Из двух машин, стоявших в центре, к нему тянулся веер розовых лучей. Свет от них был бледный, почти прозрачный; похоже, он был электронной природы, смертоносный свет. За заревом виднелись люди в блестящей униформе. Непрерывный поток их тянулся от здания к зданию. Тремя кварталами дальше пылал второй занавес розового огня. Охраны не было видно. Люди, которых он заметил, выглядели спокойными, дружелюбными, уверенными в себе. До него доносились гул голосов, тихий смех. И, что его поразило еще тогда, когда он был на борту “Звездного роя”, — на корабле были не только мужчины. Когда Молтби подошел ближе, по ступенькам ближайшего из реквизированных зданий спускались две очаровательные женщины. Один из охранников что-то сказал им — в ответ рассыпался серебристый звон: смеясь, женщины скрылись из виду.

Неожиданно Молтби почувствовал волнение. Какое-то необычное очарование исходило от этих людей, прилетевших сюда из потрясающих, удивительных миров, находившихся далеко-далеко, за горизонтами Пятидесяти Солнц с их довольно консервативным укладом жизни. Его бросало то в жар, то в холод. Восхищение могучим кораблем сменялось страхом. “Один корабль, только один корабль, — думал Молтби, — легко, почти без усилий расправился с космической флотилией тридцатимиллиардного народа. Они…”

Он вдруг заметил, что один из живописно одетых охранников внимательно разглядывает его. Потом он поднес ко рту закрепленный на запястье передатчик, что-то сказал, а спустя мгновение другой охранник, прервав разговор с каким-то солдатом, подошел и посмотрел на Молтби через лучевую завесу.

— Вам что-то нужно? Или вы пришли просто посмотреть? — Он говорил мягко, почти ласково, как образованный человек.

Молтби приятно поразила естественная манера поведения землянина, полное отсутствие враждебности. Я не боюсь этих людей, сказал себе Молтби. Его план, как победить этот корабль, как раз основывался на его глубоком убеждении в прочности, неуязвимости роботов. Их невозможно уничтожить полностью. Молтби спокойно объяснил причину своего появления.

— Ах так, — кивнул мужчина, — мы ждем вас. Я должен немедленно проводить вас в службу метеорологии корабля. Минуточку…

Лучевой занавес пропал, и Молтби провели к одному из зданий. Они шли по длинному коридору, в котором, видимо, был расположен работающий трансмиттер, потому что Молтби внезапно оказался в очень большом помещении. В нем на антигравитационных пюпитрах находилось с десяток карт. Свет лился из миллионов крохотных точек на стенах. И всюду таблицы, планшеты со светящимися матовыми, но четко очерченными кривыми линиями.

Сопровождавшего не было видно. А к нему направлялся высокий, красивый пожилой человек.

— Меня зовут Каннонс, я старший метеоролог корабля. Если вы готовы включиться в работу, мы можем приступить к расчету траектории полета. Корабль сможет тронуться в путь через час. Первый капитан очень спешит.

Молтби небрежно кивнул в знак согласия. Его внутреннее напряжение росло с каждой минутой. Включив второй, деликатный мозг, Молтби пытался определить, воздействуют ли на его энергетическое поле, контролируют ли его сознание. Он ничего не ощущал. Он даже улыбнулся. Неужели все будет просто и честно?! Как бы не так!

Приступая к работе, Молтби неожиданно почувствовал уверенность и собранность. Это было приятно. Радость жизни переполняла его. Это было возбуждение перед битвой, в которой он мог проявить себя.

За время своей долгой службы он не раз чувствовал к себе враждебную подозрительность. И это понятно: он был гиброидом. Какую беспомощность он ощущал тогда! А сейчас? Теперь он встретился с куда более глубокой враждебностью, как бы она ни маскировалась, и подозрительностью, пропитавшей все вокруг. Но сейчас он должен бороться, должен смотреть прямо в глаза этому словоохотливому и дружелюбному старцу и…

Дружелюбному?

— Иногда это меня смешит, — говорит тот, — думать о “научных” аспектах орбиты, которую мы должны рассчитать. Скажите, к примеру, с каким опозданием доходят ваши рапорты о штормах?

