В 1304 г. фламандцы опасались, что французы предпримут экспедицию, чтобы взять реванш за разгром при Куртре 11 июля 1302 г. Под видом бродяжки они подослали к брату Филиппа IV Карлу де Валуа, одному из французских военачальников, отравительницу и колдунью, которую, впрочем, успели разоблачить до того, как она совершила злодеяние. В 1349 г. отравили графа Гюнтера де Нассау, возможно, по наущению императора, поскольку графа считали слишком опасным в военных делах. Такое физическое уничтожение мощного врага демонстрировало беспомощность. Случалось, что слабому участнику конфликта выгоднее было проявлять nequitia,т. е. уклоняться от прямых столкновений, и действовать хитростью: обезглавить и тем самым парализовать противника до того, как он нанесет удар.

Тем более не должна удивлять замена боевого столкновения ядом в Италии. Там вообще предпочитали экономить военные усилия, и бывало, что руководивших наемными подразделениями кондотьеров обвиняли в «договорных битвах». В 1264 г. Папа Урбан IV предостерегал Карла Анжуйского от происков его соперника Манфреда, претендовавшего на королевство Сицилию. Понтифик сообщал, что Манфред послал к нему убийц, снабдив их пятьюдесятью видами яда.

В 1382 г. имел место еще более показательный случай. Людовик Анжуйский, стремившийся завоевать Неаполитанское королевство, столкнулся с соперником – Карло Дураццо, желавшим заполучить тот же самый трон. Последний чувствовал себя уязвимым на поле боя, но сделал вид, что готов к военному столкновению, и послал Людовику Анжуйскому вызов по всей форме. На самом деле посланнику Дураццо поручалось отравить Людовика ядовитым копьем. Согласно «Хронике монаха из Сен-Дени», смертоносны были не только прикосновение к копью, но даже и взгляд на него. Злодейский замысел не удался, потому что союзник Валуа граф де Потенца хорошо знал хитрости «сицилийцев». Однако когда в 1384 г. принц Людовик умер, находясь в Италии, многие приписали это событие отравлению. Неаполитанцы и позже охотно пользовались ядом. В июне 1478 г. некоего монаха подозревали в попытке отравления венецианских колодцев по заказу короля Неаполитанского. А Коммин рассказывал о другой попытке, имевшей место, по-видимому, в 1493 г. и также с неаполитанским участием. Герцог Калабрии (будущий Альфонс II Неаполитанский), являясь союзником Феррары, враждебной наземной экспансии Венеции, послал в этот город человека со специальным поручением отравить водоемы, во всяком случае доступные, потому что многие стояли запертыми на ключ.

К яду иногда обращались, чтобы компенсировать свое поражение. Во время первой итальянской войны, в которой Карл VIII стремился овладеть троном Неаполя, противник оставался верен своим методам. Французское войско постоянно преследовали сторонники терпевшей поражения армии противника, которые заражали или портили продовольствие. К муке подмешивался гипс по восточной технологии XII в., вино, а также вода в колодцах и источниках заражались. Наконец, по мнению Брантома, преждевременная смерть сына Людовика XI последовала в результате превентивного применения «итальянского букона». Как раз в это время Карл VIII планировал новый военный поход. Это обвинение сделано Брантомом через несколько десятилетий после события и не соответствует действительности. Однако в нем выразилось вполне определенное видение международных отношений.

Если верить нередко пристрастным источникам, в нескончаемом противостоянии Франции и Англии подобные козни также играли свою роль, хотя и не слишком значительную. В процессе отвоевания Французского королевства Карлом V и Дюгекленом англичане и фламандцы испытывали военные трудности. В результате они пытались отравить колодцы. Один из исполнителей преступления, попавшийся в сети правосудия и, видимо, вынужденный делать признания, говорил, что «люди Фландрии видели и понимали, что единственный способ нанести ущерб и отомстить королю Франции и его союзникам это отравление». Соответственно некоторые думали, что Эдуард IV умер от вина, присланного Людовиком XI. Французский король, добившийся в 1475 г. удаления англичан с территории Франции ценой тяжелой дани, якобы опасался их возвращения. Заговоры с целью отравления, организованные Карлом II Злым, королем Наварры, также объяснялись его военной слабостью, которая проявилась в поражении при Кошереле в 1364 г. Наконец, в эту же логику вписывалась и попытка отравления в 1473 г. Людовика XI агентами Карла Смелого Итье Маршаном и Жаном Арди. Герцог Бургундский действовал подобным образом после неудачной осады Бове, поскольку не имел сил победить французское королевство.

В XVI в. европейские монархии вели друг против друга нередко далекие наземные и морские битвы. В 1588 г. английский флот потопил Непобедимую армаду. А в 1594 г. в Лондоне раскрыли заговор с целью отравления королевы Елизаветы. При этом врачом королевы с 1586 г. был Лопез, еврей португальского происхождения, который жил в английской столице уже около сорока лет. Филипп II, король Испании и Португалии, надеялся, что Лопез отравит претендента на лузитанский престол дона Антонио, который нашел себе прибежище в Лондоне, а потом таким же образом устранит английскую королеву. Между Англией и Фландрией происходили подозрительные передвижения, которые позволили личному недругу Лопеза графу Эссексу обвинить медика, не убедив на самом деле королеву. Тем не менее врача назвали преступником, худшим, чем сам Иуда, обвинили в государственной измене, повесили, а потом четвертовали. Дело послужило разоблачению скандальных нравов Пиренейского полуострова, вдохновлявшихся, как считалось в Англии, Папой Римским.

Людовик XI, разумеется, обладал параноидальной психикой. В 1464 г. он утверждал, что венецианский посол прибыл к французскому двору, чтобы его отравить. Таким образом король поддерживал репутацию республики дожей, как государства, систематически пользовавшегося ядом против своих врагов. В конце XIX в. этим сюжетом занимался французский историк граф де Ma Латри. В 1893 г. он выпустил труд «О политическом отравлении в республике Венеции». Ma Латри обнаружил за период между 1415 г. и первой четвертью XVI в. не менее ста девятнадцати венецианских архивных документов, содержавших в себе проекты отравления подданных Светлейшей республики, которых она сочла опасными, и, прежде всего, отравления внешних врагов. Благодаря историку мы располагаем в этом вопросе довольно основательной документальной базой. В данном случае речь идет не о малоправдоподобных фантазиях авторов хроник, не о пропагандистских брошюрках, а о секретных государственных бумагах Венеции. Власти республики, прежде всего, Совет Десяти, довольно часто принимали услуги отравителей. Нередко такие услуги оказывали изгнанники, желавшие войти в милость и возвратиться. Иногда Совет Десяти сам снабжал их ядовитыми веществами. Заговоры могли строиться не только против султанов и других мусульманских государей, но и против христианских правителей, будь то в Италии или в других странах Европы. Постановление Совета Десяти от 17 октября 1509 г. к тому же совершенно официально позволяло должностным лицам собирать любые сведения о том, как лучше всего избавиться от самых непримиримых врагов республики. Однако и до 1509 г. власти пользовались тайными методами.

С апреля 1456 г. по ноябрь 1477 г. республика двадцать раз рассматривала возможности убийства турецкого султана Мехмета II, причем значительную роль в этих планах играл яд. Предложения поступали отовсюду, например, от врача султана или от новообращенного, который предлагал заразить дворцовый источник воды. В 1471 г. Совет Десяти принял три проекта. Одним из «кандидатов-отравителей» был поляк из Кракова, который осторожно заявлял, что хочет употребить яд лишь против Нечестивого, но не против какого-нибудь христианина. Другой кандидат – еврей Джакопо де Гаете состоял личным медиком при султане. В 1477 г. аналогичное преступление готовил цирюльник, однако турки раскрыли его замысел и посадили отравителя на кол. Венецианская республика тем не менее в знак благодарности предоставила пенсию его сыновьям. В конце того же года, когда венецианцы терпели поражения в Албании и в Боснии, а турки вторгались во Фриули, республика со всей серьезностью изучала два предложения: одно – отравить султана в Константинополе, второе – отравить боснийского санджака. Венецианские архивы сохранили «контракты», заключавшиеся Советом Десяти, где все удивительно точно называлось своими именами. Когда в 1481 г. султан Мехмет II умер, его конец приписывали яду венецианского происхождения. Очень возможно, что если подобные соображения и не имели под собой прочных оснований (подозревался также сын Мехмета Баязет), то, по крайней мере, деятельность венецианцев провоцировала заговоры против монарха. И она, разумеется, не прекратилась после кончины завоевателя Константинополя. Еще одна попытка отравления султана имела место прямо перед битвой при Лепанто в 1571 г. А еще около 1540 г. власти ставили задачу заражения колодцев в Турции. В архивах Большого Совета фигурировал список составляющих токсической смеси; его члены беспрерывно требовали у падуанских медиков соответствующих рецептов.