– Что вам нужно? – тихо спросила Яна. – У меня и взять-то особенно нечего. Сами можете посмотреть.

Мужчина молча запер дверь и повернулся к ней. Черты его лица показались Яне смутно знакомыми. Она удивленно рассматривала его. Тот снял шапку. Грубая пересекающая лоб вертикальная морщина, коротко стриженые русые с проседью волосы… Она определенно его знала. Видела это лицо десятки, может, сотни раз. Но сумела вспомнить, только когда он заговорил.

– Ну, привет, Лариса. Так смотришь, будто не рада мне.

– Валерий… Борисович, – ошеломленно произнесла Яна, не сводя с него глаз.

– Ловко ты облапошила меня, ничего не скажешь, – ухмыльнулся он. – Где же заработанное непосильным горизонтальным трудом? Может, вернешь хотя бы часть?

– У меня на самом деле ничего больше нет, – который раз повторила Яна. Она вжалась в кресло, а человек, которого они с Егором два года назад лишили бизнеса, сидел напротив, нарочито небрежно крутя пальцами нож.

– Зачем ты так, Лариса? – после долгого молчания, с горечью произнес мужчина. – Зачем так поступила со мной? Я же не просто шашни крутил, я ведь уже о разводе начал думать. И тут бах: ни денег, ни фирмы, ни любимой женщины. Знаешь, сколько я потом от кредиторов бегал? Да и сейчас бегаю, вот в Питер занесла нелегкая. Я же как честный лох на себя кредиты брал, бабло сливать и людей серьезных кидать не собирался.

– Мне жаль, – сдавленным голосом промолвила Яна.

– Тебе жаль! – с нажимом повторил за ней он. – Ты знаешь, сколько я уже сына не видел? Жена – черт с ней, сразу к любовнику ушла, когда я прогорел, но сын… Эх, Лариса… Оно хоть стоило того?

– Нет, – тихо, но убежденно ответила девушка. – Нет, не стоило.

– Так где мои деньги? На кого ты работаешь?

– Егор Лунин. Но его уже нет в живых. И денег… их тоже нет. Он все потратил на последнюю операцию. Думал сорвать большой куш. Но его убили.

– Прекрасно, – саркастически заметил мужчина.

Он встал и дивана и походил по комнате, задумчиво рассматривая стены. Нож остался на диване, но Яна безразлично смотрела мимо. Ну почему она не поехала тогда в Новгород с родителями и братом? Вот если бы ей погибнуть тогда… От этого ведь всем было бы сейчас лучше: и этому нервно расхаживающему по комнате мужчине, и десятку других таких же – жуликоватых, беспринципных, но в общем-то, просто выживающих, как могут, дельцов средней руки. И Егору с Витьком, и Вадиму тоже в конечном итоге не повезло, что она не сгорела когда-то в автомобиле. И Панину, и Алексу, и Евгении… хотя… но тут девушка вспомнила последний, полный боли взгляд, которым та смотрела на нее, и мрачно заключила про себя: да, и Евгении тоже. Всем людям, которых она встречала в последние годы, было бы гораздо лучше не знать ее.

– Значит, денег у тебя нет, – произнес Валерий Борисович.

– Нет, – равнодушно подтвердила Яна.

– А я-то, когда тебя случайно в кафе заприметил, признаюсь, ободрился, – вздохнул мужчина. – Думал, выслежу тебя и подельников, заставлю вернуть хоть часть… А тут вот оно как. Жаль.

– Да, мне тоже. Правда.

– Ну что же… Тогда хоть старой валютой расплатись.

– Чем? – непонимающе посмотрела Яна на стоящего перед ней мужчину.

– Тем, – со значением сказал он.

Яна внезапно заметила, что взгляд мужчины переменился: стал тяжелым, мутным.

– Нет, – тут же сказала она.

– Что «нет»?

Яна в отчаянии посмотрела на место, где минуту назад лежал нож, но его там уже не оказалось. Мужчина придвинулся ближе.

– Лучше убейте меня, – попросила она.

– Чем лучше? – не понял тот.

– Валерий Борисович… я не могу.

– Да кто тебя спрашивает! Обобрала меня до нитки, а теперь еще будешь указывать, что с тобой можно делать, а что нет? – разъярился мужчина.

