Закончив эту гневную тираду, помощник испытующе заглянула в потемневшие сейчас от обиды зеленые глаза. Но Евгения не успела ничего ответить: вдали послышался глухой шум; похоже, к складу подъехали несколько автомобилей. Шум все усиливался: раздались крики, а затем несколько одиночных выстрелов.

Яна достала пистолет и не торопясь взвела курок. Она чувствовала одновременно тревогу и решимость. Ждать пришлось недолго, потому что кто-то оказался рядом с местом их заточения и отчаянно дергал дверь, видимо, сбивая замок.

«Кто это? Друг или враг?» – в отчаянии гадала Яна, осознавая, что у нее может не оказаться права на ошибку.

Сорванная с петель дверь, громыхая обитым железом, тем временем выпала наружу, а в комнате тут же оказался какой-то человек. Он, точно так же, как и Яна, когда она только вошла в эту комнату, стал озираться по сторонам, и девушка неожиданно поняла, что этот высокий мужчина ей хорошо знаком. Но это был не Шамиль, не Егор, не Карпов, не Глеб или кто-то из их людей. Это был…

– Вадим? – голосом, в котором скользило лишь безграничное удивление, воскликнула Яна.

Она ожидала увидеть на его месте кого угодно, только не брошенного давным-давно ухажера. Дальше события стали разворачиваться с удвоенной скоростью.

– Яна! Я вам помогу, быстрее пойдемте со мной, – воскликнул, оборачиваясь к ним, молодой человек.

– Яна! Оно совсем черное, – прямо возле ее уха одновременно прозвучал сдавленный голос Евгении.

Девушка лишь на долю секунды замерла, не зная, что предпринять. Ведь Евгения ошиблась с цветом ее собственного облака – Яна выпрямилась – и все же, если был хоть небольшой шанс, что Вадим может причинить Евгении зло – она вывела из-за спины руку с пистолетом – если он готов лишь попробовать это сделать – она быстро прицелилась в приближающегося к ним мужчину – значит медлить нельзя – и девушка нажала на тонкую спусковую пластинку.

Она увидела, как Вадим падает, закатывая безмерно удивленные голубые глаза, как падает пистолет из его разжавшихся пальцев, как на белой рубашке расплывается пятно крови, но не испытывала больше ни страха, ни сомнений.

Убедившись в его неподвижности, Яна подбежала к дыре, где прежде была дверь, и осторожно высунулась из нее. В помещении было темно, но она увидела перебегающие вдоль стен фигуры людей; в одной из них ей померещился Шамиль, в другой, преследовавшей его со стороны входа, – Глеб. Снова ударил выстрел, но все происходило так быстро, что Яна не успела понять, кто и в кого стрелял. Пока не увидела, как знакомая нескладная фигура валится на пол – рядом с выходом. Девушка бессознательно рванулась вперед, но сильные пальцы ухватили ее за плечи и быстро втянули назад, в каменную каморку.

– Отпусти меня! – билась Яна, но теперь руки Евгении крепко прижимали ее к перегородке. – Отпусти же, ну?!

– Нет, – спокойно ответила босс.

Раздалось еще несколько выстрелов.

– Там же Панин! Ты что, не видела? Они убили Панина!

– С ним все будет в порядке. Успокойся уже, ты ничем ему сейчас не поможешь.

Кто-то громко закричал, и склад загудел от шума перестрелки и криков.

– Как ты не понимаешь?! Это же все из-за меня! Алекс, Панин… Отпусти!

Яна снова сильно рванулась, но Ольховской и на этот раз удалось удержать ее, и тогда девушка бессильно заплакала. Панин, глупый, глупый Панин, ну зачем он сунулся в самое пекло, без всякой защиты, к этим бандитам!

Между тем выстрелы смолкли. Девушки настороженно переглянулись. Евгения отпустила, наконец, свою хватку, Яна подобрала с пола оброненный во время борьбы пистолет. В каморку вошел новый человек, и девушки с облегчением узнали в нем Глеба.

– Все в порядке? Живы? – спросил он.

– Да. А там?

– Мы все зачистили.

– Панин?

– Скорая уже в пути.

Яна слушала их диалог, но не чувствовала радости от того, что все закончилось. «И кровь прольется, и люди погибнут», – ясно вспомнилось ей предсказание Таисии. Яна сказала Евгении свою правду. Но слишком поздно. Непозволительно поздно. Когда уже ничего нельзя вернуть и исправить. Она опустила голову и увидела пистолет, который по-прежнему сжимала в руках. Мысль была импульсивно быстрой, но реакция Евгении, выбившей у нее из рук оружие, еще быстрее.

