Помолчав, Кир Грей продолжал:

— Как видишь, Кетлин, ситуация достаточно деликатна и опасна, поскольку Джон Петти, чтобы дискредитировать меня перед Советом, распространял слухи, будто я собираюсь даровать тебе жизнь. В подобной обстановке — и это, думаю, тебе будет интересно знать, — тут улыбка впервые озарила холодное лицо, — мой авторитет и положение всецело зависят от того, смогу ли я защитить тебя от Джона Петти.

Он улыбнулся:

— Ну, что ты думаешь о нашей политической ситуации?

У Кетлин от удовольствия защипало в носу.

— Он выставит себя дураком, если решится выступить против вас, вот что я думаю. И я буду помогать вам, чем только смогу. А ведь я МОГУ помочь вам, потому что умею читать мысли.

Кир Грей широко улыбнулся, и его лицо просияло. Суровые черты потеряли обычную резкость.

— Знаешь, Кетлин, — начал он, — мы, люди, должны казаться слэнам очень странными. Взять хотя бы наше отношение к вам. Тебе известна причина?

Кетлин отрицательно покачала головой:

— Нет, господин Грей. Я часто ощущала ненависть в мыслях людей, но никогда не могла понять, за что они ненавидят нас? Там было что-то о войнах между слэнами и людьми, которые произошли давным-давно. Но ведь войны случались и раньше, и после них люди не начинали ненавидеть друг друга. Кроме того, все эти дурацкие россказни слишком абсурдны, чтобы быть правдой.

— Ты слышала, — спросил Грей, — что делают слэны с детьми людей?

— Еще одна гнусная ложь! — презрительно скривилась девочка.

— Теперь я точно вижу, что ты об этом наслышана, — рассмеялся диктатор. — Возможно, то, что я сейчас скажу, будет для тебя большой неожиданностью, но подобные вещи время от времени происходят. Что ты знаешь о разуме слэна, умственные способности которого в два—три раза выше способностей среднего человека? Все, что ты знаешь, основано лишь на твоем собственном опыте. Возможно, ты не стала бы делать того, что делают другие слэны, но ты — всего лишь ребенок! Как бы там ни было, не обижайся… Нам предстоит сражаться за твою жизнь. Я думаю, убийца успел удрать из твоей спальни, так что тебе придется еще раз заглянуть в его мысли — для опознания. Сейчас мы устроим небольшую пробу сил. Я созову Совет и приглашу Петти. Они терпеть не могут, когда прерывают их драгоценный сон, ну и черт с ними! Ты останешься здесь. Я хочу, чтобы ты прощупала их мысли, а потом рассказала, о чем они на самом деле думали во время допроса.

Кир Грей нажал кнопку переговорного устройства:

— Попросите капитана личной охраны немедленно явиться в мой кабинет.

Сидеть в комнате под слепящим искусственным освещением — совсем не сахар. К тому же когда на тебя постоянно пялятся, а в мыслях — нетерпение и злоба. В душах этих людишек кипела такая ненависть, что она просто опасалась за свой разум. Все здесь ненавидели ее лютой ненавистью и жаждали ее смерти. Кетлин в смятении закрыла глаза, силясь отгородиться от их мыслей креслом с высокой спинкой, будто хотела сделаться невидимой.

Но сейчас слишком многое было поставлено на карту, чтобы упустить хоть одну мысль. Кетлин широко распахнула глаза и сознание — и все возвратилось: комната, люди и смертельная опасность.

Джон Петти рывком поднялся и произнес:

— Я протестую против присутствия этой слэнки на нашем собрании, поскольку ее невинный вид может побудить кого-нибудь из нас проявить милосердие.

Кетлин удивленно посмотрела на него. Начальник тайной полиции был коренаст, среднего роста, а лицо его, скорее с вороньими, чем орлиными, чертами и чересчур плотоядным выражением никак не свидетельствовало о природном мягкосердечии. “Неужели он и вправду верит в то, что говорит? — подумала Кетлин. — Неужели он действительно думает, что кто-нибудь из этих людей в состоянии проявить милосердие?”

Она попыталась проникнуть в подтекст сказанного, но сознание его закрывала плотная пелена, а мрачное, властное лицо оставалось непроницаемым. Девочка все же уловила оттенок иронии и поняла, что Джон Петти великолепно ориентируется в ситуации. Именно потому он и добился могущества, что глубоко проникал в сущность и был готов мгновенно принять нужное решение и незамедлительно претворить его в жизнь.

