– Что же нам делать? – смятенно произнесла она.

Витек молчал, и девушка снова задумалась. Нет, все-таки Егор слишком прагматичен, и, если операция на самом деле подошла к концу, то просто не стал бы тратить время на проверку своей помощницы. Или стал бы – по настоянию Шамиля? Ну нет, тот бы просто прихлопнул ее при первом е сомнении… Она нахмурилась, пытаясь не дать разбежаться своим мыслям. Ах, да. Еще и огромное количество пластида для неведомых целей.

– Виктор, послушай меня, – решительно сказала она. – Завтра утром ты выпустишь меня из этой обители. Я поеду в «Свет», чтобы быть в центре событий. А ты поедешь к Егору. Неважно, ждет он тебя или нет, скажешь, что запер меня и что обязан быть в такой момент рядом с ним. Хорошо?

Мужчина оторвал руки от лица и посмотрел на нее.

– Но, Яна… Учитывая пластид, центр событий может быстро стать эпицентром…

– Глупости, – отмахнулась она. – Там все время куча охранников. И какой смысл взрывать офисное здание в центре города, сам подумай? – стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно, говорила она.

Витек давно пребывал в пучине сомнений. Слишком давно, чтобы не послушаться руки, которая уверенно задавала ему сейчас направление. Хозяин очень долго не бросал ему палку, и верный пес соскучился по командам. Яна, затаив дыхание, ждала, и, наконец, мужчина медленно кивнул.

– Ты нужен Егору завтра, – пристально глядя ему в глаза, сказала девушка. – Он не справится без тебя. Шамиль не может тебя заменить. Он очень осторожен, но только в том случае, когда это касается его задницы. Ты должен защитить хозяина, в том числе и от него, если понадобится.

– Да, – энергично кивнул мужчина, и в его глазах появилось привычное уверенное выражение. Цель приобрела четкие контуры и стала осязаемой.

– Тогда пошли спать, – уже мягче сказала девушка. – Полночь уже.

Яна уснула, едва коснувшись подушки. Ей снились Костик и Евгения – они о чем-то разговаривали, шутили и смеялись. Яну не удивляло, что они рядом, хотя Костик давно покинул мир живых. Сейчас они оба были отчаянно нужны ей.

Дорога в офис заняла гораздо больше времени, чем обычно, из-за небывалой пробки. Ну как назло! Добравшись, наконец, в «Свет», Яна стремительно влетела в закрывающийся лифт и мысленно чертыхнулась, обнаружив себя в компании и без того чрезмерно напряженных, отвернувшихся в разные стороны Панина и Эли. Девушка молча заняла свободный угол и уставилась в пол. Почти закрывшиеся створки снова распахнулись, и в лифт вошел запыхавшийся Карпов. Видимо, на пути главного безопасника тоже оказалась злополучная пробка.

– Доброе… утро, – тяжело дыша, произнес он.

– Доброе утро, – невеселым эхом отозвался Панин.

– Доброе, – соврала Яна.

– Здравствуйте, – прошипела Эля.

После соблюдения ритуала приветствия каждый из них снова уткнулся в свой угол, что заставило Николая Петровича удивленно дернуть усом. Но ничем более не выказав своего удивления, он достал из кармана пиджака эспандер и стал упражнять левую руку.

Дальше – хуже. Яна ускорила шаг, чуя спиной прожигающий взгляд Эли, но в приемной тут же наткнулась на Евгению. Босс расположилась возле секретарской стойки со своим гигантским планингом и что-то указывала в нем Юле.

Помощник замерла в дверях, но, услышав за спиной нетерпеливое фырканье второго секретаря, прошла дальше в приемную, оказавшись меж двух огней. Даже трех, потому что три пары глаз смотрели на нее: Эли, Евгении и Юли. Неприязнь секретарей была уже почти привычной, но взгляд Евгении… В них был не гнев, не упрек и не равнодушие – ничего такого, что можно было бы предположить, а лишь боль, точно такая же, какую она видела в этих зеленых глазах, когда Евгения рассказывала о смерти сестры.

– Здравствуйте, – сказала Яна глухо, почувствовав, как задрожал подбородок, но ей никто не ответил.

