В эти же дни произошло ещё одно важное событие, на которое не пожелали обращать должного внимания даже самые что ни на есть «демократические» издания. Арест руководителей союзного государства (вице — президента СССР, председателя Верховного Совета СССР, премьер — министра СССР, министра обороны СССР, председателя КГБ СССР и др.), оказавшихся причастными к ГКЧП, произошёл не по распоряжению Генеральной прокуратуры СССР, а на основании распоряжений Генеральной прокуратуры РСФСР!!![3568]
22 августа М.С. Горбачёв прибыл в Кремль в полдень и сразу же «пригласил в Ореховую комнату, где традиционно собирались только члены Политбюро, ближайших соратников — Яковлева, Бакатина, Примакова, Шахназарова, Медведева, Абалкина, Кудрявцева, Черняева. Вместе с ними был начальник Генштаба Моисеев, председатель Комитета конституционного надзора Алексеев, Генеральный прокурор Трубин, министр иностранных дел Бессмертных, Председатель Верховного Суда СССР Смоленцев»[3569].
Именно здесь «были отменены указы ГКЧП и сделаны новые назначения на ключевые посты»[3570], после чего М.С. Горбачёв подписал целую серию указов об отставках и назначениях. От занимаемых должностей были освобождены премьер — министр B.C. Павлов, председатель КГБ В.А. Крючков, министр обороны Д.Т. Язов, начальник службы охраны КГБ СССР Ю.С. Плеханов, руководитель аппарата президента СССР В.И. Болдин[3571].
Следует отметить, что единолично ни назначить премьера, ни уволить его президент не имел права. Не имел он таких прав и в отношении других членов Кабинета министров. Закон гласил: «В соответствии с Конституцией СССР Кабинет министров СССР формируется президентом СССР с учётом мнения Совета Федерации и по соглашению с Верховным Советом СССР. В таком же порядке вносятся изменения в состав Кабинета министров»[3572].
Поэтому М.С. Горбачёв прежде всего обязан был созвать Совет Федерации, получив его согласие, вынести данный вопрос на заседание Верховного Совета СССР и только после принятия отставки премьера союзным парламентом мог издать указ об освобождении B.C. Павлова от занимаемой должности. Поэтому сделанное союзным президентом на этот счёт распоряжение являлось противозаконным.
Но никто (даже самая прогрессивная печать у нас и на Западе) не стал обращать внимания и на это. Чем не пожертвуешь во имя демократии.
25 августа, задним числом и без соответствующего постановления Совета Федерации, Верховный Совет СССР одобрил отставку уже отставленного B.C. Павлова, мотивируя это тем, что Прокуратурой СССР против него было возбуждено «уголовное дело за участие в антиконституционном заговоре»[3573]. Однако эта мотивировка не имела под собой никаких оснований, во — первых, потому, что подобное дело было возбуждено только 28 августа, а во — вторых, не Генеральной прокуратурой СССР, как того требовал закон, а Генеральной прокуратурой РСФСР.
И на эти формальные мелочи никто не стал обращать внимания. Ведь речь шла о защите демократии.
В.И. Болдина заменил Г.И. Ревенко, Д.Т. Язова — М.А. Моисеев, В.А. Крючкова — Л.В. Шебаршин, А.А. Бессметных[3574] — Борис Панкин[3575].
На этом можно было бы поставить точку, если бы М.С. Горбачёвым не был подписан ещё один указ — о назначении В.П. Трушина министром внутренних дел[3576]. Однако указ об отставке Б.К. Пуго подписан не был. Этот на первый взгляд странный факт объясняется очень просто — вечером 22 — го Борис Карлович был найден мёртвым у себя в квартире[3577].
Накануне он сказал своему сыну: «Вадим, это большая игра! Умный у тебя отец, а этого не понял! Всё это большая игра, и мы в ней проиграли». И бросил реплику о М.С. Горбачёве: «Он нас всех предал, жалко — так здорово купил и так дёшево продал! Всех!»[3578].
Вокруг смерти Б.К. Пуго до сих пор идут споры. Сразу же, ещё до завершения следствия, получила распространение версия, согласно которой он покончил жизнь сам[3579]. Её разделяет и его сын[3580]. Однако в этой истории много неясного. Возникают по крайней мере два вопроса: если, как установило следствие, Б.К. Пуго сначала убил жену, а затем покончил с собой, как он смог произвести в себя два выстрела и почему его жена была обнаружена в сознании?
Гибель Б.К. Пуго и его жены положила начало целой серии странных смертей.
Вечером 24 — го в своём кремлёвском кабинете был обнаружен мёртвым маршал С.Ф. Ахромеев[3581]. Касаясь этого факта, В. Варенников заявил: «Я прекрасно знал и Бориса Карловича, и Сергея Фёдоровича. Отлично знал их характер, знал их преданность делу, своему народу, знал их душевный настрой, мне трудно предположить, чтобы они покончили с собой. Проведённое же следствие заключило, что это самоубийство. У меня на этот счёт выводы другие, я думаю, что здесь не обошлось без участия кого — то со стороны»[3582].
Самое удивительное в этой смерти то, что покончивший самоубийством С.Ф. Ахромеев был обнаружен в полу сидячем положении (!) в петле из шпагата (!), прикреплённой к ручке окна скотчем (!)[3583].
Утром 26 августа погиб управляющий делами ЦК КПСС Н.Е. Кручина. Следствие пришло к заключению, что он выбросился с балкона своей квартиры на пятом этаже[3584]. 6 октября «выбросился» из окна своей квартиры на восьмом этаже Г.С. Павлов (1910–1991), бывший управляющий делами ЦК КПСС с 1963 по 1983 г.[3585]. 17 октября тоже «выбросился» из окна своей квартиры на 12 этаже заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС американист Д.А. Лисоволик[3586].
Тем временем Б.Н. Ельцин был занят вопросом о кадровых переменах, причём не в руководстве РСФСР, а в составе советского правительства.
Как утверждает Ю.В. Скоков, 22 августа Б.Н. Ельцин пригласил к себе П.С. Грачёва, «поблагодарил за помощь и предложил ему занять пост министра обороны СССР». Павел Сергеевич поблагодарил президента России за такое предложение, но заявил, что «к такой должности он не готов». Тогда было решено, что «министром обороны СССР будет Шапошников, а Грачёв — его первым заместителем»[3587].
А пока президент России ещё только начинал решать кадровые вопросы союзного значения, ему сообщили, что М.С. Горбачёв уже произвёл первые кадровые перемены, в том числе в руководстве Министерства обороны СССР. «Ельцина, — отмечает А.В. Коржаков, — естественно, такая шустрая самостоятельность возмутила»[3588].
Несмотря на позднее время, он в ночь с 22 на 23 августа позвонил М.С. Горбачёву и потребовал отказаться от сделанных им назначений. Михаил Сергеевич, как это он умел делать, развёл руками и заявил: уже поздно, указы подписаны и сданы в печать. На его ближайшее окружение подобная аргументация действовала с убийственной силой. На Бориса Николаевича она не произвела впечатления. Прежде чем положить трубку, он сказал: «Утром буду у Вас»[3589].
