— Что — сколько? — неподдельно удивился незнакомец.

— За молчание сколько хочешь?

— Ах вот ты о чем! — колючие темные глаза впились в побелевшее от страха лицо Наума. — Нет, ты ошибся. Мне не нужны деньги. Я сам хочу дать тебе немного золота.

При упоминание о золоте, глаза воеводы алчно заблестели. Небось еще один караванщик хочет покинуть Русь без досмотра. Расслабившись, Наум облегченно вздохнул.

— Ну, говори, что у тебя за дело.

— Дело небольшое, как говорят у вас на Руси — дельце. Известно мне от заслуживающих доверия людей, что можешь помочь караван без досмотра пропустить…

— Как можно?! — деланно возмутился воевода. — Мне, боевому воеводе, такое предлагать?!

— Ну, ну… спокойнее, — незнакомец криво ухмыльнулся. — Я плачу полновесным золотом… если тебя это не устраивает…

Он сделал движение словно собирался встать и уйти. Наум торопливо придержал его за полу плаща.

— Эк, какой обидчивый. Шуткую я. Говори подробно, а уж там решим.

Незнакомец оценивающе смотрел на воеводу, решая — стоит ли говорить. Полы плаща распахнулись, и рука незнакомца в задумчивости потеребила блеснувший в сумраке корчмы, золотой крест.

— Отправляйся на заставу и жди там гонца, — монотонно заговорил незнакомец, стискивая крест. — Когда прибудет гонец, поднимай всю заставу, отзывай дозоры, и срочно отходи к Чернигову. Этим, ты заработаешь особую благодарность князя!

Взгляд Наума подернулся пеленой.

— Заработаю особую благодарность князя, — эхом повторил воевода.

— А в придачу, получишь столько золота, что сможешь оставить службу и жить в свое удовольствие.

— В свое удовольствие, — снова повторил воевода, лишенным эмойций голосом.

— А пока, — незнакомец выпустил крест и отер выступившую на лбу испарину. — Держи эту малость.

На стол, перед сонно моргающим воеводой, тяжело плюхнулся большой кожаный мешочек. Уловив знакомый звон, Наум дернулся стряхивая с себя остатки наваждения.

— Значит по рукам? — улыбнулся незнакомец. — Ты пропустишь мой караван?

— О чем разговор! — взвешивая на руке тяжелый мешочек, довольно ухмыльнулся воевода. — Почему не помочь хорошему человеку?

Перегнувшись через стол, незнакомец хлопнул воеводу по заплывшему жиром предплечью. Не говоря больше ни слова встал и быстрым шагом пошел к лестнице ведущей в гостевые комнаты. Сбоку раздалось неразборчивое ворчание. Телохранитель Громыка, оторвав голову от миски недоуменно осматривался по сторонам.

— Что, пьянь, — набросился на него воевода. — Опять нажрался на службе?

Не слушая робких возражений, Наум вновь посмотрел в след незнакомцу. Подкованные, дорогие сапоги прогромыхали по лестнице. Хлопнула дверь. Обычный договор, но почему так неспокойно на душе?

Отгоняя непонятное волнение, воевода припал к горлышку глиняного кувшина. Багрово-красные струйки, словно кровь, зловеще потекли мимо рта по бегающему вверх-вниз кадыку.

Антоний с размаху плюхнулся на лавку застеленную толстой медвежей шкурой. Дикари, даже не знают что такое человеческая кровать! Хотя, сказать по правде, есть своя прелесть в мягких шкурах, дорого ценимых в Константинополе.

Отцепив перевязь с коротким ромейским мечом, маг с силой потер лицо узкими ладонями. Проклятое заклинание внушения. На этого жирного вояку не стоило тратить столько усилий. Но желание выполнить приказ совета заставляло действовать на пределе сил избегая малейшей оплошности. Все складывается великолепно, надо сообщить остальным.

Перебирая в уме пункты задания, Антоний спохватился — давно не было известий от Чернобоя. Стоит сегодня перед отчетом в совете навестить его. Тот пьяница не должен взбаламутить чернь.

Удобно устроившись на мягкой шкуре, Антоний снял крест. Привычным движением открыл тайничок, доставая кристалл. Приятный, мелодичный звон мигом снял напряжение, питая мозг свежей силой. Глаза мага закрылись, по телу пробежала первая судорога.

Чернобой был вне себя. Ни в самом Чернигове, ни в его округе не удалось найти ни малейшего следа Василия-пьяницы. Золото полученное в задаток жгло руки. Но ничего не поделаешь — нужно вернуться и искать новый след. Проклятый мальчишка! В этот раз он так просто не отделается. Кулаки наемника непроизвольно сжались словно уже ломали тонкую мальчишечью шею. Он расскажет куда делся пьяница. А потом умрет.