Дверь приемной снова открылась – вошел отставший Карпов. Он с любопытством посмотрел на застывших девушек, но, никак не прокомментировав эту скульптурную группу, поздоровался и тут же прошел в свой кабинет. Резко развернувшись, ушла к себе и Евгения.

Лишь после этого Яна с трудом оторвала ноги от пола и проследовала на свое рабочее место. Она машинально включила компьютер и открыла календарь встреч. Странно. Она точно помнила, что на сегодняшнее утро было назначено как минимум два совещания. Но сейчас календарь оказался пуст. Вспомнив разговор Евгении с первым секретарем, Яна догадалась, что расписание было изменено Юлей по указанию Евгении. «Какого черта, – раздраженно подумала она, – как бы то ни было, но планирование совещаний – это все еще моя работа, а не Юли. И только я могу решить, когда прекратить ее выполнять».

Она нажала на телефоне кнопку «Секретарь №1», дождалась, когда Юля снимет трубку, и с ледяной вежливостью спросила:

– Скажите мне, пожалуйста, почему отменены все совещания?

– Они не отменены. Евгения распорядилась убрать вас на эту неделю из листа рассылки, так как вы делаете важный проект, – ответила секретарь.

– А почему… почему она не дала мне задание изменить лист рассылки?

– Это лучше спросить у Евгении, – равнодушно сказала Юля, но тут же со злорадством добавила, – хотя, возможно, потому что вы сильно опоздали на работу.

– Спасибо, Юля, – скрипнув зубами, сказала помощник и положила трубку.

«Все это уже неважно. Мне надо поговорить с Евгенией. И чем скорее, тем лучше», – подумала она.

Все же прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем она собралась с духом и вышла из кабинета. Яна понятия не имела, как рассказать Ольховской о грозящей опасности, не открывая правду о собственной гнусной роли в этой истории. Но медлить было нельзя.

Почему-то в приемной оказалось пусто. «Непорядок, кто-то из секретарей всегда должен быть на месте», – машинально отметил в ней руководитель секретариата.

Девушка нерешительно толкнула дверь с табличкой «Генеральный директор Ольховская Е.С.» и ступила на ковер. Евгении не оказалось за столом. Не было ее и у окна или у аквариума. Комната оказалась совершенно пустой – не считая золотых рыбок. Яна приветственно помахала рыбкам рукой и собралась уйти, но неясный шум заставил ее резко обернуться и прислушаться. Голоса доносились из-за одной из боковых дверей и оказались очень знакомыми: женский, с нервными сейчас интонациями голос принадлежал Евгении, а чуть глуховатый мужской – Карпову. Слов все равно было не различить, и девушка второй раз собралась покинуть кабинет, как внезапно одна из боковых дверь почти наполовину открылась, и Яна испуганно замерла на месте, ожидая появления Евгении. Но в кабинете так никто и не появился, зато явственно стал слышен голос Карпова:

– Не надо, я запер дверь приемной, а девчонок отослал с поручениями.

– Хорошо, – отозвалась Евгения.

Дверь снова закрылась, и Яна перевела дыхание, на миг почувствовав облегчение от миновавшей угрозы быть застигнутой в двусмысленной ситуации. «Карпов и Евгения? Вместе в душевой комнате?» – удивилась она в следующее мгновение. И почти сразу иррациональная, бешеная ревность затопила собой все другие чувства и способность спокойно рассуждать – тоже. «Так они любовники? Можно было догадаться… Там, в лесу, когда они с Алексом нашли нас в бурю, его пестование Евгении на руках выглядело больше, чем просто дружественным». Яна ошарашенно покачала головой и в очередной раз решила покинуть кабинет. На этот раз ей помешала это сделать реплика Евгении – боковая дверь была теперь прикрыта неплотно, и, видимо, сквозь оставшуюся щель стало возможно различать сказанные в душевой комнате слова.

– Не спрашивай меня о Яне, пожалуйста, – сказала Евгения.

Помощник так и замерла. Она напряженно ждала, что ответит на реплику Евгении Карпов, и тот, после внушительной паузы, тихо сказал:

– Женя, но ведь это может оказаться важным.

Евгения ответила сразу, резко: