Глаза Ханстона засверкали.

— Как долго, по-вашему, мы будем идти к цели? — спросил он.

— Процесс этот может начаться при вашей жизни, при моей, но потребует по крайней мере тысячелетия, в зависимости от того, насколько быстро деллиане и обычные люди будут вступать между собою в браки. Ведь сейчас, как вам известно, иметь потомство в таких браках просто запрещено.

Ханстон мрачно кивнул.

— Я был неверно информирован, — произнес он. — Теперь я вижу: вы — один из нас.

— Нет, — решительно возразил Молтби. — Прошу не путать долгосрочную позицию с краткосрочной. В данном случае между нами такая же разница, как между жизнью и смертью. Одного намека на то, что мы рано или поздно хотим добиться доминирующего положения, достаточно, чтобы встревожить людей. А ведь правительства Пятидесяти Солнц подготовили сейчас народ к тому, чтобы к нам относились, я бы сказал, “дружественно осторожно”. Покажем народам свою солидарность с ними, и начало будет положено. Если же мы займем враждебную позицию, тогда немногочисленная раса суперменов, к которой мы оба принадлежим, будет уничтожена.

Ханстон вскочил на ноги.

— Ваше Превосходительство, я согласен с вами. Я ваш единомышленник. Подождем, как будут развиваться события.

Молтби не ожидал такой легкой победы. Несмотря на убежденность в искренности Ханстона, он не собирался верить ему на слово.

Этот человек может круто изменить свою позицию, как только исчезнет угроза со стороны “Атмиона”. Молтби откровенно высказал Ханстону свои опасения, закончив следующими словами:

— В данной ситуации я вынужден просить вас согласиться на шестимесячную добровольную изоляцию в таком месте, где бы вы не смогли поддерживать контакт с вашими сторонниками. По форме это будет просто домашний арест. Вы можете быть вместе с женой. Вам будут оказаны всяческие знаки внимания и уважения. Вы будете немедленно освобождены, если за это время между Землей и Пятьюдесятью Солнцами будет установлен контакт. Вы будете скорее заложником, чем пленником. Даю вам двадцать четыре часа на размышление.

По дороге к катеру, который должен был доставить Молтби на “Атмион”, никто не попытался задержать его.

Ханстон сдался. При этом он оговорил только один момент: об условиях его домашнего ареста должно быть объявлено по радио.

Таким образом, Пятьдесят Солнц избавились от непосредственной опасности быть обнаруженными. Ясно было, что корабль Земли сам, без помощи, не сможет найти даже одну планету так надежно спрятавшейся цивилизации. Молтби был убежден в этом. Оставалась лишь проблема обнаружения, неизбежного обнаружения, спустя несколько лет, когда из главной Галактики прилетят сотни кораблей. Но странно, что теперь, когда главная опасность миновала, он начал беспокоиться за будущее.

Возвращая “Атмион” на первоначальный курс, Молтби думал о том, что еще он может сделать для обеспечения безопасности народа Большого Магелланова Облака.

Кто-то, думал он, должен точно выяснить размеры опасности, нависшей над его цивилизацией. Неожиданно в голову ему пришла мысль, как это сделать. Она повергла его в трепет. Но чем дольше он обдумывал ее, тем более был уверен в возможности ее осуществления. И единственный человек, который подходит для выполнения задуманного, — это он, Питер Молтби.

Он все еще ломал голову над тем, как угодить с “Атмионом” в плен, когда на земном корабле зазвучали сигналы тревоги:

— Леди Лорр, мы установили контакт с кораблем Пятидесяти Солнц в поле верхнего резонанса.

— Немедленно захватить! — последовал приказ Первого капитана.

Молтби так и не понял, как это произошло. В первые минуты мысли его были заняты тем, как сдаться в плен. Когда же лучи захвата “подцепили” “Атмион”, было уже поздно анализировать, как это случилось.

С ним что-то происходило: он физически ощущал, как его захватывает смерч, тело его напрягалось и сжималось, а ткани, из которых он состоял, казалось, разрываются. И все внезапно прекратилось, как только пойманный корабль Пятидесяти Солнц потащили в темноту.

