- А что, от Еспера Иваныча есть известия? - спросил удивленный всем этим Павел.

- Никак нет-с! - отвечал Силантий, не отходя от дверей.

- Пусти меня в дом; я хочу посмотреть комнату Мари.

- Никак нельзя-с! - отвечал старик испуганным голосом.

- Отчего же нельзя? - спросил Павел.

- Нельзя-с! - повторил Силантий. - Позвольте-с, я доложу, - прибавил он и, как бы сам не понимая, что делает, отворил дверь, юркнул в нее и, как слышно было, заперев ее, куда-то проворно побежал по дому.

Павел от удивления не знал, что и подумать. Наконец, Силантий возвратился, отворил дверь как-то уж не сконфуженно, а больше таинственно; лицо его дышало спокойствием.

- Пожалуйте, войдите-с, можно! - проговорил он.

Павел вошел в переднюю.

- Вас они просят к себе-с, в комнату Марьи Николаевны, - прибавил старик.

- Кто просит? - проговорил Павел, наконец, уж с досадой.

- Госпожа Фатеева-с, - произнес почти шепотом и несколько лукаво старик.

- Зачем же она здесь? - говорил Павел, идя за Силантием по коридору.

- Да так-с, приехала, - отвечал тот как-то неопределенно.

В комнате Мари действительно Павел увидал m-me Фатееву, но она так похудела, на щеках ее были заметны такие явные следы слез, что он даже приостановился на несколько мгновений на пороге.

- Не ожидали меня!.. - проговорила она, подходя к нему, протягивая руку и усиливаясь улыбнуться.

- Никак уж!.. Но скажите, как же вы, однако, и давно ли вы здесь?.. спросил Павел в одно и то же время сконфуженным и обрадованным голосом.

- Все расскажу; ступай, Силантьюшко! - прибавила она вошедшему тоже, вслед за Павлом, Силантию.

- Никого больше не прикажете принимать? - спросил тот, модно склоняя пред ней голову.

- Никого, - отвечала Фатеева.

Старик поклонился и ушел.

- Это цербер[35] какой-то, вас стерегущий! Он и меня никак не хотел пустить, - сказал Павел.

- Да, он мне очень предан; он меня обыкновенно провожал от Имплевых домой; я ему всегда давала по гривенничку на чай, и он за это получил ко мне какую-то фанатическую любовь, так что я здесь гораздо безопаснее, чем в какой-нибудь гостинице, - говорила m-me Фатеева, но сама, как видно, думала в это время совсем об другом.

- Но к чему же вся эта таинственность? - спросил Павел, не могший все еще разобрать смысла всего этого.

- О, она мне необходима! - отвечала m-me Фатеева и вслед затем глубоко вздохнула.

Павел несколько времени смотрел ей в лицо.

- Но где же ваш муж? - проговорил он.

M-me Фатеева как бы вздрогнула всем телом.

- Не знаю, - отвечала она своим обычным глухим голосом, - я с ним больше не живу, - мы разошлись! - заключила она после некоторого молчания.

- Ну и прекрасно, значит! - произнес Павел, не зная - радоваться этому или нет.

M-me Фатеева ничего ему на это не сказала.

- Но что же было окончательным поводом к вашему разводу? - продолжал Павел расспрашивать.

- Разумеется, - отвечала m-me Фатеева, - то, что я полюбила другого.

- Другого?.. - сказал Павел, уставляя на нее веселые глаза.

- Да, - отвечала Фатеева, как бы стыдясь и отворачиваясь от него. Позвольте, вы ведь мне друг, - так, да?.. - прибавила она, вставая и протягивая ему руку.

- Друг, самый искренний! - отвечал Павел, с чувством пожимая ее руку.

- Ну, так я вас сейчас познакомлю с ним! - проговорила она с легкой краской в лице и вышла затем из комнаты.

Удивление Павла не прекращалось.

Вскоре он услышал разговор в соседней комнате.

- Venez!..[141] - говорила Фатеева каким-то настоятельным тоном.

- Pourquoi?..[142] - отвечал ей мужской голос.

