Ныне из этого пепла возрождается нация; легенда о фениксе становится истиной, когда речь идет о народе.

Этот народ возрождается. Каким он станет, возродившись? Ничтожным? Великим? Вот в чем вопрос.

Испания может вновь занять подобающее ей место. Она может вновь стать равной Франции и Англии. Провидение предоставляет ей огромные возможности. Это — неповторимый случай. Неужели Испания его упустит?

Еще одна монархия на континенте — для чего? Испания, подвластная королю, который в свою очередь подвластен иностранным державам, — какая жалкая участь! К тому же в наши дни устанавливать монархию — значит зря тратить силы. Декорацию придется скоро менять!

Установление республики в Испании означало бы прекращение распрей в Европе. А прекращение распрей между королями — это мир. Франция и Пруссия были бы нейтрализованы, революция сделала бы войну между монархиями невозможной, дух Садовы и Аустерлица был бы обуздан, перспектива бойни сменилась бы перспективой труда и процветания, Шаспо уступил бы место Жаккару; на континенте внезапно установилось бы равновесие благодаря замене лжи истиной; старая держава, Испания, возродилась бы усилиями вечно юного народа. С точки зрения развития флота и торговли установление республики возвратило бы жизнь обоим побережьям — и тому, которое играло господствующую роль на Средиземном море до возвышения Венеции, и тому, которое главенствовало на Атлантике до возвышения Англии; оно означало бы процветание промышленности там, где ныне царят застой и нищета; оно означало бы уравнение Кадиса с Саутгемптоном, Барселоны с Ливерпулем, Мадрида с Парижем. В определенный момент Португалия, уступая огромной притягательной силе прогресса и процветания, вернулась бы в состав Испании: свобода подобна магниту. Установление республики в Испании означало бы ясное и недвусмысленное подтверждение верховной власти человека над самим собой, власти неоспоримой, власти, которая не нуждается в том, чтобы ее избирали голосованием. Производство было бы освобождено от обременительных налогов, потребление от таможенных сборов, передвижение от препятствий, мастерские от пролетариата, богатство от паразитизма, сознание от предрассудков, слово от кляпа, закон от лжи, сила от армий, братство от Каина; республика означала бы работу для всех, образование для всех, справедливость для всех, а эшафот — ни для кого; идеальное стало бы ощутимым; подобно тому как существует ласточка-вожак, появилась бы нация-образец. Исчезли бы все опасности. Испания граждан — это сильная Испания; Испания-демократия — это Испания-крепость. Установление республики в Испании означало бы, что господствовать будет честность, править — истина, царить — свобода. Это была бы властная, непреоборимая действительность; свобода полна спокойствия, ибо она непобедима, и непобедима, ибо заразительна. Кто посягает на нее, тот ее обретает. Армия, направленная против нее, оборачивается против деспота. Вот почему ее оставляют в покое. Установление республики в Испании означало бы распространение истины, надежду для всех, угрозу только для сил зла; оно означало бы, что в Европе, за баррикадой, именуемой Пиренеями, поднялся во весь рост исполин, именуемый правом.

Если Испания, возродившись, станет монархией, она будет ничтожной.

Став республикой, она будет великой.

Пусть же она делает выбор.

Виктор Гюго.

Отвиль-Хауз, 22 октября 1868

Из многих мест Испании — из Ла-Коруньи, через орган демократического комитета, из Овьедо, из Севильи, из Барселоны, из Сарагосы — города-патриота, из Кадиса — города-революционера, из Мадрида, через благородного Эмилио Кастелара, — ко мне вновь обращаются с призывом. Меня спрашивают, и я отвечаю.

О чем идет речь? О рабстве.

Неужели Испания, одним ударом сбросившая все позорные путы прошлого — фанатизм, абсолютизм, эшафот, божественное право, — неужели она сохранит самое отвратительное из всего этого прошлого — рабство? Я говорю: нет!

Уничтожение, незамедлительное уничтожение рабства — вот в чем состоит долг.

