17 июля Политбюро рассмотрело и утвердило решение «о переводе на полный хозяйственный расчёт всех объединений и предприятий Министерства химического и нефтяного машиностроения, а также ряда объединений и предприятий других промышленных министерств»[555]. В августе Политбюро ЦК КПСС приняло постановление о переходе в 1987 г. на полный хозяйственный расчёт ещё ряда предприятий[556].
К 22 октября 1986 г. был составлен «Перечень министерств», которые должны были перейти на хозяйственный расчёт и самофинансирование с 1 января 1987 г. Он включал 8 министерств полностью и 35 предприятий ещё 15 министерств[557].
Лётом 1986 г. «Правда» высказалась за необходимость расширения деятельности кооперативов[558]. Вскоре после этого Политбюро одобрило предложения по развитию кооперации[559].
Тогда же на страницы печати был вынесен вопрос о целесообразности возрождения фермерского хозяйства[560]. Это не означало курса на ликвидацию колхозов и совхозов, но свидетельствовало о возрождении той идеи, которую выдвигал ещё Л.П. Берия: открыть возможность существования рядом с колхозами и совхозами фермерских хозяйств.
Видимо, именно тогда в «Правде» Р.И. Хасбулатов опубликовал статью, в которой поставил вопрос о необходимости разнообразия форм собственности[561].
«Лётом 1986 г., - пишет Н.И. Рыжков, — мы исправили ошибку, подготовив Постановление ЦК и Совмина «О мерах по совершенствованию управления внешнеэкономическими связями», которое увидело свет 19 августа. Это был первый после войны официальный документ, который посягал на сами принципы внешней торговли… 20 министерств, а также около 60 крупных хозяйственных объединений, уже работавших на хозрасчёте, получили право самостоятельно выходить на внешний рынок»[562].
Через пять лет право самостоятельно выходить на внешний рынок имели 35 тыс. предприятий[563].
Н.И. Рыжков рассматривает этот шаг как крупное достижение. Действительно, активизация внешнеэкономической деятельности СССР могла способствовать получению дополнительных доходов. Между тем очень важно было, чтобы эти доходы шли в общесоюзную копилку, а не растекались по министерствам и хозяйственным объединениям, не оседали в карманах их руководителей. Однако действенной системы контроля за этим принятые решения не создавали.
В результате отход от монополии внешней торговли имел своим следствием не столько укрепление советской экономики, сколько обогащение определённого круга лиц, получивших возможность самостоятельно распоряжаться государственными ресурсами. Более того, так был сделан шаг к тому, чтобы легализовать и расширить криминальные связи российской теневой экономики с иностранным капиталом.
Вслед за тем был сделан ещё один, на первый взгляд, неприметный, но на самом деле важный шаг: 28 августа 1986 г. последовал закон «Об упрощении практики выезда и въезда в Советский Союз»[564], была упрощена процедура оформления выезда за границу по семейным делам[565].
Таким образом, можно констатировать, что уже весной — лётом 1986 г. были предприняты первые меры, ведущие к разрушению основ прежней советской экономики (планирование, монополия государственной собственности, государственная монополия внешней и внутренней торговли).
«В августе 1986 г., - вспоминает В.М. Фалин, — Г. Писаревский… вручил мне записку «О противозатратном механизме»[566], на основе которой затем была составлена «Модель перестройки»[567]. Главное средство устранения затратного механизма СССР автор видел на пути ликвидации планового хозяйства и перехода к многоукладной рыночной экономике[568].
Как вспоминал B.C. Павлов, «в начале осени 1986 г.» развернулась подготовка пленума, посвящённого экономической реформе. Для этого под руководством заместителя заведующего Отдела плановых и финансовых органов ЦК Владимира Потаповича Можина была создана специальная рабочая группа[569]. Если М.С. Горбачёв выступал в качестве заказчика проекта экономической реформы, то его представителем в рабочей группе был А.Н. Яковлев, контролировал её деятельность В.И. Болдин[570].
К сожалению, материалы этой рабочей группы остаются пока недоступными. Поэтому о её деятельности мы можем судить только на основании воспоминаний. По свидетельству Л.И. Абалкина, в эту группу, которая расположилась в посёлке Волынское — 2, входили: «А. Аганбегян и А. Анчишкин, С. Ситарян и Г. Егиазярян, В. Кириченко и Г. Попов, В. Медведев и В. Можин. Периодически подключались к работе группы А. Яковлев и Г. Арбатов»[571]. К этому списку следует добавить B.C. Павлова[572].
«Мы, — вспоминает Л.И. Абалкин, — жили в отдельном корпусе… работали, как в рабское время, по 14–16 часов в сутки… окончательный текст рождался в мучительных спорах. Итогом был аналитический доклад объёмом около 200 страниц — лучшая, пожалуй, наиболее глубокая оценка развития советской экономики с конкретными предложениями по её реформированию и обновлению. По моим сведениям, доклад так и остался в одном экземпляре, которым Михаил Сергеевич с гордостью размахивал перед членами Политбюро»[573].
В этом документе, как пишет Л.И. Абалкин, «было доказано, что причины трудностей не в отдельных, частных ошибках, а глубокое порождение сложившейся системы административно — командного управления», поэтому «необходима не принятая политика «латания дыр», а радикальная реформа хозяйственного механизма. По инициативе рабочей группы было принято решение посвятить очередной Пленум ЦК комплексному рассмотрению проблемы реформ»[574].
По свидетельству Л.И. Абалкина, «в основу реформы было решено положить перестройку первичного звена — предприятия или социалистического товаропроизводителя. Поэтому наряду с подготовкой Пленума в правительственных структурах развернулась работа над проектом Закона о предприятии. Возглавил эту работу один из опытных экономистов — практиков П. Кацура, привлечённый Н. Рыжковым на работу в Совмин с должности заместителя генерального директора ВАЗа»[575].
«Одновременно, — отмечает Л.И. Абалкин, — готовилась серия законодательных актов, охватывающих коренную перестройку планирования, переход к системе госзаказа и оптовой торговле средствами производства, изменению банковской системы и другие вопросы — всего 12 крупных проектов законов»[576].
Тем временем 30 ноября 1986 г. на страницах «Московских новостей» появилась статья Льва Воскресенского «На пути к социалистическому рынку», в которой ставился вопрос о необходимости использования достижений нэпа, т. е. многоукладной рыночной экономики[577].
Эта публикация была неслучайной.
«В декабре 1986 г. в Волынском, — писал B.C. Павлов, — в одном из вариантов доклада Горбачёва было прямо и откровенно написано о том, что страна нуждается в законодательном закреплении права частной собственности на средства производства»[578]. И далее: «в то время по принципиально новому вопросу о введении частной собственности особых споров среди разработчиков, как ни странно, не возникало. Согласие мы нашли довольно быстро»[579]. «Уже в то время мы открыто говорили, что следует конституционно ввести понятие частной собственности». При этом речь шла о том, чтобы открыть возможность создания и развития частного сектора «в дополнение к сектору государственному»[580].
