Ханна резко повернулась на звук его голоса. Ей показалось, что пол уходит у нее из-под ног. Жар накрыл ее, как невидимое одеяло, обжигая кожу, не давая воздуха. Что-то не так? Да все не так! Она почувствовала на себе сотни пар глаз и кожей ощутила темноту, сползающую вниз со стропил и через высокие арочные окна.

Это ночной кошмар поймал ее! Наяву! Как будто заживо хоронят. Мысли и яркие картинки закрутились в мозгу, слишком много, слишком быстро. Господи, Господи! О, Господи!

— Ханна? — шептал Митч, мягко скользя пальцами по ее плечу. Оно немного обмякло. — Милая, поговори со мной. Что случилось?

Ханна уставилась на него, замечая искреннее беспокойство в его глазах. Он придвинулся ближе. Что случилось? Что-то взорвалось внутри, и слова бурным потоком хлынули наружу.

— Я не могу найти сына!

20.26

— 7 °C

— Что вы говорите? Как это не можете найти Джоша? — Митч старался говорить как можно спокойнее.

Ханну усадили в кресло, она непроизвольно вздрагивала всем телом. Из ее больших голубых глаз неудержимо текли слезы. Митч вынул чистый носовой платок из заднего кармана и предложил ей. Она взяла его автоматически, но не сделала ни единого усилия использовать по назначению, просто стала мять, как лист бумаги.

— Я и-имею в виду… Я н-не могу найти его, — запинаясь, ответила Ханна. Она не могла найти Джоша, а никто, казалось, не понимал, что она пыталась сказать им, как будто с трудом выдавливаемые слова не имели никакого смысла. — П-п-помоги м-мне. П-пожалуйста, Митч!

Ханна попыталась встать, но Митч задержал ее, прижав к спинке кресла.

— Я сделаю все, что смогу, Ханна, но ты должна успокоиться.

— Успокоиться?! — вдруг закричала она, вцепившись в подлокотники. — Я не могу поверить в это!

— Ханна…

— Бог мой! У тебя же есть дочь, ты должен понять! Вы все люди…

— Ханна! — рявкнул он резко. Она вздрогнула и взглянула на него. — Да, я помогу, но ты должна успокоиться и рассказать все с самого начала.

Меган наблюдала сцену, стоя у дверей офиса. Это было тесное, вызывающее приступ клаустрофобии помещение, с темными, обитыми дешевыми панелями стенами. Сертификат торгово-промышленной палаты и отзывы различных общественных организаций в пластмассовых рамках криво развесили по ним, как если бы это сделал слегка подвыпивший человек. Ни по виду шкафа, забитого документами, ни по старому, со вмятинами, металлическому столу невозможно было предположить, что это офис успешного, с необъяснимым шармом ресторана.

Ханна съежилась в кресле, плотно зажмурилась и прижала руку ко рту, стараясь успокоиться. Даже сейчас, заплаканная и растрепанная, она была поразительно привлекательна. Высокая, тонкая, с внешностью модели с обложки модного журнала. Митч пристроился прямо перед ней спиной к столу, слегка подался вперед и полностью сконцентрировал взгляд на молодой женщине, терпеливо ожидая, когда она успокоится. Не говоря ни слова, он протянул ей руку. Она взяла ее и сильно сжала с выражением нестерпимой боли на бледном лице.

Меган наблюдала за ним с восхищением и легкой завистью. Работа с жертвами никогда не была ее сильной стороной. Для нее общение с пострадавшим означало необходимость взять часть его боли на себя. Она всегда считала более умным, более безопасным держать некоторую дистанцию в эмоциях. Она называла это «быть объективной». Митч Холт, однако, не смущаясь, устанавливал контакт…

— Я должна была заехать за ним после хоккейной тренировки, — почти шепотом, как будто собиралась признаться в ужасном грехе, начала Ханна. — Я уже шла к выходу из больницы, но как раз прибыла машина «Скорой помощи», и я не смогла уйти вовремя. Я попросила, чтобы кто-нибудь позвонил на каток и предупредил сына, что я немного опоздаю. Но затем у одного пациента произошла остановка сердца и…

И я потеряла пациента, а теперь я потеряла своего сына.

Чувство потери и вины нахлынуло на нее, и Ханна была вынуждена остановиться и подождать, пока боль снова не станет более терпимой. Она продолжала крепко сжимать большую теплую руку Митча. Но боль только усиливалась, пока в конце концов страшные слова не слетели с губ.

