Пример второй. Ночь с пятницы на субботу, семья хочет спать, но лихт-гой (нееврей, которого нанимают гасить свечи: правоверным евреям в шабес делать это запрещено) все не приходит и не приходит, а оставлять горящие свечи на ночь слишком опасно. Наконец за дверью раздается топот, и входит Иван! Сейчас он погасит свечи, и все смогут лечь в постель… Скажите сами: может ли что-нибудь быть прекраснее гоя?

История третья. Единственного сына матери-еврейки забирают в армию. Она ведет его к врачу — но парень здоров как бык. Мать в отчаянии. Тут врач, который сочувствует женщине, обнаруживает, что у парня на голове выпали волосы, и говорит ей: "Знаете что? Я напишу, что эти проплешины — от парши, и вашего сына оставят в покое"… Скажите сами: может ли что-нибудь быть на свете прекраснее пареха?

И теперь я обращаюсь к вам: все вы одновременно и евреи, и гои, и парехи. Может ли что-нибудь на свете быть прекраснее вас?!

В экспрессе Лион — Марсель в купе сидят три пассажира. Входит еврей-коммивояжер и сразу же предлагает:

— Господа, давайте разделим путь до Марселя на четыре части. Каждый из нас на четверть пути получит в свое распоряжение целую скамью, чтобы поспать. Вы не против, если я буду спать первым, до Дижона?

Господа не против, и коммивояжер ложится.

В Дижоне он просыпается, берет с полки свой чемодан и собирается выходить. Оставшиеся три пассажира возмущены:

— Почему вы нам не сказали, что едете до Дижона?

— А вы меня и не спрашивали!

В поезде Краков — Жешув беседуют молодой польский офицер, по всей видимости выходец из еврейской интеллигенции, и старый еврей в лапсердаке. Когда они подъезжают к какому-то захолустному городку, старый еврей со слезами в голосе говорит:

— Посмотрите, пан лейтенант: в этом местечке печальный рок настиг моего бедного отца — да покоится он в мире!

Офицер вскакивает и стоит, отдавая честь, пока поезд проезжает местечко.

— …А здесь, — продолжает старый еврей, когда за окном показывается соседняя деревня, — он снова открыл свое дело.

Поезд идет в Галицию. В купе сидят еврей и офицер. На полустанке в поезд садится еще один офицер, более высокого ранга. Первый офицер вскакивает и представляется:

— Фон Розенберг.

Вошедший отдает честь и говорит:

— Фон Хохенфельс.

Тогда и еврей встает, кланяется и сообщает:

— Фон Лемберг (из Лемберга, т. е. Львова).

В вагонном купе сидят напротив армейский капитан и еврей. Еврей достает из кармана футляр с сигарами, вынимает сигару, закрывает футляр, обрезает кончик сигары, сует ее в рот и вынимает коробок спичек. Когда спичка загорается, капитан вскакивает, выхватывает сигару у еврея изо рта и выбрасывает ее в окно.

— Что вы позволяете себе? — возмущается еврей.

— Здесь вы курить не будете! — отвечает капитан.

— Но я ведь и не курил!

— И не будете совершать никаких приготовлений к этому!

Вскоре после этого капитан достает газету и разворачивает ее. Только он собирается читать, как еврей выхватывает газету у него из рук и вышвыривает ее в окно.

— Что вы себе позволяете?! — кричит капитан.

— Здесь вы не будете ср…! — отвечает еврей.

— Но я ведь и не ср…!

— И не будете совершать никаких приготовлений к этому!

— Вы уже слышали, — спрашивает еврей, — об ужасном несчастном случае на железной дороге между Варшавой и Краковом? Это было в пятницу, во второй половине дня, пути занесло снегом, поезд то и дело останавливался, команда снова и снова расчищала путь. После этого поезд ехал очень быстро, чтобы наверстать опоздание, он несся, и несся… и несся уже среди шабеса!

