Меган уставилась на ботинок, когда человек качнулся назад на пятки — движение, включившее узнавание. Она видела, как он проделывал его с полдюжины раз. Просто привычка, причуда, незначительная деталь, но она застряла у нее в памяти, словно цвет глаз или родинка. Слова тоже были ей знакомы… Мне так жаль Ханну и Пола. Такая прекрасная семья…

Гарретт Райт.

Он видел ее, когда она стояла на дороге, где Майк Чемберлен потерял управление своей машиной. Внимательный доктор Райт, предлагающий помощь с мягкой улыбкой, с такой же, как и позже, когда старался рассказать все, что он знал о местонахождении своего коллеги.

Сосед Ханны и Пола. Человек, который формировал мировоззрение и умы студентов в Университете Харриса. Уважаемый человек. Выше всех подозрений. Человек, которого СМИ выбрали своим экспертом. На этот раз они ударили в грязь лицом. И ирония в том, что они могли бы никогда об этом и не узнать.

20.41

— 5 °C, коэффициент комфортности: — 12

Митч выехал из управления второй раз за этот вечер. Прилив адреналина, который захлестнул его с головой, когда он мчался через город к Святому Элизиусу, давно отступил. Со смертью Альберта Флетчера его охватило уныние. Если Флетчер похитил Джоша, от него теперь они не услышат ничего. Флетчер не сможет сказать им, где Джош, жив ли он или нет.

Холту хотелось ударить по чему-нибудь, сильно ударить. Или чтобы к нему прикоснулись нежно. Он поехал бы к Меган, она бы рассеяла его боль. Она не думала, что ей кто-нибудь нужен. А ей когда-нибудь приходило в голову, что она сама может быть нужна кому-нибудь? Кому-то, как он. Битому, истерзанному, неуравновешенному полицейскому…

Митч припарковал свой «Форд Эксплорер» у тротуара перед большим викторианским домом на Айви и сидел там, слушая скрип «дворников», скользящих по лобовому стеклу вперед-назад. Снегопад усиливался, превращаясь в сплошную белую завесу. Поверив прогнозам, что буран продлится всю ночь, городские уборочные команды не предприняли попыток расчистить боковые улицы. Люди парковали машины где придется. Автомобили были покрыты снежными одеялами толщиной сантиметров в десять. Но машины Меган нигде не было видно.

В окнах на третьем этаже свет не горел. Черный кот сидел на первом окне квартиры, выделяясь на фоне бледных занавесок, ожидая любимую хозяйку. Она, должно быть, в конце концов уехала в Сент-Пол. Митч не знал, будет ли это для него освобождением или разочарованием. Он не знал, какого черта он делал здесь. Что он собирался сделать — рассказать ей, что Флетчер лежит на плите в похоронном бюро Оглторпа, и спросить, не хочет ли она лечь с ним в постель, как в старые добрые времена, потому что он чувствует себя разбитым и потерянным? Она вынула бы свой «глок» и врезала бы ему прямо между глаз.

Сотовый телефон, засунутый в карман куртки, разразился звоном. Митч вытащил его, бурча под нос.

— Что теперь?

Тишина была нарушена слабым, прерывистым дыханием. Волосы на затылке встали дыбом.

— М-Митч?

Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

— Меган? Милая, что случилось?

— Схвати с… — сдавленный крик захлебнулся на полуслове.

— Меган! — закричал Митч, сжимая свободной рукой руль. — Меган!

Голос, раздавшийся в телефоне, не принадлежал Меган. Мягкий шепот, но он резанул по нервам, словно бритва.

— У нас есть подарок для тебя, Шеф. Приезжай к юго-западному входу в Кворри Хилл-парк через тридцать минут. Приезжай один. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Или агент О’Мэлли умрет. Понимаешь?

— Да, — отрезал Митч. — Что ты хочешь?

Жуткий, сдавленный смех, как костлявый палец, пронзил его спинной мозг. Холт крепче сжал в руке телефон и попытался проглотить комок, застрявший в горле.

— Выиграть партию в нашей игре, — усмехнулся кто-то. Связь прервалась.

