Чувствуя отвращение к себе, Меган резко отвела взгляд и быстро осмотрела кабинет. Чистый и опрятный, без каких-либо выставленных трофеев своих увлечений. Еще более любопытно, что не было стены, удовлетворяющей его эго, — никаких сертификатов, свидетельств или благодарностей. Полицейский такого ранга и с таким опытом, как Митч, мог бы накопить к этому времени полный ящик красивых бумаг. Единственным украшением на стене были фотографии маленькой девочки с длинными темными волосами и большой желтой собаки с роликовым коньком в зубах.

— Вернитесь на землю, О’Мэлли! — сказал он, помахав рукой. — Что за распечатка?

— Известные преступники, — ответила она, включая в работу мозг. — Я пытаюсь сравнить отчеты о недавних инцидентах в округе с отчетами Отдела транспортных средств о замеченных или задержанных автомобилях в тот же период, на всякий случай. Вдруг что-нибудь совпадет. Уменьшим варианты, затем, если мы получим шанс…

— Что-нибудь есть?

— Пока нет. Я также позвонила в архив и попросила проверить вашего парня Оли Свэйна, или попытаться это сделать. Но у них на него ничего нет. Самое большое — штрафная квитанция.

Митч откусил еще кусок и жадно проглотил его.

— Оли? Он безопасен.

— Вы так близки с Оли? — спросила Меган, держа пальцы скрещенными.

— Нет, но он здесь гораздо дольше, чем я, и у нас никогда не было серьезной жалобы на него. — Холт запил индейку теплой легкой кока-колой и поморщился.

Меган выпрямилась.

— Не означает ли это, что у вас были жалобы, которые вы посчитали несерьезными?

Он пожал плечами.

— Одна из мам хоккеистов высказалась немного раздраженно, что он постоянно крутится вокруг детей на катке, но он ничего не делал. Фу ты, черт! Я имею в виду, что он работал на катке. А что, по-вашему, он должен был делать — скрываться в своем закутке весь день и ночь?

— Она утверждала что-нибудь определенное?

— Что Оли вызывает у нее мурашки.

— Ну и дела, представить только!

— Она также обвинила руководителя отряда бойскаутов-малышей в этом же, требовала, чтобы я послал кого-нибудь тайно в воскресную школу Святого Елизиуса, потому что все знают, что священники — гомосексуальные педофилы, и обвиняла учителя второго класса, где учился ее сын, в извращении умов детей, потому что он читал им книги Шела Сильверстейна,[3] громко, на уроке, и показывал иллюстрации, в которых любой христианин мог увидеть грязные фаллические символы.

— Ох! — Меган опустилась на стул, огорченная.

— Верно! Но дети никогда не жаловались на Оли. И тренеры никогда не жаловались на Оли. Что заставило вас выделить его?

— Он вызвал мурашки и у меня, — сказала Меган застенчиво. Она хмуро посмотрела на банан, затем очистила его от шкурки и откусила. Пережевывая, она постаралась сосредоточиться. Оли Свэйн все еще вызывал у нее дрожь. К сожалению, это не считали веской причиной для того, чтобы взять кого-то в разработку и снять у него отпечатки пальцев. — Вчера вечером он показался каким-то уклончивым. Нервным. У меня сложилось мнение, что он не любит полицейских.

— Оли всегда нервный и уклончивый. Это — часть его шарма, — сказал Митч, неуловимо приоткрыв свой собственный. Он принялся перекладывать бумаги как предлог, чтобы удержаться от взгляда на ее губы, плотно обхватившие банан. — Кроме того, я осуществил его проверку сам, когда миссис Фавр направила свою жалобу. Оли держит нос чистым.

«Чего не скажешь о другой части его анатомии». Меган сморщила нос, вспомнив аромат его зрелого тела.

— Вы не думаете, что он мог иметь какое-нибудь отношение к исчезновению Джоша?

— У него никогда не хватило бы духу украсть ребенка, а затем стоять передо мною, смотреть мне в глаза и говорить, что он ничего не знает.

— Он смотрел вам в глаза? Своим настоящим глазом или искусственным?

Митч укоризненно покачал головой, затем наклонился, чтобы нажать кнопку жужжащего аппарата внутренней связи.

— Да?

