Соблазненная? Слово оставило неприятный привкус во рту. Оно звучало так дешево. Независимо от того, каковы были ее отношения с Митчем, она не хотела думать, что их можно описывать таким термином.

— Мой шестнадцатилетний ребенок придумывает истории получше, чем эта, — наконец сказал Де Пальма.

— Это — правда! — По крайней мере, часть ее.

Вздох Де Пальмы раздался в телефонной трубке, словно ураганный ветер.

— Меган, ты мне нравишься. Ты хороший полицейский. Я хочу, чтобы эту работу делала ты, но ты постоянно ставишь Бюро в неловкое положение. Мы называем тебя нашим первым полевым агентом, мы обвиняем тебя только для видимости. Но каждый раз ты переворачиваешь все с ног на голову, каждый раз вляпываешься во что-то. То ссоришься с Кирквудом, то спишь с Холтом…

— Я говорила тебе…

— Не трать лишних слов. Не имеет значения, спала ли ты с Холтом или нет. Люди будут верить, чему они хотят верить.

— В том числе и ты.

— И теперь ваш единственный подозреваемый оказывается мертвым в тюрьме.

— Ты обвиняешь меня и в его убийстве тоже?

— Все это выглядит грязно.

— Боже упаси, чтоб преступление выглядело аккуратным!

— Именно такие умные замечания доводят тебя до проблем, Меган. Ты должна научиться сдерживать свой ирландский язычок до того, как тебя уволят.

Его слова означали, что Меган еще не уволена. Ей бы вздохнуть с облегчением, но она — черт возьми! — отлично понимает, что, как канатоходец, все еще находится высоко над землей на натянутой проволоке, жонглируя вдобавок шарами для боулинга. Один неверный шаг, и все будет кончено.

— Поверь мне, я не хочу твоего увольнения, Меган. Бог знает какой бардак будет здесь, если нам придется втянуть тебя в эти разборки. Но поскольку у нас тут и так бардак, то не думай, что что-то при случае сможет помешать расстаться с тобой.

— Да, сэр.

— Ну и ладно! Так как обстоят дела?

Вниз в кроличью нору с сумасшедшим. Она придержала эту мысль в уме и объяснила без прикрас и ложной надежды, чего именно они добились. В полицейской работе не стоит обещать больше, чем сможешь выполнить.

Де Пальма задавал вопросы с интервалами.

— Эта женщина, миссис Купер, она сможет идентифицировать человека, который подходил к ее дому?

— Она не уверена. Тот был здорово укутан от холода. Она прямо сейчас помогает художнику составить его словесный портрет.

— Была ли на куртке кровь?

— Нет, насколько я видела. Куртку отправили в лабораторию.

— Что ты думаешь о записке? Тебе не кажется, он не дает понять, что убил мальчика?

— Не знаю.

— Вы рассмотрели возможность, что сообщник Свэйна мог быть кем-то из его прошлого в Вашингтоне?

— Да, но в соответствии с тем, что мы получили на него, — сказала Меган, — он был одиночкой и там тоже. Самым близким для него был кузен, чье имя он присвоил, и самое лучшее, что кузен смог сказать, — что Оли был уродом. Конечно, я бы тоже немного рассердилась, если бы моя кузина украла мои водительские права и приняла мою личность в другом штате, а затем совершила бы чудовищное преступление, которое привлекло внимание всей нации.

Де Пальма проигнорировал ее сарказм.

— Может быть, тебе нужна какая-нибудь помощь? — спросил он.

Меган почувствовала, как ее прекрасные волосы на затылке встали дыбом.

— Что ты имеешь в виду?

— Возможно, ты чего-то где-то не замечаешь. Может быть, требуется свежий взгляд на происходящее.

— Я смогу сама справиться с этим делом, Брюс, — жестко сказала она.

— Конечно, ты сможешь. Я просто полагаю, что, когда дело зависает в мертвой точке, новый человек с незамыленным глазом может внести свежую струю, встряхнуть что-то.

Меня, к примеру, подумала Меган с горькой иронией. Стратегия была ей вполне понятна. Де Пальма прислал бы другого агента, чтобы спокойно узурпировать ее власть, и, когда бразды правления перешли бы в руки вновь присланного, ее можно было бы тихо отозвать обратно в штаб-квартиру. Никакого беспорядка, никакой суеты, все чисто и аккуратно — именно так, как понравилось бы высшему начальству.

