И последнее.
«Генеральный прокурор Степанков, — заявил А.Н. Яковлев, — отвечая на мой вопрос, сказал, что теперь у меня есть все основания подать в суд. И добавил, что за клевету, согласно закону, Крючков получит от трёх до пяти лет. Нашёл адвоката. Началась работа. Но потом мне расхотелось связываться с этим мошенником»[2268].
Александр Николаевич был не колхозным бригадиром, а одним из руководителей государства. И обвинили его не в том, что он пропил мешок картошки, а в государственной измене. Поэтому его объяснения на этот счёт должны были бы иметь более серьёзный характер.
Однако всё становится ясно, если учесть, что постановление Генеральной прокуратуры было принято 18 июня, а о своём нежелании подавать на В.А. Крючкова в суд А.Н. Яковлев заявил корреспонденту «Московских новостей» не позднее 10 июля. Возьмите неделю для получения постановления прокуратуры и неделю для подготовки заявления Александра Николаевича к печати и окажется, что от идеи подавать в суд он отказался почти сразу же, как только Генеральная прокуратура вынесла своё решение.
На самом деле он не собирался обращаться в суд с самого начала, о чём заявил со страниц газеты «Вечерний клуб» ещё 27 марта 1993 г., т. е. через полтора месяца после появления публикации В.А. Крючкова[2269].
Значит, опасался, что публичное разбирательство в суде может оказаться не таким, как закрытое в прокуратуре. Тем более, что суд мог проверить не только те сведения, о которых говорил В.А. Крючков и которые относились к периоду перестройки, но и те, которые относились ко времени его пребывания в Канаде.
Эта до сих пор не прояснённая до конца история лежит тёмным пятном и на биографии А.Н. Яковлева, и на биографии М.С. Горбачёва.
Между тем после встречи на Мальте о «заговоре» в верхах стали говорить почти открыто. Как вспоминает бывший советский посол в Бонне Ю. Квицинский, о том, что М.С. Горбачёв сознательно ведёт страну к развалу, ему приходилось слышать ещё в ФРГ[2270].
Подобные обвинения зазвучали и в стенах ЦК КПСС.
Первые намёки на это Михаил Сергеевич услышал весной 1989 г. Тогда он не стал обращать на них внимания[2271]. 9 декабря на заседании Пленума ЦК КПСС первый секретарь Кемеровского обкома А.Г. Мельников выразил удивление по поводу того, что «очень уж хвалят партию и правительство за перестройку все зарубежные силы, включая папу римского». Более того, он заявил, что в КПСС есть силы, «которые сознательно бьют по партии, чтобы потом легче было справиться со страной»[2272].
И хотя фамилия М.С. Горбачёв не была названа, он возмутился[2273].
Одновременно, как явствует из дневника В.И. Воротникова, Михаил Сергеевич счёл необходимым отмежеваться от Межрегиональной депутатской группы. «Попытки представить мне счёт, будто я участвую в этом, — заявил он, — даже выполняю чей — то заказ развалить партию, государство, федерацию, похоронить социализм, я отвергаю решительно и бесповоротно»[2274].
Дальше этого диалога дело не пошло, но произошедший эпизод свидетельствует, что та двойная игра, которую вёл генсек, к тому времени стала очевидна по крайней мере для некоторых членов ЦК КПСС.
Второй съезд народных депутатов СССР
В конце ноября МДГ решила вынести на Второй съезд народных депутатов вопрос об отмене 6 — й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС. С этой целью её представители предложили на заседании Верховного Совета СССР включить данный вопрос в повестку дня съезда[2275]. В голосовании принимал участие 401 депутат, из них «за» проголосовало 198 человек, «против» 173, воздержались 28. Для принятия решения не хватило всего трёх голосов[2276].
Касаясь этого вопроса, Д. Мэтлок пишет: «Лишь позже я узнал, что Горбачёв, Яковлев и Шеварднадзе в 1989 году пытались получить поддержку Политбюро для отказа от узаконения монополии партии на власть, но потерпели неудачу»[2277].
1 декабря 1989 г. МДГ обратилась к населению с призывом провести накануне съезда народных депутатов предупредительную забастовку в поддержку её предложения об отмене 6 — й статьи[2278]. Однако отклика этот призыв не получил. Не оказалось единства и среди самих межрегионалов[2279].
12 декабря открылся Второй съезд народных депутатов СССР[2280]. Представители МДГ снова внесли предложение дополнить повестку дня пунктом о 6 — й статье и снова не получили поддержки[2281].
В центре внимания съезда была программа новой экономической реформы, разработанная под руководством Л.И. Абалкина и 13 декабря представленная съезду Н.И. Рыжковым[2282].
«В конце 1989 — начале 1990 года, — пишет М.С. Горбачёв, — экономический кризис в стране начал вступать в свою острую фазу. Уже в декабре произошло абсолютное снижение промышленного производства, ускорился развал потребительского рынка, стал быстро обесцениваться рубль. Стало ясно, что экономика стоит перед серьёзными потрясениями»[2283].
Казалось бы, это должно было привести правительство к мысли о необходимости сохранения, а может быть, даже и укрепления плановых начал в экономике. Между тем предложенная Н.И. Рыжковым программа предусматривала дальнейшее продвижение к рынку, переход к которому теперь предлагалось осуществить не в три, а в два этапа по три года каждый[2284].
15 декабря на съезде выступил Б.Н. Ельцин. Не вступая в открытую полемику с обвинением, которое прозвучало в адрес руководства партии на последнем Пленуме ЦК КПСС, он встал на защиту генсека: «Не согласен с заявлением на Пленуме и здесь, что мы идём не тем путём… путь тот, социалистический»[2285]. Далее Борис Николаевич обратил внимание на медленность осуществления перестройки и напомнил, что «конкретные предложения были сделаны руководству три года тому назад» (т. е. в 1986 г. — А.О.), но были тогда «признаны политически ошибочными»[2286].
Излагая своё понимание проблемы, Борис Николаевич заявил: «Главное — определить чётко, расписать по месяцам, что сделать в 1990 году. Создать необходимые политические условия. Основной производитель — коллективный, кооперативный, индивидуальный. Землю отдать крестьянам. Упразднить министерства, преобразовать Госплан… Реформа цен, вывести из Совмина Госбанк, создать эмиссионный и резервный банки с подчинением Верховному Совету. Открыть фронт иностранным инвестициям. Самостоятельность автономий. Реформа в армии, МВД, КГБ»[2287].
В своём заключительном слове, не называя Б.Н. Ельцина, Н.И. Рыжков охарактеризовал подобные предложения как «шоковую терапию», которая «дорого обойдётся народу»[2288].
Второй съезд народных депутатов СССР одобрил предложенный Н.И. Рыжковым план перехода к рыночной экономике[2289]. За доверие правительству и его экономическую программу было подано 1532 голоса, против — 419, воздержались — 44[2290]. За постановление по докладу Н.И. Рыжкова голоса распределялись следующим образом: за — 1590, против — 215, воздержались — 84[2291].