Неужели есть еще место колебаниям? Неужели это возможно? Как! То, что Англия сделала в 1838 году, то, что Франция сделала в 1848 году, Испания не сделает в 1868-м? Как! Быть свободной нацией и иметь у ног связанных невольников? Какой абсурд! Быть у себя дома светочем, а за порогом дома — олицетворением мрака! Быть у себя дома воплощением справедливости, а вне его стен — символом бесправия? Здесь ты — гражданин, там — работорговец! Совершить революцию, одна сторона которой — слава, а другая — бесчестие! Как можно, прогнав короля, сохранить рабство? Возможно ли, чтобы подле вас находился человек, который был бы вашим, был бы вашей вещью? Как можно надеть на голову колпак — эмблему свободы, а на руку — цепь для своего раба? Что такое кнут плантатора? Это — королевский скипетр, жалкий и облезший. Когда сломан один, другой должен пасть.

Монархия с рабами — логична, республика с рабами — цинична. То, что возвышает монархию, бесчестит республику. Республика — это девственность.

Вы же отныне, не дожидаясь какого-либо голосования, стали республикой. Почему? Потому что вы — великая Испания. Вы стали республикой, и демократическая Европа заверила этот акт. О испанцы! Вы сможете оставаться гордыми лишь при том условии, что вы останетесь свободными. Вы не можете прийти в упадок. Всему в природе положено расти, а не умаляться.

Вы останетесь свободными, а свобода неделима. Она с ревностной суровостью хранит свое величие и свою чистоту. Никаких компромиссов, никаких уступок, никаких послаблений. Она исключает монархию наверху и рабство внизу.

Иметь рабов — значит заслужить собственное рабство. Раб под вами оправдывает тирана над вами.

В истории работорговли есть отвратительная дата — 1768 год. В этот год преступление достигло максимума: Европа украла у Африки сто четыре тысячи негров и продала их в Америку. Сто четыре тысячи! Никогда еще не было такой огромной продажи человеческого мяса. С тех пор прошло ровно сто лет. Так отметьте же этот столетний юбилей отменой рабства! Пусть год бесчестия перекликается с годом величия: покажите, что между Испанией 1768 года и Испанией 1868 года лежит не только целый век, а целая пропасть, непреодолимая глубина, отделяющая ложь от правды, добро от зла, несправедливость от справедливости, позор от славы, монархию от республики, рабство от свободы. Позади прогресса вечно зияет пропасть; кто пятится, падает в нее.

Народ численно возрастает за счет освобожденных им людей. Будьте великой объединенной Испанией! Пусть у вас будет на Гибралтар больше и на Кубу меньше.

Еще одно напоследок. В глубинах зла деспотизм и рабство сходятся и дают в результате одно и то же. Поразительная аналогия! Иго рабства несет, пожалуй, больше хозяин, чем раб. Кто из них двух — владелец другого? Это еще вопрос. Ошибочно думать, что вы хозяин купленного или проданного вами человека: вы — его пленник. Он вас держит. Вы должны разделять с ним его грубость, его неотесанность, его невежество, его дикость, ибо в противном случае вы ужаснулись бы себя самого. Вам кажется, что этот черный человек принадлежит вам, но в действительности вы принадлежите ему. Вы отняли у него тело, он же похитил ваш ум и вашу честь. Между вами и ним устанавливается таинственный паритет. Раб карает вас за господство над ним. Таково печальное и справедливое возмездие, тем более страшное, что раб, ваш мрачный повелитель, делает это бессознательно. Его пороки — это ваши преступления, его несчастья станут катастрофой для вас. Раб в доме — это свирепое существо подле вас и внутри вас; оно пронизывает вас ужасом и наполняет мраком. Вот плоды зловещей отравы! Нельзя безнаказанно допускать это великое преступление — рабство! Забвение уз братства приводит к роковым последствиям. Если вы блестящий и знаменитый народ — рабство, возведенное в институт, сделает вас отвратительными. Венец на лбу тирана и колодка на шее раба — это та же петля, и душа вашего народа стиснута в ней. Все ваше великолепие запятнано невольничеством. Раб навязывает вам свою темноту: не вы приобщаете его к цивилизации, а он заражает вас варварством. Через рабов Европы прививает себе Африку.