— Понимаю, сэр, — отозвался мистер Смит, польщенный и обрадованный таким доверием.
— Голспи… мистер Голспи не хочет вступать к нам компаньоном, он не может возиться с этим делом… Он будет у нас чем-то вроде главного руководителя и будет получать солидные комиссионные. Все это вам надо знать, потому что вы ведете книги… Комиссию он, правда, требует изрядную, но ведь, в сущности, все дело создает он, и на его ответственности будет доставка дерева в Англию и все, что с этим связано. Мы с ним будем работать вместе и всем управлять. В ближайшие месяцы я сам объеду район, а там надо будет на место Гоуса найти кого-нибудь помоложе и энергичнее.
— Значит, сокращать штат не придется? — спросил мистер Смит с большим облегчением.
— Сокращать! Мы его порядком увеличим, и очень скоро. Угловую комнату надо будет на этой же неделе освободить от лишней мебели и хорошенько прибрать. Она нам понадобится для образцов. Вы как можно скорее найдите еще одну машинистку в помощь мисс Мэтфилд, — хорошо бы какую-нибудь молодую. В ближайшие недели мы будем гнать вовсю. — Тут мистер Дэрсингем вскочил с места и замахал кулаками, как будто он никогда не учился в приличной закрытой школе. — Мы с Голспи оба будем разъезжать, а что касается конторы — я надеюсь на вас. Все наши служащие должны дружно помочь мне в такой момент. Приезд Голспи открывает для всех нас большие перспективы, и, разумеется, это необычайная удача. Он просто из кожи лезет, чтобы наладить дело, — такой уж человек, живой, энергичный и все такое. Нам надо не отставать от него.
— На меня вы можете рассчитывать, я приложу все усилия, мистер Дэрсингем, — горячо заверил его мистер Смит. — Конечно, мне бы хотелось еще кое-что узнать от вас. Например, как он договорился с этими иностранцами насчет сроков уплаты?
— Он собирается потолковать с вами, Смит. Мы пока еще не касались этого вопроса.
— И еще другое, сэр, — продолжал мистер Смит, на этот раз менее решительно, — вам известно, каково сейчас наше положение в банке. Если мы расширяем дело, нам нужен кредит.
— Я уже сегодня думал об этом, — сказал мистер Дэрсингем. — Пока нам от банка ничего получить не удастся, но я полагаю, можно будет занять где-нибудь. В этом месяце нам, чтобы как следует развернуться, нужны будут деньги, тем более что мистер Голспи уже поговаривает о том, чтобы мы выплатили ему часть его комиссионных сейчас же — авансом, так сказать.
Мистер Смит сделал серьезное лицо и откашлялся.
— Вы полагаете, что это будет благоразумно с нашей стороны, мистер Дэрсингем? Я хочу сказать, что… э… в сущности, у вас нет никаких гарантий…
— Вы думаете, что все это может оказаться аферой? Не стесняйтесь, говорите прямо, — воскликнул мистер Дэрсингем, усмехаясь. — Что ж, конечно, и мне это приходило в голову. Утром я готов был подозревать тут бог знает какое надувательство, потому что, как я уже вам сказал, все дело казалось мне ненадежным, и, между нами говоря, сперва и сам Голспи показался человеком совершенно не нашего круга. Но потом я все обдумал. Он не получит комиссионных до тех пор, пока товар не поступит к нашим заказчикам, но после этого он хочет получить все свои деньги, не ожидая окончательного урегулирования счетов. Впрочем, знаете что, Смит, мы все равно впредь не станем давать нашим клиентам слишком льготные сроки. Имея на руках такой козырь, как этот новый товар, мы можем немного их поприжать, как вы думаете?
— Это верно, мистер Дэрсингем. Я хотел бы два-три таких счета закрыть окончательно. С ними больше возни, чем они того стоят. — Мистер Смит сделал паузу. — Но я не совсем еще уяснил себе, сэр, какое положение займет у нас мистер Голспи. Что же, он будет управлять конторой?
— Вроде этого, — ответил мистер Дэрсингем с миной человека, много думавшего над этим вопросом. — Можете так считать, хотя, разумеется, хозяином остаюсь я…
— Ну еще бы, мистер Дэрсингем!
— Если, допустим, вам очень не понравится какое-нибудь его распоряжение, вы обращайтесь ко мне, — продолжал мистер Дэрсингем с видом заговорщика. — Но посторонние об этом знать не должны.
— Понимаю, сэр, — поддакнул мистер Смит, решив, что со временем все выяснится.