— Кристофер Прист хочет видеть вас, Шеф, — раздался голос Натали. — Говорит, что он может помочь в расследовании.

— Пропустите его.

Митч свалил остатки своего обеда в мусорное ведро, вытер руки салфеткой и вышел из-за стола. Меган поднялась и также выбросила недоеденный банан. Адреналин подскочил в ней при мысли о возможном лидерстве.

Человек, который появился в кабинете, никоим образом не походил на чьего-нибудь спасителя. Он был маленьким, тощим, его тело полностью поглощала сине-белая спортивная куртка Университета Харриса. Но даже в этой форменной куртке никто никогда не принял бы его за спортсмена. Не меньше грузовика стероидов понадобилось бы, чтоб освободить преподавателя от внешности компьютерного урода. У Кристофера Приста был бледный, хрупкий вид человека, для которого самым опасным видом спорта могли быть шахматы. На взгляд Меган, ему могло быть тридцать семь, ну, тридцать девять. Ростом метра полтора, с каштановыми, мышиного оттенка волосами, с грязно-карими глазами за слишком большими для его лица очками. В общем, ничем не примечательный.

— Профессор, — обменялся с ним рукопожатием Митч. — Это — агент О’Мэлли из БКР. Агент О’Мэлли, Кристофер Прист, руководитель кафедры информатики в Университете Харриса.

Они пожали друг другу руки — рука Меган, крепкая и сильная, которая могла бы удержать без дрожи девятимиллиметровый полуавтоматический «глок», и рука священника, тонкая, пакетик с костями, которые, казалось, складывались в нем одна на другую. Ей пришлось побороться с желанием посмотреть вниз, чтобы убедиться, что она не причинила ему боль.

— Ваше имя кажется мне знакомым, — сказала она, пытаясь найти нужную информацию в своей памяти. — Вы работаете с несовершеннолетними правонарушителями, верно?

Прист улыбнулся, его улыбка была соединением застенчивости и гордости.

— Я использую в программе научную фантастику и вестерны с кабельного канала.

— Это — замечательная программа, — Митч жестом указал Присту на свободный стул и вернулся за стол. — Вы должны гордиться ею. Уводить детей с неверной дороги и давать им шанс получить образование и иметь будущее — более чем похвально.

— Ну, спасибо, однако я не могу взять всю похвалу только себе. Фил Пиккард и Гарретт Райт также проводят много времени с детьми.

Он устроился на стуле, его большая, не по размеру, куртка поднялась до мочек ушей, делая его похожим на мультипликационную черепаху, готовую втянуть свою голову под панцирь.

— Я услышал о Джоше Кирквуде. Я чувствую себя так же ужасно, как Ханна и Пол.

— Вы хорошо с ними знакомы? — спросила Меган.

— Мы в некотором роде соседи. Их дом — последний на Лейкшор-драйв. Мой находится позади них, так сказать, — в четверти мили на север через парк. Конечно, я знаю Ханну. Все в городе знают Ханну. Мы были вместе в нескольких благотворительных комитетах. Было какое-нибудь известие?

Митч покачал головой.

— Вы полагаете, что смогли бы нам помочь — каким образом?

— Я слышал, что вы создали командный пункт. Он служит координационным центром для поиска и обработки полученной информации, так?

— Да.

— Ну, я помню, как читал газетные сообщения во время поиска той молодой девушки в Инвер Гроув Хайтс. Полиция рассказывала о большом объеме информации, с которой они должны были иметь дело, и насколько тяжело это было. Что-то не учли, какие-то работы повторили несколько раз из-за отсутствия связи, отнимала много времени перепроверка фактов и так далее.

— Аминь! — сказала Меган, обмахиваясь страницами распечатки известных преступников.

— Я хотел бы предложить решение, — сказал Прист. — Моя кафедра имеет в наличии много персональных компьютеров. Сейчас зимние каникулы и студентов не так много в городе, но я знаю, что те, кто все еще находится здесь, более чем готовы помочь. Мы можем загрузить все, что вы хотите, на наши компьютеры, дать вам способность получать конкретную информацию, перекрестные ссылки, одним словом, все, что вам нужно. Мы можем также отсканировать фотографию Джоша и разместить ее по Соединенным Штатам и Канаде на электронных информационных табло. Это была бы хорошая практика для моих студентов и избавило бы вас, парни, от большой головной боли.