- Venez donc![143] - повторяла Фатеева еще настоятельнее и через несколько мгновений она вошла в сопровождении довольно молодцоватого, но лет уже за сорок мужчины, - с лицом, видно, некогда красивым, но теперь истощенным, в щеголеватом штатском платье и с военным крестиком в петличке. Он, кажется, старался улыбаться своему положению.

- Monsieur Постен, а это мой друг, monsieur Поль! - проговорила m-me Фатеева скороговоркой, не глядя ни на того, ни на другого из рекомендуемых ею лиц, а потом сама сейчас же отошла и села к окну.

M-r Постен и m-r Поль очутились в не совсем ловком положении. Они поклонились друг другу и решительно не находились, об чем бы заговорить. M-r Постен, впрочем, видимо, получивший приказание оказывать внимание Павлу, движением руки пригласил его сесть и сам сел, но разговор все еще не начинался.

- Постен, - начала, наконец, Фатеева как-то мрачно и потупляя свое лицо в землю, - расскажите Полю историю моего развода с мужем... Мне тяжело об этом говорить...

- Почему же - я? - спросил с заметным неудовольствием Постен.

- Потому что вы были всему свидетелем, - отвечала Фатеева с укором.

Постен пожал плечами и не начинал ничего говорить.

- И, пожалуйста, совершенно откровенно: я хочу, чтоб Поль все знал, прибавила m-me Фатеева.

Постен опять усмехнулся, но как заговорить - явно не находился.

- Monsieur Фатеев, как я слышал, характера очень дурного, - вмешался в разговор Павел, чтобы хоть сколько-нибудь помочь ему.

- Тут все дело в ревности, - начал Постен с прежней улыбкой и, по-видимому, стараясь придать всему разговору несколько легкий оттенок. Когда Клеопатра Петровна переехала в деревню, я тоже в это время был в своем имении и, разумеется, как сосед, бывал у нее; она так была больна, так скучала...

При этих словах Павел невольно взглянул на m-me Фатееву, но она почти до половины высунулась в окно.

- А что же вы не сказали того, что муж прежде всегда заставлял меня, чтоб я была любезна с вами? - проговорила она, не оборачивая лица своего в комнату: вообще в тоне ее голоса и во всех манерах было видно что-то раздраженное.

- Да, он всегда желал этого, - произнес, почти с удивлением, Постен. Но потом-с!.. - начал он рассказывать каким-то чересчур уж пунктуальным тоном. - Когда сам господин Фатеев приехал в деревню и когда все мы - я, он, Клеопатра Петровна - по его же делу отправились в уездный город, он там, в присутствии нескольких господ чиновников, бывши, по обыкновению, в своем послеобеденном подшефе, бросается на Клеопатру Петровну с ножом.

- Как с ножом? - воскликнул Павел.

- С ножом; я уж защитил ее своей рукой, так что он слегка даже ранил меня, - отвечал, по-прежнему пунктуально, Постен.

Павел перенес свой взгляд на Фатееву. Она все еще смотрела в окно.

- Все мы, и я и господа чиновники, - продолжал между тем Постен, стали ему говорить, что нельзя же это, наконец, и что он хоть и муж, но будет отвечать по закону... Он, вероятно, чтобы замять это как-нибудь, предложил Клеопатре Петровне вексель, но вскоре же затем, с новыми угрозами, стал требовать его назад... Что же оставалось с подобным человеком делать, кроме того, что я предложил ей мой экипаж и лошадей, чтобы она ехала сюда.

Прослушав все это, Павел молчал. Как ни мало он был житейски опытен, но история об векселе неприятно подействовала на него. Сам же Постен просто показался ему противен: он решительно видел в нем какого-то господина изжившегося, истрепавшегося и умевшего звучать в одну только практическую сторону. Как и чем m-me Фатеева могла увлечься в нем - Павел понять не мог. Она, в свою очередь, кажется, заметила не совсем благоприятное впечатление, произведенное избранником сердца ее на Павла, и ей, как видно, хотелось по этому поводу переговорить с ним, потому что она, явно без всякой особенной надобности, услала Постена.

- Я завтра хочу выехать, - обратилась она к тому не совсем даже приязненным тоном.

- Завтра? - переспросил Постен.