Ночь подкралась незаметно. Только светило солнце, и вдруг на землю упала непроглядная тьма. Нестись во весь опор ночью — верная смерть. Чернобой дернул повод. Скосив на человека укоряющий взгляд, конь остановился. Широкие, лоснящиеся потом бока судорожно вздымались.

— Привал, — скомандовал Чернобой, и подавая пример, первым спрыгнул на землю. Густая трава мягко спружинила. — Лабута, дуй за хворостом, Степан, займись конями.

Не желая гневить и без того разозленного главаря, Лабута со Степаном бросились выполнять поручение. Оставшийся наедине с Чернобоем, Сигурд, облегченно вздохнув, зашарил в седельных сумках в поисках съестного.

Не прошло и получаса, как на жарком огне зашипело разогреваемое мясо. Одуряющий после целого дня пути аромат, заставил взвыть от голода и сглатывать обильную слюну. Не дождавшись пока мясо как следует разогреется, к костру протянулись жадные руки. Некоторое время доносилось только увлеченное чавканье. Наконец по кругу пустили объемистый мех с дорогим хиосским вином.

— Жаль Гордяту, — сыто отрыгнув вздохнул Сигурд — огромный как гора викинг. Пришедший много лет назад в Гардарику, как называли Русь его соплеменники, прижился, послужил в дружине тогдашнего князя Ярополка, а после его смерти не пожелал служить новому князю. Тогда-то и встретил Чернобоя, с ним и остался. — Какие песни пел! Что дальше делать думаешь, а, Чернобой?

— Для начала прибью этого щенка Громоволка! — с такой яростью выдохнул Чернобой, что видавший виды викинг невольно отодвинулся подальше. — А с пьяницей думаю проблем не будет. Его голова отправится к заказчику.

— Его голова давно должна быть у заказчика, — прозвучал из темноты насмешливый голос. Словно подхваченные порывом ветра, наемники оказались на ногах. Послышался легкий шелест извлекаемых из ножен клинков.

Из темноты, в круг света, медленно вышел невысокий человек. Зло сплюнув, Чернобой с лязгом кинул меч в ножны за спиной.

— Какого черта ты здесь делаешь? — едва разжимая губы прошипел он. Антоний расхохотался, и сделал еще один шаг к костру. Всегда бесстрашный Сигурд замычал тыкая пальцем в византийца. Увидев, что так поразило викинга, Чернобой невольно перекрестился. В ярком свете костра, тело Антония стало полупрозрачным. Сквозь худощавую фигуру, Чернобой с изумлением разглядел очертания стреноженных коней.

— Великий Один! — выдохнул Сигурд. — Колдун!

Довольный собой маг, чуть прищурив глаза смотрел в перекошенные изумлением лица наемников.

— Я найду его, — справился наконец с собой Чернобой. — Его голова…

— Что его голова? — нетерпеливо перебил маг. — Она должна быть у меня как можно скорее. Константин уверял мен, что вы лучшие в своем деле. А вы, словно желторотые щенки ничего не можете сделать. Сколько времени потеряно зря!

Наемники молчали опустив головы. Упреки мага были справедливы. Их провели как младенцев.

— Слушайте меня, — в голосе Антония появились металлические нотки. — Тот кто мне нужен, сейчас направляется к Переяславлю. Если поторопитесь, можете перехватить его на подходе к городу. Торопитесь, не то я возьму ваши головы!

Голос мага еще звучал, когда полупрозрачное тело подернулось дымкой и медленно растаяло в воздухе.

— Великий Один… — прошептал Сигурд.

Рядом Степан и Лабута судорожно крестились. С побелевших от страха губ срывались слова молитвы.

— По коням! — взревел Чернобой. — По коням, если дороги толстые задницы!

Феодосий вставал рано. Солнце еще не бросило лучи на остывшую за ночь землю, а старый маг уже перебирал ветхие свитки при свете неяркого светильника. С трудом распрямив захрустевшую спину, Феодосий отвлекся от своего занятия. Подойдя к небольшому окну выходящему на роскошную терасу императорского дворца, несколько раз глубоко вздохнул. Свежий воздух взбодрил, мысли потекли ровнее, перестали путаться словно слепые щенки. До острого не по возрасту слуха, донеслись редкие голоса. Варвары, подумал маг. Жители империи любят поспать, встают когда солнце начинает бросаться на зазевавшихся путников как цепной пес. А уж в этом городе «божественных базилевсов» и того позже. Изнежились. Не нужно было быть мудрым магом, что бы понимать что дни империи сочтены. И возьмут ее эти, которые встают затемно, едят быстро и презирают роскошь. Недаром варвары любят повторять — ранняя птаха поймает червяка. Они и есть ранние птахи. А червяк… жирный, ленивый, неповоротливый червяк это империя. И спасти ее может только чудо. А чудо это — Талисман Власти.