Меган приложила все усилия, чтобы взять себя в руки, когда услышала, что он выключил телефон. Он накажет ее. Она знала это. Он был человеком, стремящимся держать все под контролем, а она на мгновение вырвалась из-под него. Если ей повезет, он разозлится и будет кричать, и она, по крайней мере, будет уверена, что слышит его истинный голос, четко и ясно. Если не повезет, он убьет ее.

— Мы думали, что ты — умная девочка. — Он не повысил свой голос ни на йоту, но тот гудел от гнева, как линия высокого напряжения. — Мы думали, что ты — умная девочка, но ты — просто еще одна глупая сука!

Удар пришелся ей в висок. Не битой, а тыльной стороной руки. Удар был настолько сильным, что стул качнулся в сторону. Цветные круги поплыли перед глазами, и во рту появился вкус крови, острый и свежий. Прежде чем боль утихла, он ударил кулаком по ее избитой руке. Слезы появились незамедлительно. Как сильно Меган ненавидела слезы, так же сильно она не хотела, чтобы он видел, как они потоком льются из-под повязки на глазах, но она ничего не могла сделать, чтобы остановить их. Только закусила губу и задержала дыхание, чтобы не разрыдаться в голос.

Это было бы именно то, чего он желал больше всего: оскорбить ее, доказать свое собственное превосходство любым способом. Он просчитал каждое движение, каждую возможность, но не мог предположить, что она будет игнорировать его. И ей оставалось только надеяться, что это настолько потрясет его, что он совершит какую-нибудь ошибку, и эта ошибка даст Митчу возможность пригвоздить его.

Она хотела бы иметь такую возможность сама. Шанс побить его в его же игре. Шанс избить его физически, сукиного сына. Она хотела взять ту небольшую палку и колотить его ею по голове, избивать его, пока он не скажет, где Джош, а потом добавить ему еще как следует.

Использовал же он эту биту, когда со знанием дела и с большим опытом бил ее, точно зная, в какую точку и с какой силой бить, чтобы причинять наибольшую боль, но не дать ей потерять сознание. В правое колено, в ее левое плечо, в левую голень, в правую руку. Он снова и снова бил ее по руке, пока малейшее прикосновение не стало вызывать ее крик.

Когда его ярость несколько поугасла, она уже не была в состоянии различать, в какую точку он наносил удары. Казалось, что боль разрослась так, что стала больше, чем она вся, душила ее, оглушала ее, ломала ее. Единственной вещью, за которую она могла уцепиться, была ненависть, и ненависть, как горящий уголь, пылала в груди, и еще понимание того, что он — единственный ключ к разгадке, где Джош.

Веревки вокруг ее рук и лодыжек резко ослабили, стул наклонили вперед, и она съехала на холодный пол. Он, казалось, прокричал ей в оба уха сразу.

— Быстро вставай и собирайся!

Меган не приложила ни малейшего усилия, чтобы пошевелиться. Бита снова прогулялась по ее спине, ребрам, ягодицам, и она с трудом попыталась привстать, однако не смогла даже подтянуть под себя ноги. Она не понимала, где пол, где потолок, не знала, в какую сторону откатиться, чтобы избежать избиения. Он схватил ее за волосы и поднял, а затем с размаху припечатал к стене.

— Мы могли бы заставить тебя сильно страдать, маленькая стерва, — прошипел он. Затем захватил зубами мочку ее уха и укусил через повязку. Меган вскрикнула от пронзительной боли. — Если бы у нас было побольше времени, чтобы поиграть. Но у нас свидание с твоим любовником.

День 11-й

21.03

— 6 °C, коэффициент комфортности: — 13

Митч спрятался за деревьями и приготовился ждать. С его наблюдательного пункта был хорошо виден юго-западный вход в парк, настолько хорошо, насколько позволял падающий снег. Он подъехал с запада, из приозерного района, и находился сейчас не более чем в шести кварталах от дома Кирквудов. Нуги подбросил его и вернулся к «Эксплореру» до назначенного времени. Митч отправился через густой лес, который граничил с парком, пробираясь по снегу, который был почти по колено, скользя вниз с холма, спотыкаясь о скрытые снегом корни и упавшие ветки.