Молтби не мог скрыть улыбки. Значит, лейтенант Каннонс хочет все знать? Надо отдать должное этому человеку: начало было обещающим. Ведь истина в том, что единственный способ задать вопрос — это… задать его.

— Три—четыре месяца, — ответил Молтби. — Ничего в этом особенного нет. Каждому космическому метеорологу потребуется примерно столько времени для проверки границ конкретного шторма в районе; потом он докладывает, а мы вносим исправления в свои карты, К счастью, между солнцами Кайдер и Кассидор нет больших штормов.

Он спокойно произнес эту величайшую ложь, напрягая до предела свой второй мозг. Помолчав, Молтби добавил:

— Эта пара солнц, однако, не позволяет двигаться прямо. Если вы покажете мне несколько своих орбит, рассчитанных на две с половиной тысячи световых лет, я выберу лучшие.

Сказав это, он сразу понял: этот номер у него так просто не пройдет.

— Что, нет никаких штормов? — переспросил старик, поджав губы. Морщины его стали глубже, ясно было, что столь однозначного ответа он не ожидал. — Гм, нет штормов. Это упрощает дело, не так ли? — Он замолчал. — Знаете, для двоих… — продолжал он медленно, как бы сомневаясь в выборе слов, — двоих людей, воспитанных в разных, культурах и на разных научных понятиях, необходима уверенность, что при обсуждении той или иной проблемы они найдут общую точку зрения. Даже такая относительно небольшая звездная система, как Большое Магелланово Облако, столь обширна, что нам трудно охватить ее нашим сознанием. На “Звездном рое” мы десять лет исследовали Облако, и теперь можем смело сказать, что оно состоит из двухсот миллионов солнц. Мы определили магнитный центр Облака, установили нулевую линию отсчета от центра до самой яркой звезды С Дорадус. И сейчас, мне кажется, могут найтись глупцы, которые будут утверждать, что эта система детально изучена нами.

Молтби молчал, поскольку именно он был таким глупцом. Это было предупреждение. Ему недвусмысленно намекали, что могут проверить любую предложенную им орбиту с точки зрения влияния на нее различных солнц.

Впрочем, это значило гораздо больше. Это указывало на то, что Земля способна распространить свою огромную, потрясающую власть на все Большое Магелланово Облако. Уничтожение “Звездного роя” может дать Пятидесяти Солнцам драгоценную отсрочку на какое-то количество лет. За это время они должны решить, как им поступать дальше.

А что потом? Прилетят другие корабли, неумолимое давление огромных человеческих популяций главной Галактики распространится еще дальше, вглубь космоса. Всегда под контролем, под защитой армад боевых кораблей в Облако полетят грузовые и пассажирские суда, и каждая планета, каждый уголок космоса признают в Земле своего сюзерена. Земная империя не потерпит независимости других народов, в какой бы форме она ни проявлялась. Всем — деллианам, неделлианам и гиброидам — потребуется каждый дополнительный день, каждый дополнительный час отсрочки. И какое счастье для них, что он, Молтби, не связывает свои надежды на уничтожение земного корабля с выбором орбиты, которая привела бы его внутрь какого-нибудь солнца.

Они произвели магнитные замеры положения всех звезд, думал астронавигатор. Но им не под силу знать обо всех космических бурях. Ни через десять, ни через сто лет ни один корабль не сможет точно определить пути перемещения всех возможных бурь в районе глубиной в две с половиной тысячи световых лет. Если только их психологи не выявят специфики его двойного мозга, он действительно сможет выполнить задание правительства Пятидесяти Солнц. Молтби не сомневался в возможности этого. В этот момент он заметил, что лейтенант Каннонс производит какие-то манипуляции с табло орбит.

Световые линии на нем замигали и закружились. Затем они остановились, как шары в тотализаторе. Молтби выбрал шесть орбит, ведущих вглубь шторма. Через десять минут он почувствовал легкую вибрацию и понял, что корабль движется. Он встал, нахмурившись. Странно, почему они уходят в космос без какой-либо проверки его…