— Я думаю, это было бы ошибкой. — Меган изо всех сил старалась держаться как можно спокойнее. — Любой, кто приедет в такой мороз, будет вынужден осмотреть всю территорию поиска, изучить все заявления, вновь снять показания свидетелей, познакомиться с семьей, а по правде говоря, им уже и так хватило потрясений, чтобы еще раз тревожить их расспросами.

— Я приму это к сведению. Но ты тем временем постарайся, чтобы произошло что-нибудь хорошее. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я, Меган?

— Отлично понимаю.

Они попрощались, и Меган повесила трубку, с неприязнью посмотрев на телефон. И не называй меня Меган, когда я сержусь на тебя, — съязвила она.

— Да, мэ-эм, — откликнулся Митч, появляясь в дверях.

Меган серьезно посмотрела на него. Разговор с Де Пальмой настолько утомил и взволновал ее, что не было сил по достоинству оценить шутку Митча. Она даже не попыталась улыбнуться.

— Я не сержусь на тебя.

Он вошел в ее офис в наброшенной на плечи куртке.

— Что ты сделал с рукой?

Он хмуро взглянул на опухшие суставы и криво усмехнулся.

— Мне пришлось ударить кое-что.

— Кое-что? Кирпичную стену?

— Да нет. Рожу Стайгера.

Меган в изумлении подняла брови.

— Вот черт, Шеф! Я не пожалела бы никаких денег, чтобы взглянуть на это.

Холт пожал плечами.

— Лучше не иметь свидетелей, — сказал он. — Стайгер сливал информацию Пэйдж Прайс. Я выразил свое недовольство.

От гнева, вызванного такой подлостью, кровь тяжело застучала в висках.

— Она трахается со Стайгером за информацию, и у нее еще хватило наглости подняться на пресс-конференции и тыкать в меня пальцем?! Я не возражала бы тоже двинуть по чему-нибудь…

— Только тронь ее пальцем, и тебе мало не покажется, — указал ей Митч, рассматривая на столе медную табличку с фамилией. Затем он взял ее в руки и прочитал надпись на обороте: «НЕ ПРОГИБАЙСЯ! НЕ ОПРАВДЫВАЙСЯ!» — Что сказал Де Пальма?

— Что сказал или что подумал? Официально они не будут комментировать слухи и выразят свою полную уверенность во мне, но наиболее индифферентным путем, что смогут придумать. Официально они могут прислать другого агента, «чтобы помочь мне с расследованием». Но если это произойдет, он покончит с моей работой, и я проведу остаток своей жизни за столом в недрах штаба, оформляя документы на мелких мошенников.

Меган повернулась к вешалке, и Митч, нахмурившись, обошел вокруг стола и остановился рядом.

— Я хочу, чтобы ты разрешила мне поговорить с ним.

Она покачала головой.

— Я не хочу, чтобы ты принимал удары вместо меня.

— Это называется дружеской поддержкой, Меган.

Она повернулась и слегка откинула голову назад, чтобы встретиться с его пристальным взглядом. Он стоял слишком близко снова, пытаясь то запугать ее, то привлечь внимание к факту, что он больше и сильнее и способен оказать влияние или защитить ее. Какая-то ее часть находила эту идею заманчивой, но она не хотела подчиняться ей.

— Это называется дачей ложных показаний, что я уже и сделала, — сказала она. — Я не допущу, чтобы тебя уличили во лжи из-за меня, вот и все.

Ее ответ не терпел никаких возражений. Митч ничего не ответил, наблюдая, как Меган спряталась в своем чудовищном пуховике. Будь проклято ее упрямство! Будь проклята ее независимость! Он хотел, чтобы она положилась на него, и он нисколько не удивился бы этому. Он хотел помочь ей. Он хотел защитить ее честь. Старомодные понятия, а она вовсе не старомодная женщина. Понятия, которые намекали на какие-то обязательства — чего, как они в один голос утверждали, им не хотелось бы.

— Мы разберемся с этим, — пробормотал он, еще не определившись точно, какой аспект крепко запутанного беспорядка он имел в виду.

С чем, хотела спросить Меган. С работой? С их личными отношениями? Она выбрала бы первое, понимая, что именно там должен быть центр внимания, потому что проклятые часы тикали и тикали: