Обратите внимание, это пишет не оппонент генсека, а один из его ближайших советников, принимавший самое активное участие в разработке этой политики.
Во время одной из бесед с Н.И. Рыжковым мною был задан вопрос: думали ли они о возможных издержках экономической реформы. Ведь даже у лекарств есть противопоказания. Желая заострить проблему, я сформулировал её так: создавая яд, готовили ли вы противоядие. Ответ был отрицательным[864].
12 октября 1987 г. Михаил Сергеевич посетил Ленинград. Выступая на Марсовом поле, он прежде всего предупредил собравшихся здесь о том, что «в ходе развёртывания перестройки, демократии, внедрения нового хозяйственного механизма» «проблемы будут нарастать», а затем заявил: «Сегодня судьба нашего поколения во многом схожа с судьбой ленинградцев, которые тут боролись и выстояли. Так и нам теперь надо выдержать»[865].
Говоря о тех ленинградцах, которые «тут стояли и выстояли», М.С. Горбачёв имел в виду тех, кто защищал Ленинград в период блокады.
Но тогда получается, что он сравнивал грядущие трудности с теми, которые пережило блокадное поколение. Следовательно, в отличие от премьера он не только думал о возможных издержках перестройки, но и понимал, что она поведёт не просто к экономическому кризису, а к экономической катастрофе.
«Мне кажется, — писал последний советский премьер B.C. Павлов, — уже в то время у Горбачёва под напором первых серьёзных неудач перестройки вызрела главная «идея» дальнейших действий — взять курс на погром, на разрушение экономики, списав разруху на последствия брежневского правления»[866].
«Мировое сообщество управляемо»
В 1987 г. наметились важные перемены не только во внутренней, но и во внешней политике СССР, главным девизом которой стало «новое мышление».
«Новое политическое мышление» в СССР, — пишет Е.М. Примаков, — связывают в основном с «эрой Горбачёва». Действительно, в это время было сделано много. Разрабатывались эти новые подходы на государственной даче в Лидзаве (Абхазия) в 1987 году. Главным автором был Александр Николаевич Яковлев»[867].
В.М. Фалин утверждает, что «новое политическое мышление» под руководством А.Н. Яковлева «сочиняли» три человека: он, Георгий Арбатов и «отчасти Анатолий Ковалёв», бывший тогда первым заместителем министра иностранных дел[868].
Одной из составных частей «нового мышления» стала концепция «общеевропейского дома», которая 26 марта 1987 г. была представлена А. Ковалёвым на рассмотрение Политбюро[869], а затем 10 апреля озвучена М.С. Горбачёвым во время его пребывания в Праге[870].
Суть провозглашённого М.С. Горбачёвым «нового мышления», на мой взгляд, очень точно выразил бывший заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС К. Брутенц, назвав его «пропагандистским лозунгом», «прикрывающим сдачу Советским Союзом своих позиций»[871].
Со всей очевидностью это проявилось уже в ходе советско — американских переговоров по поводу сокращения вооружений.
После того, как 12 июня 1987 г. США изъявили согласие пойти на ликвидацию РСМД — ракет средней и малой дальности в Европе[872], М.С. Горбачёв поднял вопрос о необходимости сокращения обычных вооружений. «Проблему сокращения обычных вооружений, — заявил он, — в Европе надо решать кардинальным образом. Сейчас эта задача выходит на первый план. С такими непомерно разросшимися армиями безопасность Европы обеспечить нельзя. Если у нас больше вооружений — будем сокращать мы. Если больше у них — пусть сокращает НАТО»[873].
«В течение 1986–1987 годов, — вспоминал С.Ф. Ахромеев, — министр обороны С.Л. Соколов и я как начальник Генерального штаба много раз обсуждали положение, в котором могут оказаться наши Вооружённые силы, если рухнет созданная после войны система безопасности Советского Союза и других стран Варшавского Договора в Европе. Лётом 1987 года М.С. Горбачёву новым министром обороны Д.Т. Язовым и мной был представлен по этому вопросу обстоятельный документ с просьбой рассмотреть обостряющуюся обстановку и возникавшие проблемы совместно с военными»[874].
Михаил Сергеевич никак не отреагировал на это обращение[873].
22 октября 1987 г. в Москву прибыла американская делегация во главе с Д. Шульцем, в которой одних журналистов было 35 человек[876]. На следующий день государственный секретарь США встретился с советским генсеком[877] и передал ему приглашение посетить Вашингтон[878].
Визит был намечен на 7–9 декабря. Главная его цель заключалась в обсуждении договора о сокращении РСМД. Кроме того, планировалось, что стороны «рассмотрят вопрос о выработке инструкций своим делегациям относительно будущего договора по сокращению на 50 процентов СНВ СССР и США и договорённости соблюдать Договор по ПРО и невыходе из него в течение согласованного срока»[879].
Это означало, что вопрос о ПРО или СОИ фактически снимался. Между тем договор о РСМД ещё не был готов. В Женеве развернулись последние бои вокруг него. Они шли по нескольким направлениям, но главными были два: а) о количестве ракет, подлежащих уничтожению и б) о способах контроля над ядерным оружием средней и меньшей дальности.
7 декабря 1987 г. советская делегация прибыла в Вашингтон. На следующий день договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности с радиусом действия 500–5500 км был подписан[880].
Выступая после его подписания, Р. Рейган сказал: «Пусть 8 декабря 1987 года станет датой, которую занесут в учебники истории, датой, которая обозначит водораздел, отделяющий эру нарастания ядерной угрозы от эры демилитаризации жизни человечества»[881].
Касаясь результатов вашингтонской встречи, бывший тогда начальником Генерального штаба С.Ф. Ахромеев оценивал её как успех советской дипломатии[882]. «Каждая сторона уступила, — заявил М.С. Горбачёв, — ровно столько, сколько надо было, чтобы пошёл процесс разоружения»[883].
Согласно статье IX все касающиеся этого вопроса сведения были включены в специальный документ «Меморандум о договорённости», который, как специально отмечалось в ст. XVII Договора, являлся «неотъемлемой» его частью. Сам «Меморандум» опубликован не был, но было обнародовано его краткое изложение, из которого явствует, что Советский Союз взял на себя обязательство ликвидировать 1752 ракеты: 826 РСД и 926 РМД, а США 859 ракет: 689 РСД и 170 РМД[884].
Уже одни эти цифры показывают, насколько равноправным был подписанный договор. Но дело не только в этом.
Следует иметь в виду, что включённые в список на уничтожение советские ракеты «Пионер» имели по три разделяющиеся головные части, РГЧ. По данным, которые приведены на сайте ветеранов 44 — го ракетного полка, в 1987 г. у нас имелось 650 подобных ракет. Получается, что на 859 уничтожаемых американских боеголовок приходилось 3052 советских. Если же принять во внимание технические характеристики боеголовок, окажется, что суммарная мощность уничтожаемых американских ракет не превышала 50 мегатонн, а советских достигала почти 700[885].