— Я забыла. Я забыла, что он ждал.

Новая волна слез хлынула по ее щекам. Как капли дождя, слезинки падали на колени, увлажняя ее длинную шерстяную юбку. Ханна согнулась вдвое, как будто хотела свернуться в клубок, в то время как эмоции рвались наружу. Митч наклонился и погладил ее волосы, пытаясь хоть как-то успокоить ее. Полицейский внутри него оставался спокойным в ожидании фактов или вероятных объяснений. Но еще глубже в нем притаился родитель, отец, который испытывал острый страх.

— К-когда я п-приехала на к-каток, его уж-же не б-было.

— Ну, дорогая, Пол, вероятно, заехал за ним и…

— Нет! Среда — моя очередь.

— Ты звонила Полу, что он сказал?

— Я попыталась, но его не было в офисе.

— Тогда Джош, вероятно, уехал с кем-нибудь из ребят. И сейчас он дома у какого-нибудь друга…

— Не-ет! Я обзвонила всех, кого вспомнила. Я заехала и к няне дочери, Сью Бартц. Я подумала, что он, может, будет там ждать, когда я приеду за Лили, но Сью не видела его. — «А Лили все еще там ждет свою маму и, вероятно, задает вопросы, почему мама приезжала, но не забрала ее». — Я проверила и дома, на всякий случай, если он просто решил погулять. Я звонила мамам других хоккеистов. Я ездила на каток еще раз… Я возвращалась и в больницу. Я не могу найти его!

— У вас есть фотография сына? — спросила Меган.

— Его школьная фотокарточка. Это не самая лучшая, ему надо было бы подстричься, но не было времени, — Ханна положила сумку на колени. Ее руки дрожали, когда она вытаскивала из кожаной сумки бумажник. — Ему сделали замечание в школе, я записала, чтобы не забыть, но потом закрутилась и… забыла…

Последнее слово она произнесла уже шепотом, когда доставала фотографию Джоша. Я забыла. Такое простое, невинное оправдание. Забыла о фотографии. Забыла о его стрижке. Забыла его. Ее рука дрожала так сильно, что ей с трудом удалось вытащить фотографию из пластикового футляра. Ханна протянула ее темноволосой женщине и с запозданием сообразила, что и понятия не имеет, кто это.

— Простите, — шепнула она с легким намеком на улыбку, вспомнив о приличии. — Мы встречались?

Митч снова повернулся спиной к столу.

— Познакомьтесь. Это агент О’Мэлли из Бюро криминальных расследований. Меган, это — доктор Ханна Гаррисон, руководитель отделения неотложной помощи в нашей городской больнице. Один из лучших докторов, кто когда-либо держал в руках стетоскоп, — добавил он, улыбнувшись. — Нам очень повезло с ней.

Меган изучала фотографию, ее ум работал, и ей было не до политеса. Мальчик лет восьми-девяти, одетый в униформу бойскаута, смотрел на нее с широкой щербатой улыбкой. Веснушки, не много, разбежались по носу и щекам. Волосы — непослушная копна каштановых завитков. Его голубые глаза были полны жизни и… вредности.

— Он обычно достаточно ответственный мальчик? — спросила она. — Он знает, что надо позвонить вам, если собирается быть поздно, или спросить разрешения, когда идет к другу в гости?

Ханна кивнула.

— Джош очень рассудительный мальчик.

— В чем он сегодня был в школе?

Ханна потерла ладонью лоб, изо всех сил пытаясь вспомнить утро. Оно, так же, как и последние несколько часов, казалось ей сном, далеким и туманным… Лили, кричащая из-за того, что опустили ограничители на высоком стуле. Джош, скользящий по кухонному полу в носках. Разрешение на участие в экскурсии в Музей науки, которое надо было подписать. Делали домашнее задание? Запоминали по буквам правописание слов? Звонок из больницы. Французский тост, сгоревший в микроволновке. Пол бушует на кухне, огрызается на Джоша, жалуется на рубашки, которые надо погладить.

— Ммм… джинсы. Синий свитер. Зимние сапоги. Лыжная куртка с ярко-желтой и ярко-зеленой отделкой… Ммм… Шапочка, как у команды «Викинги», с желтой вставкой. Пол не позволил бы ему носить с фиолетовой из-за куртки. Он сказал, что так Джош будет похож на дальтоника-цыгана… А я бы не возражала, ему же только восемь лет…