Он попытался ухватить ее рукой за горло, но Яна вывернулась и, через мгновение оказалась за его спиной. Мысли вдруг стали прозрачными и ясными, и цель тоже была ясна: окно в кухне. Оно было открыто. И высоты четвертого этажа должно было хватить. Девушка рванула на кухню и вскочила на подоконник.

– Дура! – зло прошипел бывший босс, окольцевав ее железной хваткой и сдергивая на обратно пол. – Совсем психованная? Еще мокрухи мне не хватало! Подумаешь! Раньше для тебя не было проблем раздвинуть ноги, что поменялось?

– Все, – призналась Яна, потирая помятые ребра. – Я влюбилась в женщину.

– Вот как! То есть ты еще и лесбиянка?

– Да, – согласилась девушка.

Мужчина не торопясь закрыл окно. Потом опустился на табурет. Его плечи начали вздрагивать. Яна недоверчиво следила за ним.

– Лесбиянка, ну и дела, ах-ха-ха, – зашелся вдруг громким хохотом мужчина.

Яна, словно извиняясь, смущенно пожала плечами.

– То есть ты любишь бабу, да? – сквозь смех уточнил он.

– Ну… женщину, – уточнила Яна и глупо улыбнулась.

– Супер! – заключил Валерий Борисович, хлопнул себя по ляжкам и снова расхохотался.

Этот взрыв смеха был столь заразителен, что и Яна тихо засмеялась над собственными злоключениями.

– Твой «ниссан», – отсмеявшись, сказал мужчина. – Он еще вполне свеж.

– Полгода использования и замененная дверка, – честно ответила Яна.

– Найди в интернете форму договора купли-продажи, распечатай и распишись, – распорядился Валерий Борисович. – И ключи. И ПТС.

Девушка кивнула и с готовностью начала выполнять его указания. «Ниссан» был куплен на деньги Егора. Поэтому казалось очень правильным отдать машину одному из пострадавших.

– Так ты еще и не Лариса Синицкая, а Яна Чернова, – удивился мужчина, пробежав глазами договор и дважды проверив ее паспорт. – Хотя… чего еще ожидать.

– Ага, – усмехнулась девушка и протянула ключи.

Дойдя до порога, Валерий Борисович обернулся и серьезно сказал:

– Ладно, Лариса-Яна, будем считать, что в расчете. Что ж с тебя взять-то, горемычной. А о том, чтобы руки на себя наложить, я и сам много дум передумал. И так тебе скажу: для слабаков это. Борись. Вот за бабу хотя бы эту. Если думаешь, что стоит она того, то живи и борись.

Бессмысленно глядя на закрывшуюся дверь, Яна прошептала: «Она-то стоит…»

Не прошло и получаса, как в дверь позвонили. Девушка пошла открывать, по дороге пересыпав в ладонь мелочь из кошелька: едва ли это вернулся Валерий Борисович, просто в подъезде часто ломался домофон, поэтому его квартиры привыкли обходить нищие. И правда, стоявшая на пороге женщина явно была одной из них – чтобы это понять, Яне достаточно оказалось бросить на нее мимолетный взгляд: длинное потрепанное пальто, платок, стоптанные сапоги, рюкзак за плечами. Девушка приготовилась отдать деньги и захлопнуть дверь, как только заслышит привычный жалостливый речитатив, но нищенка почему-то медлила и ничего не говорила. Яна недоуменно заглянула ей в лицо и тут же отступила на несколько шагов назад, словно обожженная холодным голубым огнем.

Таисия закрыла за собой дверь, разулась, сняла с плеч котомку, а Яна все никак не могла опомниться, ведь эта женщина была частью мира, который она покинула, притом самой загадочной его частью.

– Это правда вы? – осмелилась всё же спросить Яна.

– Ну а кто же? Поговорить нам надо, – сказала гостья.

Яна покорно пошла в комнату. Они расположились на диване. Девушка ждала, что Таисия заговорит, но она не спешила: то оглядывала комнату, то выдергивала торчащую из рукава нитку, то поправляла сбившийся платок.

– Нетипично безрадостная жизнь для такой молодой девушки, – неожиданно заметила Таисия.

– Ваше жилище и гардероб тоже весьма нетипичны для… любого человека, – огрызнулась Яна.

Профессор Васильева рассмеялась сухоньким старушечьим смехом.

– Ну, жилье-то у меня теперь самое что ни на есть завидное: квартира в Москве.

Снова возникла пауза.

– Вы же пришли не мою жизнь и не московскую недвижимость обсуждать, так? – сказала Яна.