просто-таки излучала хладнокровную уверенность в достижении цели. Пес не отрывал глаз от оружия. Смотрел он так, словно разгадал худшие намерения Тревайза и презирал его за это.

Тревайз вдруг вспомнил, что никогда не стрелял из бластера по человеку и даже не видел, чтобы это делали другие. Во время тренировок стрельба велась по наполненным водой кожаным или пластиковым манекенам: вода от выстрела почти мгновенно нагревалась до точки кипения и со взрывом разрывала оболочку.

Но кто в мирное время станет стрелять в человека? И какой человек может выстоять против бластера и силы, заложенной в нём? Только здесь, на планете, ставшей без людей враждебной…

Сознание — удивительная штука. Неизвестно почему Тревайз заметил, что солнце скрылось за тучей, и выстрелил.

В воздухе яркая вспышка, тоненькая нить, на мгновение протянулась от дула бластера к собаке. Светило бы солнце — вспышки и видно не было.

Пес скорее всего сразу ощутил поток тепла и успел дернуться, словно хотел отпрыгнуть. Но как только часть его крови и клеточной жидкости превратилась в пар, он взорвался.

Взрыв получился разочаровывающе тихим, поскольку шкура собаки была просто не настолько прочна, как оболочка манекенов, на которых они в своё время практиковались. Однако кожа, мясо, кровь и кости разлетелись в стороны, и у Тревайза противно засосало под ложечкой.

Собаки отпрянули, напуганные посыпавшимся на них градом из мелких кусков горячей плоти. Но это было, однако, лишь мимолетное замешательство. Псы тут же собрались в кучу и принялись пожирать то, что им перепало. Тревайзу стало мерзко. Какой ужас! Он не отпугнул их, он их просто подкормил. Так они никогда не уберутся. Хуже того, запах свежей крови и теплого мяса может привлечь ещё больше собак и мелких хищников в придачу.

Вдруг его окликнули:

— Тревайз, что… тут…

Тревайз оглянулся. Блисс и Пелорат спешили к нему со стороны руин. Блисс резко остановилась, протянула руки, чтобы удержать Пелората. Она смотрела на собак. Всё было яснее ясного. Что тут спрашивать?

— Я пытался прогнать их, чтобы они не тронули тебя и Джена! — крикнул Тревайз. — Можешь сдержать эту свору, Блисс?

— Вряд ли, — ответила Блисс так тихо, что Тревайз с трудом расслышал её, хотя рычание собак утихло, словно на них было наброшено звукопоглощающее покрывало.

— Их слишком много, — сказала Блисс, — и я незнакома с таким типом нейроактивности. У нас на Гее нет таких страшилищ.

— На Терминусе тоже нет! И на любой цивилизованной планете, — крикнул Тревайз, — тоже нет. Я перестреляю столько, сколько смогу, а ты попытайся справиться с остальными. Может, тебе станет легче, когда их станет поменьше.

— Нет, Тревайз. Убийство этих зверюг только привлечет других. Встань позади меня, Пел. Ты всё равно не сумеешь защитить меня. Тревайз, твоё другое оружие!

— Нейрохлыст?

— Да. Он причиняет боль. Но на малой мощности. На малой!

— Ты что, боишься сделать им больно? — в гневе бросил упрек Тревайз. — Разве сейчас время думать о том, что жизнь этих тварей драгоценна?

— Жизнь Пела драгоценна. И моя. Делай, как я говорю. На малой мощности, и стреляй только по одной собаке. Я не смогу сдерживать их слишком долго.

Собаки отошли от дерева и теперь окружили Блисс и Пелората, стоявших спиной к полуразвалившейся стене. Ближайший к ним пес сделал нерешительную попытку подойти поближе, негромко, но нервно поскуливая, словно пытаясь понять, что же сдерживает его и его сородичей, хотя они не чувствуют никакой угрозы. Некоторые псы безуспешно пытались взобраться на стену и напасть сзади.

Дрожащей рукой Тревайз настроил нейрохлыст на малую мощность. Он потреблял гораздо меньше энергии, чем бластер, и одной батареи хватало на сотню разрядов, подобных ударам кнута, но, если подумать, он и этим оружием в последний раз пользовался неизвестно когда.