С бьющимся сердцем Молтби следил за измерительными приборами, которые могли хотя бы приблизительно показать размеры корабля Земли. Прошло немало времени, прежде чем он понял, что сделать это он не в состоянии. В этой кромешной, беспредельной ночи даже ближайшие звезды выглядели как тусклые крошечные огоньки. О масштабах любого внешнего тела можно было судить только спустя некоторое время. Все, что по своим размерам не превышало корабль, было лишь пылинкой, исчезнувшей в непроглядной тьме.

“Атмион” был еще в нескольких световых минутах от корабля-захватчика, когда острая мучительная боль пронзила мышцы Молтби. Он еще успел подумать: это парализующий луч, когда в судорогах свалился на пол рубки. Темнота сомкнулась над его головой.

Вскоре он очнулся. Напряженно и мучительно, в одном направлении работала мысль: необходимо найти выход из положения, в котором он оказался. Он предполагал, что земляне вообще способны контролировать чужое сознание, мозг и извлекать из них необходимую информацию. Но теперь он должен был учесть возможность поражения даже его собственного мощного двойного сознания, как только они догадаются о его потенциальных возможностях.

Он чуть-чуть приоткрыл глаза, и, будто получив нужный сигнал, сразу где-то рядом заговорил мужской голос на странном, но понятном английском языке. Он сказал:

— Отлично! Меньше ход через шлюз!

Молтби снова закрыл глаза. Он понял, что пока он на “Атмионе”. Очевидно, процесс введения боевого корабля Пятидесяти Солнц внутрь неприятельского корабля шел полным ходом. По-прежнему он лежал там, где упал, в рубке. Это означало, что офицеры и команда “Атмиона” не были еще допрошены.

От внезапно нахлынувших мыслей Молтби пришел в возбуждение. Неужели все может быть так просто? Неужели ему достаточно только задействовать свой двойной мозг, и он сможет подчинить своей воле каждого, с кем он столкнется? Неужели таким образом можно установить контроль над экипажем “Звездного роя”?

Да, это было возможно. Так это и произошло.

Молтби вместе с членами экипажа вели длинными коридорами. Впереди и сзади колонны пленных шли вооруженные члены экипажа земного корабля, как мужчины, так и женщины. Но это была лишь иллюзия. На самом деле пленниками были вооруженные земляне. В следующий момент командир конвоя, крепкий мужчина лет сорока, спокойно приказал большинству следовать по коридору, а Молтби и остальные офицеры из астронавигации и метеорологии свернули в боковой коридор и попали в большое помещение, где размещались спальные комнаты.

— Здесь вам будет хорошо, — уверенно сказал офицер-землянин. — Мы принесем вам положенную форму, и вы сможете ходить в ней по кораблю, сколько вам будет угодно. Только не вступайте в контакт с нашими людьми. Здесь представлены все типы диалектов, но ни один не похож на ваш. Будьте осторожны, нельзя, чтобы вас обнаружили.

Молтби успокоился. Итак, первостепенная задача — познакомиться с кораблем и распорядком его работы. Одно было ясно: корабль огромен, и число людей на нем таково, что одному гиброиду не управиться. Он подозревал, что на корабле имеются ловушки для любопытных, понимал, что риск неизбежен. Но игра стоит свеч. Получив общее представление о корабле и его отделениях, он быстро освоится в незнакомой обстановке и разгадает опасности, его подстерегающие.

После ухода стражи он присоединился к другим астро-навигаторам, которые отправились на кухню. Как он и ожидал, пища землян не многим отличалась от той, к которой он привык с детства. Уже тысячу лет деллиане и неделлиане брали с собой в космос домашних животных. В глубоких морозильных камерах Молтби обнаружил говяжьи бифштексы, свинину, бараньи отбивные, просто большие куски мяса и различную птицу земного происхождения, упакованные в герметические прозрачные пакеты.

Когда все досыта наелись, Молтби объяснил офицерам причину такого загадочного отношения к ним на борту неприятельского корабля. Он знал, что играет с огнем. Офицеры были умными людьми, и если хоть один из них связал бы обстоятельства их пленения и пребывания на этом корабле со страхом населения Пятидесяти Солнц перед гиброидами, то его рапорт мог напугать командование больше, чем земной корабль. Молтби облегченно вздохнул, когда контролируемый им офицер вернулся с обещанной формой.