Кир Грей сухо рассмеялся, и Кетлин неожиданно осознала, какой магнетической силой обладает этот человек. В нем было что-то от тигра. Кроме того, его окружала особая огненная аура, выделявшая его из всех остальных. Правитель произнес:

— Вряд ли нам следует беспокоиться о том, что… доброта в силах замутить здравый смысл.

— Совершенно верно, — подхватил Мардью, министр транспорта, — Судья должен выносить приговор в присутствии обвиняемого… — Тут он запнулся и про себя добавил: “…тем более если судья заранее уверен в смертном приговоре”. Он внутренне рассмеялся, но внешне остался невозмутимым.

— Но я требую, чтобы эту паршивку удалили отсюда, — прорычал Джон Петти. — Всем известно, что она слэнка, и, видит Бог, я не желаю находиться в одной комнате с ней!

Поднявшийся в ответ на этот патетический призыв вал коллективного негодования ударил Кетлин, словно сотня тычков. Присутствующие яростно завопили:

— Он совершенно прав!

— Выставить ее вон!

— Грей, что это вы так разнервничались, что решились разбудить нас посреди ночи?..

— Совет решил эту проблему еще одиннадцать лет назад. До самого последнего времени я о ней ничего не слыхал.

— Приговором была смерть, не так ли? Поддержка позволила Джону Петти победно глянуть на Кира Грея. Их взгляды скрестились, словно рапиры фехтовальщиков. Для Кетлин не составило особого труда понять, что Петти удалось внести смятение в душу противника. Но даже если диктатор и чувствовал, что проигрывает, это никоим образом не отразилось на его бесстрастном лице, а в сознании не мелькнуло и тени сомнения.

— Господа, вы заблуждаетесь! Слэнка Кетлин Лейтон присутствует здесь вовсе не для судебного разбирательства, а с тем чтобы дать показания против Джона Петти. Вот почему я вполне понимаю его страстное желание удалить ее из зала.

Как удалось отметить Кетлин, удивление Джона Петти было несколько наигранным. Хоть он и заревел как бык, его сознание осталось холодным как лед.

— Какая наглость! Вы подняли нас с постелей в столь ранний час, с тем чтобы устроить разбирательство на основании показаний какой-то слэнки?! Перед лицом всех присутствующих я заявляю, что наглость ваша достигла пределов, Грей! Мы должны раз и навсегда разрешить юридический вопрос: может ли слово слэна иметь хоть малейший вес в качестве свидетельских показаний!

Снова он воззвал к ненависти, которая руководила всеми их действиями. Под мощным напором эмоций Кетлин вздрогнула. У нее не оставалось ни малейшего шанса, ни малейшей надежды сохранить жизнь. Ее ждала верная смерть.

Голос Кира Грея звучал столь же бесстрастно, как и раньше:

— Петти, полагаю, вы понимаете, что выступаете сейчас не перед сходом крестьян, сознание которых отравлено пропагандой, а перед людьми, привыкшими мыслить реально. Несмотря на все ваши попытки сбить их с толку, я надеюсь, они понимают, что в нынешней кризисной ситуации, сложившейся, кстати, по вашей вине, их политическое, а возможно, и физическое существование поставлено на карту.

Лицо диктатора окаменело, а в голосе послышались резкие нотки:

— Надеюсь, каждый из присутствующих пробудится наконец ото сна, отбросит эмоции и уяснит для себя следующее: Джон Петти предпринял попытку сместить меня. Но учтите: независимо от того, кто выйдет победителем, кое-кто из вас может не дожить до утра.

Теперь на нее уже никто не смотрел. В наступившей тишине Кетлин показалось, что она наконец-то стала невидимкой. Было такое ощущение, будто ее сознание освободилось от груза и теперь она вновь может видеть и чувствовать с обычной легкостью.

Отделанная дубом комната погрузилась в глубокое молчание, его не нарушало ни одно слово, ни одна мысль. На мгновение мысли людей потускнели, как если бы между ними возникла стена, потому что все они вдруг ушли в себя, взвешивая “за” и “против”, анализируя ситуацию, выискивая способы избежать смертельной опасности.