Перевод Р. Казаковой НАЧАЛО ЛЕТА Я хочу написать о начале чудесного лета, чтобы строчки журчали, струясь, как прозрачный ручей. Я вручу базилик со словами любви и привета тем, кто в сад мой войдет, пожелав мне безгорестных дней. Полюбуйтесь на мир, как душа моя щедрый, широкий, на сури отдохните под сенью раскидистых ив. Или в сердце войдите, не надо стоять на пороге, я приму вас радушно, в почетном углу усадив. Дастархан изобилья раскрою бутон за бутоном, не скупясь угощу долгожданных гостей дорогих, как подружка заветной подружке, немного смущаясь, шепотком расскажу о мечтах и желаньях моих. Посмотрите на эти прелестные саженцы тута. Сотни дней не пвошло, а уже завязались плоды. Прикоснешься слегка и сияешь, как майское утро. Если цель благородна — не будут напрасны труды. Тут подарит плоды розовато-жемчужного цвета. Мы их «балхом» зовем, «марвартоком» ферганцы зовут. Он подспорье семье, украшенье лучистого лета. Не ленитесь, друзья, посадите в саду своем тут. Ароматная, с запахом амбры, мерцает клубника, первозданно сладка, точно жаркие угли красна… Нет, не угли. На губы красавицы нежной взгляни-ка. Вот с чем схожа и цветом, и сладостью нежной она. Положу на хрустальное тонкоузорное блюдо темно-красные ягоды-лучшей черешни моей. Кто отведает это пурпурное сочное чудо, скажет: «Нет на планете черешни вкусней и сочней». И за вишни, друзья, похвалите хозяина сада. Съешь — и спросишь себя, не попал ли ты случаем в рай. Девять ягод раздавишь, положишь кусок рафинада, чаю в чашку нальешь — несказанный получите чай! Гнется медное блюдо под гнетом сладчайших урючин, точно шарики меда, лежат они желтой горой. Стрелка каждой ворсинки сверкает, как маленький лучик, как летящая мысль, как росинка рассветной порой. Всюду нынче в избытке созревшие сладости эти. Вся отчизна — цветник, в каждый сад можно гостем войти… Небольшую газель я хотел сочинить на рассвете, а прошелся по саду — и вышла поэма почти. 1961 Перевод В.Липко
ПЛАТА ЗА СОЛЬ Помню дедовский жалкий надел шириною с танап, на земле неполитой кустарники тощие хлопка. От работы у бабушки не разгибалась спина… В поздних сумерках ужин — горшок кукурузной похлебки. Урожая не хватит, чтоб саван старухе соткать, всё уходит на подати да на уплату закята. В жаркий день для питья никогда не хватало глотка, но вода разливалась, журча, у соседей богатых. Сколько слез подсмотрел я… Не молкнут в сиротских ушах вздохи робкие жалоб, что мир этот плохо устроен. Вижу темные лица, печаль, безнадежность в глазах, слышу стон веретен и глухой перестук маслобоен. За стеною работа тяжелая ткацкая шла, ну а мне на штаны даже бязи куска не хватало. Дочь от ослы единственная у ткача умерла. Медлил он и вздыхал, — видно, силы от горя не стало. У плотины мираба бадейками хлюпал чигирь, как скрипел он, в движенье слепым ишаком приводимый… Прославляю наш день, предо мной — необъятная ширь! Но порой оглянуться на прошлое необходимо. 1961 Перевод В Державина БУКЕТ МИРЗАЧУЛЯ Прохладой Сырдарья неспешно дышит, пропахла дыней степь за пядью пядь. Сад весь в цвету, письмо для солнца пишет в сто тысяч листьев. О любви опять. Земля кругом, земля — не хватит взгляда. И мысль, как ток летящая, как свет. Им для начала слиться было надо, чтоб всё вокруг постичь, держа совет, чтобы песчаный, лунный лик пустыни стал всех земных на радость не скупей. В простом быту есть вещи непростые, чтоб их познать, из глубины испей… Шла замуж за Юлдаша-тракториста в Баяуте хлопководка Латофат, и жар от их любви пылал на триста окрестных верст, и пелась песня в лад. И новобрачных круг гостей согласный смущал безбрежьем дружбы и родства, и предсказал им старец седовласый по веку счастья. Пусть их сложат в два! А в хрустале пылали розы немо, что ни бутон — в яйцо величиной. То был не стих в шесть строчек, а поэма, покамест не написанная мной. И старика рябого, безбородого спросил я: «Чьи взрастили их края?» — «Хоть дом их — наш совхоз, а нянька я, не перечесть мне всех колен их рода. И если есть до поисков охочие, так тут и выбор полный, и простор: их маточники из Москвы и Сочи, из Киева и Бостандыкских гор!..» И разомлел сосед мой и распелся: «В них всё слилось, всё свой нашло уклад — роса лесов, рябины сок и персика, рассвет над рожью, над волной закат…» Ты прав, старик, прав, соловей в ударе. Прав, мастер от мотыги и поэт. Я знаю сам сердца, дороги, дали, откуда этот свет и этот цвет. Всё сеяно тут нами и лелеяно, и всякий труд благословен и свят, но начинался от декрета Ленина на Мирзачуле каждый дом и сад. Нам сто народов братья и попутчики, но вместе все мы — спутники при нем! В совхозе свадьба. Пробки бьют, как пушки, пылают розы полднем и огнем. 1961 |