– Не смей, – сказала она, и ее голос пресекся. – Ты нужна мне живая, ясно?

Яна тяжело вздохнула. О себе самой она такого бы сказать не могла, но обдумать до конца эту мысль ей помешала сирена приближавшейся к складам скорой.

В больнице был уже не приёмный час, но в виде исключения Евгению и Карпова все же пропустили к раненым – постарался Липатов, имевший в больнице отличные связи. Яна и Глеб дожидались их внизу, приютившись на дерматиновый скамеечке. Они уже знали, что Алекса перевели из реанимации в обычную палату, что угодившему в перестрелку Панину все же спасли руку и что сданной за сегодняшний день «световцами» кровью были заполнены все холодильники больницы. Было также известно, что Егору, Витьку, Шамилю и еще двоим их бойцам уже не в силах был помочь ни один врач. Вадим находился в реанимации в критическом состоянии, и все еще не приходил в сознание. Яна испытала сожаление, когда увидела мертвого Витька: хотя в большей степени он заботился о себе, но всё же попытался защитить, как умел, и ее тоже.

Хлопнула входная дверь, и девушка без особого удивления увидела осунувшуюся Элю. Она бросила на них быстрый взгляд и, подойдя к медсестре, что-то быстро стала ей объяснять, но та, послушав, отвечала только «нельзя» и «не положено».

– Пропустите, пожалуйста, у нее там жених раненый, – попросила медсестру незаметно приблизившаяся Яна. – Это с Ольховской, – добавила она вполголоса.

– Ну, если уж жених… и если уж вместе с Ольховской…

Эля накинула белый халат и поторопилась вслед за медсестрой, но из конца коридора все же обернулась и благодарно посмотрела на Яну.

Все три поздних посетителя вернулись одновременно. Евгения опиралась на руку Карпова, а лицо Эли было хоть и заплаканным, но теперь словно озарялось изнутри.

– Евгения, хочешь ты этого или нет, но мы сейчас только завезем домой Элю, а потом все поедем ночевать к тебе. Поскольку Глеб будет заменять Алекса до его поправки, Яна живет на другом конце города, а я умираю от усталости, – заявил Карпов, и Ольховская не возражала.

Евгения, Яна и Николай Петрович расположились в просторной библиотеке хозяйки дома и пили чай. Девушки сидели на диване, а Карпов расположился за письменным столом и беззастенчиво разложил на дорогой столешнице чайную кружку и вазочку с вареньем, которую Жаклин уже дважды приходилось наполнять заново.

– Я ужасно устал объяснять прокурору, что сегодняшняя перестрелка – это не бандитские разборки, – пожаловался Карпов.

– Они возбудят уголовное дело? – спросила Яна.

– Да, конечно, и по нескольким статьям. Похищение человека, незаконное хранение оружия, незаконный оборот взрывчатых веществ, убийство, и это, пожалуй, еще не всё, – скороговоркой перечислил он. – Часть действий признают совершенными в пределах необходимой обороны, в том числе, разумеется, твой, Яна, своевременный выстрел. Но все же на паре-тройке следственных действий вам побывать придется. Хорошо еще, что не сегодня, все-таки прокурор – хороший мужик. И легенду с похищением Евгении неизвестными бандитами с целью получения выкупа он тоже принял вполне нормально.

– Я все же не понимаю, как мог Вадим оказаться заказчиком… И зачем вообще ему тогда понадобилось ухаживать за мной, – сказала Яна.

У нее в голове и правда никак не складывалась картинка, на которой финансист, с которым она познакомилась в спортклубе, нанимает Егора в подручные и разрабатывает дерзкую операцию по внедрению Яны в «Свет» и похищению источника.

– Как раз последнее весьма логично. Такие люди, как Вадим или Лунин, вечно всем не доверяют. Думаю, он хотел понаблюдать за главным орудием Лунина, то есть за тобой, так сказать, с близкого расстояния, – предположил Карпов. – А касаемо того, как он узнал об источнике, все тоже разъяснилось. Мы показали Таисии фотографию, и она узнала в Вадиме сына своего давнего коллеги Николая Павленко, – добавил он не без самодовольства.