Точность прицела была не так уж важна. Поскольку используемая энергия была не так велика, Тревайз мог стрелять широким пучком по всей массе собак. Именно так и разгоняли нейрохлыстами толпы людей, затевавших беспорядки.

Однако Тревайз послушался совета Блисс. Он прицелился в одну из собак и выстрелил. Пес перевернулся на спину, задергал лапами, громко, пронзительно завизжал.

Остальные собаки отпрянули от визжащего сородича, в страхе прижав уши. Потом, завизжав хором на разные голоса, развернулись и побежали прочь — сперва медленно, затем быстрее и наконец во всю прыть. Последним, скуля, ковыляя на подгибающихся лапах, захромал пес, попавший под удар хлыста.

Визг затих в отдалении, и Блисс, тяжело дыша, проговорила:

— Нам лучше уйти на корабль. Они могут вернуться. Или придут другие.

Тревайз подумал, что никогда прежде он так быстро не управлял входным механизмом корабля. И вряд ли сумел бы повторить это в другой раз.

Только ближе к ночи Тревайз почувствовал себя лучше. Небольшая полоска синтекожи, наклеенная на оцарапанную руку, немного снижала боль, но вот израненную психику залечить было не так-то просто.

Дело было не в пережитой опасности. Опасность для Тревайза значила не больше, чем для любого храброго мужчины. И не потому, что опасность возникла из совершенно непредвиденного стечения обстоятельств. Дело было в ощущении нелепости происходящего. Как бы выглядел Тревайз, если бы кто-то узнал, что его загнали на дерево рычащие собаки? Вряд ли это было бы позорнее, чем если бы его обратил в бегство щебет разъяренных канареек.

Шли часы, а Тревайз всё вслушивался — не вернутся ли собаки, не начнут ли свой жуткий вой, не станут ли царапать когтями обшивку корабля.

Пелорат вроде бы совсем не нервничал.

— Я не сомневался, дружочек, что Блисс всё уладит, но должен сказать, что ты здорово управлялся с нейрохлыстом.

Тревайз пожал плечами. Он был не в настроении обсуждать происходящее.

Пелорат держал в руках свою библиотеку — единственный компакт-диск, на котором хранились все материалы, собранные посредством исследований мифов и легенд, — с ним он и удалился в свою каюту, где находился его небольшой терминал.

Пелорат, похоже, был собой вполне доволен. Тревайз заметил это, но не спросил о причине. Времени для этого будет достаточно и потом, когда он сумеет забыть о собаках.

Когда они с Блисс остались наедине, она довольно робко спросила:

— Ты, наверное, испугался?

— Угу, — громко признался Тревайз. — Кто бы мог подумать, что при виде собаки — собаки! — я так позорно побегу?

— Двадцать тысяч лет без людей — это уже не просто собаки. Эти твари теперь — доминирующие крупные хищники.

— Я понял это, пока сидел на ветке в качестве доминирующей жертвы, — кивнул Тревайз. — Ты была совершенно права насчёт нарушения экологического равновесия.

— Оно нарушено, конечно, но только с точки зрения человека. Подумай, ведь собаки отлично делают своё дело. Я не удивлюсь, если Пел окажется прав, предполагая, что экология может самоуправляться и различные ниши будут заполнены эволюционирующими видами тех немногих животных, которых когда-то завезли на эту планету.

— Как ни странно, — заметил Тревайз, — и я об этом подумал.

— Всё может быть, но лишь в том случае, если нарушение равновесия не зашло слишком далеко и на его выправление не нужно слишком много времени. Планета может погибнуть окончательно гораздо раньше, чем это случится. — Тревайз хмыкнул. — А почему ты решил вооружиться? — прищуриваясь, спросила Блисс.

— Толку-то от моего оружия. Если бы не твои способности…

— Не только в них дело. Мне необходимо было твоё оружие. Короче говоря, одного только гиперпространственного контакта с Геей при таком количестве незнакомых мне типов сознания было мало, и я бы ничего не сумела сделать без твоего нейрохлыста.