Гершеле долго жил у дяди и смертельно ему надоел. Когда он наконец стал прощаться, дядя, человек хорошо воспитанный, сказал:

— Приезжай еще, когда будет какой-нибудь праздник!

Гершеле уходит. А через час опять является.

— Что это значит? — спрашивает дядя.

— Вы сказали, — отвечает Гершеле, — чтобы я приезжал, когда будет праздник. Я уверен: когда я уезжаю, для вас это большой праздник!

Гершеле заложил свои часы.

Среди Ночи он барабанит в дверь ростовщика и кричит:

— Который час?!

— Вы что, с ума сошли — будить меня из-за этого?

— Я верю только своим часам, а они у вас!

В бедное жилище Гершеле Острополера забрался вор. Он обыскивает все углы, но ничего ценного не может найти. Наконец он останавливается, чтобы прикинуть, где еще поискать, и в задумчивости берет понюшку табака. Гершеле, который до сих пор, затаившись, лежал под своим тряпьем и наблюдал за вором, тихо подходит к нему и тоже пытается взять щепотку табака. Вор испуган.

— Да ты не бойся! — успокаивает его Гершеле. — Я хочу помочь тебе искать. Может, вдвоем мы найдем что-нибудь… Только ты потом никому об этом не рассказывай! Ни к чему людям знать, какой я бедный.

— Гершеле, — говорит знакомый, — как это получается, что ты выглядишь таким молодым?

— Очень просто: моя сварливая жена отняла у меня половину моей жизни!

Глава еврейской общины города Вильны вынужден был пойти на какую-то непопулярную меру. В Вильне жил тогда знаменитый острослов Мотке Хабад. Среди ночи Мотке пришел к дому главы общины и долго стучал в окно, пока тот не проснулся и не подошел к окну. Тут Мотке Хабад, почтительно кланяясь, сказал:

— Меня послал к вам кахал (еврейская община). Мне поручили узнать, ваше распоряжение касается только евреев Вильны в узком смысле или пригород Зинпишок тоже должен иметь его в виду?

Мотке Хабад, шутник и острослов, пригрозил однажды:

— Если община ничего мне не даст, я стану шляпником.

— Ну и что?

— При моей невезучести все дети тогда будут рождаться на свет без головы!

— Ребе, что мне делать? Мальчишки на улице бегут за мной и кричат: "обер-хохем" (главный умник)!

— А зачем ты им позволяешь? Возьми камень и брось в них!

— А в бане? Там же нет камней!

— Возьми шайку!

— А в бейс-мидраше (школе)?

— Возьми подсвечник!

— Ребе, если бы у меня была такая министерская голова и я бы знал, где что взять, я ведь тогда был бы умнее, а значит, не нуждался бы в ваших советах!

Два еврея-скототорговца в Эльзасе ведут на ярмарку корову, которая принадлежит им обоим. По дороге Берл решил подшутить над компаньоном.

— Слушай, Шломо, — говорит он, — видишь эту лягушку? Если ты съешь ее живьем, корова твоя!

Сделка выглядит заманчивой, и Шломо, давясь, глотает лягушку. Ему становится ужасно плохо, и он, разозлившись на Берла, говорит:

— Вон еще одна лягушка, Берл. Если ты ее съешь, половина коровы снова твоя!

Берл давно раскаялся в своей дурацкой шутке, и он проглатывает лягушку…

Какое-то время они молча идут рядом. Потом Берл говорит:

— Шломо, а зачем мы, собственно, слопали этих лягушек?

Цукеркандель — человек ужасно рассеянный. Когда ему приходится ночевать в гостинице, он кладет на тумбочку список дел и в конце списка в шутку пишет: "А сам я лежу в постели".

Утром он берет список. Прочитав последний пункт, смотрит на постель: там его нет! Он начинает размышлять: "Может, меня кто-нибудь украл?.. А может, я упал под кровать?

Он лезет под кровать и говорит:

— Правильно! Я тут!

Как узнать, гусыня перед вами или гусак?

Очень просто. Возьмите кусок хлеба и дайте его гусю. Если он схватит хлеб, значит, это гусак. Если схватит она, значит, гусыня.

Гуляет по крыше, кукарекает, как петух, но не петух. Кто это?

Сумасшедший.

Ночью на этом спят, днем этим едят. Что это?

Во-первых, это подушка. Во-вторых, это ложка.

Кто это: с плавниками, летает над крышами?

Мешуге рыба.

Написано в Библии, что семьдесят язычников охраняли постель царя Соломона. Что, двоих ему недостаточно было?

Нет. Потому что язычники эти были евреи.

Проклятие: чтоб ты жил как фонарь — днем просто висел, а ночью еще и горел!

Чтоб ты рос как луковица: ногами наружу, а головой в земле!

Чтоб у тебя все зубы выпали, только один чтоб остался: для зубной боли!

Чтоб тебя Бог сделал миллионером и у тебя был собственный пляж: песок в почках и вода в ногах!

Чтоб тебе было сто лет! Но — сию минуту!

Пускай у тебя будет большой дом. В нем — сто комнат. Пускай в каждой комнате стоит по сто кроватей. И пускай кадохес (лихорадка) бросает тебя из кровати в кровать и из комнаты в комнату!

В Восточной Европе существовал обычай по определенным дням недели приглашать бедных студентов-талмудистов в состоятельные семьи на обед. Практика эта не доставляла, как правило, особой радости ни хозяину, ни иешиве-бохеру (студенту).

Иешиве-бохер приходит на обед, сильно опоздав.

— Вы заставили всех ждать вас! — укоризненно говорит хозяин.

— Я вышел из иешивы (высшая школа талмудизма) с двенадцатым ударом часов, — оправдывается бохер.

— В следующий раз, — ворчит хозяин, — удар пускай настигнет вас здесь!

Бохер приглашен на обед в зажиточную семью. К столу подают творожники, и студент поглощает их в невообразимых количествах. В конце концов хозяин не выдерживает:

— Скажите, вы всегда едите с таким удовольствием?

Бохер, с полным ртом:

— Вы и представить себе не можете, что это было бы, если бы я ел с удовольствием!

В доме раввина ждут к обеду иешиве-бохера. Ребецн сегодня как раз пожарила вкуснейшую гусиную печенку. Бохер и его отменный аппетит здесь известны. Как помешать ему слопать большую часть блюда?

Раввин, кажется, придумал:

— Знаешь что? Сначала дай ему столько супа, картошки и фасоли, чтобы он наелся до отвала. И только потом приноси печенку.

Сказано — сделано. Бохер так наелся, что только отмахивается, когда его приглашают брать еще. Раввин подает жене условный знак. Она приносит печенку, и со спокойной душой предлагает ее бохеру — и он отрезает себе огромную порцию! У раввина отваливается челюсть:

— Ты же сказал, что больше ни крошки не сможешь съесть, а сам набросился на печенку, будто голодный волк!