— Конечно, мистеру Голспи еще многому не мешает поучиться, — беззаботно добавил мистер Дэрсингем. — Он не знаком ни с нашим делом, ни с Сити. Но он, видимо, в свое время исколесил вдоль и поперек всю Англию, и, кроме того, знаете, он человек в высшей степени изобретательный и напористый. Прелюбопытный тип, доложу я вам! — Тут мистер Дэрсингем перешел опять на деловой тон: — Вот что, Смит, я хочу как можно скорее провернуть это дело, потому что мне нужны деньги — или хотя бы часть их — к завтрашнему дню. Попросите мисс Мэтфилд поторопиться с письмами, чтобы я успел до отъезда их подписать, и присмотрите за тем, чтобы циркуляры сегодня же были разосланы. Хорошо?
— Слушаю, мистер Дэрсингем. — Мистер Смит шагнул было уже к двери, но остановился. — Разрешите вам сказать, сэр: я очень рад, что дела приняли такой оборот. Они уже начинали меня тревожить, сильно тревожить, сэр.
— Спасибо, Смит, голубчик. — Сейчас всякий узнал бы в мистере «Дэрсингеме старого уоррелца». — Увидите, скоро у нас тут закипит работа. Этот человек для нас находка. Да, кстати, он должен сейчас прийти.
Мистер Голспи действительно пришел в контору, но уже после ухода мистера Дэрсингема и только на полчаса, чтобы кое о чем расспросить мистера Смита. На другое утро он опять пришел, и мистера Смита пригласили в кабинет на небольшое совещание. Потом мистер Голспи ушел и воротился около половины пятого, продиктовал несколько писем, успел сунуть нос во все уголки конторы, осмотрел комнату для образцов, потом вел какие-то разговоры по телефону мистера Дэрсингема, когда тот уехал в контору «Никмен и сыновья». Все служащие уже ушли, а мистер Смит убирал свои книги в шкаф, когда мистер Голспи вышел из кабинета и опять начал его расспрашивать — главным образом о состоянии счетов. Оба оставались в конторе еще минут двадцать пять, и в заключение мистер Голспи предложил зайти по дороге чего-нибудь выпить.
Когда они уже сошли с лестницы, мистер Смит вспомнил, что у него кончается табак (он выкуривал каждую неделю два с половиной унца «особой смеси» Т. Бенендена), и сказал, что забежит в лавку за новой порцией. Мистер Голспи зашел туда вместе с ним, и Т. Бененден был так удивлен вторичным появлением грузного и пышноусого незнакомца, и притом на сей раз в обществе мистера Смита, что за все время, пока отвешивал табак и всыпал его в кисет, не произнес ни единого слова.
— Есть у вас хорошие сигары, хорошие, понимаете? — осведомился мистер Голспи своим звучным басом, глядя на лавочника еще пристальнее, чем тот глядел на него.
— Разумеется, есть, — с достоинством ответил Т. Бененден. И поставил на прилавок два-три ящика.
Мистер Голспи выбрал две сигары, обрезал их, одну сунул себе в рот, другую в рот мистеру Смиту и зажег обе — все это молча. И только затем уже, пустив струю дыма в лицо Бенендену, спросил:
— Сколько?
— Три шиллинга за пару.
Мистер Голспи бросил на прилавок две полукроны. Теперь для Бенендена наступил удобный момент начать разговор.
— Что вы скажете насчет страшного кризиса с цементом, джентльмены? — сказал он. — Куда он нас приведет?
— Меня он никуда не приведет, — ответил мистер Голспи. — А вас?
Т. Бененден был, видимо, озадачен. Он все еще держал в руке сдачу — два шиллинга.
— Я хотел сказать вот что… Это большой концерн, не правда ли? Еще в прошлом году он процветал, как почти все большие концерны. Хорошо. А что мы видим в этом году? Крах. А почему?
— Не знаю и держу пари, что вы тоже не знаете, — сказал мистер Голспи благодушно и вдруг захохотал смехом, похожим на отрывистый лай. — Ах, черт, возьми! — прокричал он. — Я вот уже пять минут ломаю себе голову и не могу догадаться, что такое у вас неладно?
— У меня? — переспросил пораженный Т. Бененден.
— Ну да. Разве вы не заметили, что я все время на вас смотрю? — Он повернулся к мистеру Смиту: — Понимаете, чувствую, что у него что-то не в порядке, но что именно — никак не могу сообразить. А вы заметили? — Он ткнул в Бенендена толстым грязным пальцем. — Боже мой, дружище, да вы забыли надеть галстук! Посмотрите на себя. А я стою и думаю: в чем же дело?.. Это моя сдача? Так, верно, два шиллинга.