Еврей сидит в купе — и вдруг разражается жалобными криками:

— Евреи, я потерял бумажник!

Пассажиры, проникнувшись к нему состраданием, спешат на помощь и принимаются искать бумажник. Бумажника нигде нет. Тогда один из пассажиров, утомившись от поисков, спрашивает:

— А вы в карманах пальто посмотрели?

Еврей, испуганно:

— Но если бумажника и в пальто не окажется — тогда я пропал!

Сидят в купе гой и еврей. Вдруг у еврея зеленеет в глазах, его начинает корчить от боли.

— Ой, живот болит! — стонет он. — Я первый раз еду в поезде. Мне плохо!

— Идите до конца вагона, — говорит его спутник, — там есть дверь, на ней написано WC. Входите туда и справляйте свои дела.

Еврей ушел, но через минуту вернулся; его опять корчит.

— Там на двери написано "Занято", — жалуется он.

— Ничего страшного. В другом конце вагона есть такая же дверь.

Еврей уходит — и в отчаянии возвращается: там тоже написано "Занято".

— Делать нечего, — говорит гой. — Давайте я отвернусь, а вы расстелите на полу газету… Потом все выкиньте в окно.

Сказано — сделано. В купе жуткая вонь. Гою становится плохо, он нервно закуривает сигару. И слышит за спиной укоризненный голос еврея:

— Послушайте! Мы же в вагоне для некурящих!

Поезд переполнен. Какая-то старая еврейка спит, занимая целую скамейку. Никому не хватает решимости ее побеспокоить.

Тут подходит Мендель и трясет ее за плечо:

— Мазлтов (пожелание счастья), бабушка!

— Большое спасибо, — говорит старуха, — садитесь ко мне! Но с какой стати мазлтов?

— Я вижу вас в первый раз после вашей свадьбы!

В купе сидят друг против друга еврей и поляк. Над поляком в багажной сетке лежит тяжелый чемодан, который грозит вот-вот рухнуть вниз.

— Уберите чемодан, пока он не свалился мне на голову! — сердито говорит поляк еврею. — А не то я его в окно вышвырну!

Еврей не шевелится и безмятежно мурлычет себе под нос "тра-ля-ля-ля".

Поляк повторяет угрозу. "Тра-ля-ля!" — мурлычет еврей.

То же самое и после третьго предупреждения. Тогда поляк хватает чемодан и в ярости выбрасывает его в окно.

— Тра-ля-ля! — напевает еврей. — Это был вовсе не мой чемодан!

Кон и Грюн едут в поезде. В багажной сетке над головой Кона лежит огромный тюк. Входит проводник и говорит Грюну:

— Такой тюк нельзя считать ручной кладью. Вы должны сдать его в багажное отделение.

Кон наотрез отказывается. Спор, шум, но Кон стоит на своем. Приходит ревизор. Все бесполезно. Наконец, на очередной станции в вагон приглашают железнодорожную полицию.

— Немедленно сдать тюк! — рычит полицейский.

— Не сдам! — отвечает Кон.

Полицейский в ярости:

— Это почему же?

— Потому что это не мой тюк, — отвечает Кон.

— А чей же?

— Моего друга, Грюна.

Теперь полицейский, проводник и ревизор грозно поворачиваются к Грюну:

— Вы, вы… Почему вы не сдали тюк в багаж?

— А мне никто ни слова не сказал!

Разговор на вокзале:

— Куда вы едете?

— В Вену. У меня теща там умерла.

Второй, с уважением:

— Да-a, Вена — это город!

— Добро пожаловать в Лейпциг! Почему ты не взял с собой жену?

— Есть старое правило: не бери с собой ничего, что можно найти в дороге!

Начинающий коммивояжер, сидя в поезде, печально рассказывает:

— Тяжелое это ремесло! Я трачу столько сил, я так приветлив со всеми, и все-таки есть клиенты, которые меня обижают!