Понимающе кивнув, Василий протянул колдуну ставший теперь бесполезным лук.

— Привет ему передавай.

— Уж передам, — снова подмигнув, Маргаст звонко щелкнул пальцами и пропал.

— Тумана не забижай! — едва слышно прошелестел его насмешливый голос.

— Не забижу, — одними губами прошептал богатырь. — Его забидишь!

Словно поняв тихие слова хозяина, конь довольно заржал демонстрируя по волчьи острые зубы.

— Смейся, смейся, — Василий потянувшись к седельной сумке достал бережно завернутый меч. — Вот впрягу тебя в телегу, посмотрим кто смеяться будет.

Не обращая внимания на обиженно трясущего густой гривой коня, богатырь бережно развернул скрывающую клинок тряпицу. Остро отточенный голубоватый металл, пронзительно блеснул на солнце точно просясь в кровавую сечу.

Срок отведенный каганом на поиски стрелка подходил к концу. Военный лагерь хазар напоминал разворошенный муравейник. Нервозность витающая в воздухе, от людей перекинулась и на животных. Тревожное конское ржание не стихало ни на минуту.

Тумын, правая рука самого Бекмера, отобрав сотню лучших воинов, рыскал по лесу выискивая малейший след. Но, то ли стрелок просто испарился, то ли дети степи просто не умели искать следы в непривычном для них лесу. После продолжительных безрезультатных поисков, Тумын принял решение возвращаться. Молча, похожие на побитых псов, воины тряслись в седлах избегая смотреть друг на друга.

Поглощенный неприятными мыслями, Тумын не сразу заметил среди толстых древесных стволов, рослого всадника, на черном как осенняя ночь, жеребце. Замерев на мгновение от неожиданности, Тумын пронзительно засвистел привлекая внимание едущих россыпью по труднопроходимому лесу, воинов. Всадник, и не помышляя скрыться, насмешливо смотрел на схватившегося за саблю хазарина.

— Стой, урус! — воскликнул Тумын не веря собственному счастью. — Стой. Двинешся, сразу узнаешь остроту наших стрел.

Всадник безразлично пожал плечами. Его руки медленно поднялись на уровень груди ладонями вверх, демонстрируя отсутствие оружия.

— Расслабься, — добродушно прогудел всадник. — Я пришел не ссориться с вами. Дело у меня к вашему кагану.

— Дело? — изумился Тумын — Это какое дело? Не то ли, что с тетивы срывается да в грудь впивается?

— Да ты что? — теперь настала очередь всадника изумиться. — Стал бы я тогда навстречу тебе выезжать. У меня и лука-то нет. Мечи вот только.

— Кидай на землю.

— Сдурел что ли? — снова изумился всадник. — Где ж это видано, что бы мечи на землю?

Тумын, которому порядком надоела эта беседа, резко вскинул руку. В тот же миг свистнувший аркан плотно обхватил шею непокорного уруса. Рывок, и вот уже спешившиеся воины с наслаждением пинают упавшее на землю, полузадушенное тело.

— Хватит! — остановил их Тумын. — Каган велел доставить живым.

С сожалением прекратив развлечение, воины снорово опутали пленника прочными веревками.

Тумын с восхищением разглядывал черного жеребца. Как любой сын степи, он знал толк в хороших скакунах, но этот жеребец превосходил всех когда-либо виденных. Хазарин мысленно облизнулся, но тут же отогнал соблазнительную мысль. Владеть таким конем достоин только каган. Зачарованный красотой жеребца, Тумын протянул руку погладить умную морду.

— Вставай, урус! — прорвался сквозь черноту небытия пронзительный гортанный окрик.

Вслед за окриком на голову обрушился поток холодной воды окончательно приводя богатыря в сознание. Василий дернулся от остро стегнувшей тело боли. От этого движения веревки опутывающие тело врезались глубже.

Василий с трудом разлепил опухшие от побоев веки. Бесформенное пятно качающееся прямо перед лицом медленно обрело очертания жесткого, сурового лица. Колючие черные глаза с ненавистью глянули на Василия из-под снежно белых бровей.

— На смерть пришел, урус! — прошипел хазарин. — Я буду убивать тебя долго и с удовольствием. Ты заплатишь мне за смерть сына. Сполна.

— Э, ты о чем? — с трудом прохрипел Василий. — Какой сын? Ты о чем? Я к кагану вашему шел.

Колючие глаза хазарина зло блеснули.

— Я и есть каган, урус. Ты убил моего сына…

— Постой, постой, — испугался Василий. Дело принимало нежелательный оборот. — Не убивал я твоего сына, каган. Я ж наоборот к вам шел, помочь хотел.

— Помочь, убив моего сына?

— Да не знаю я ничего о твоем сыне! — продолжал взахлеб врать богатырь. — Вам самим через леса не пройти, вот я и решил помочь!

Бекмер насмешливо смерил богатыря взглядом.

— Ты думаешь я поверю в такую глупую ложь? Ты, убийца моего сына!

— Да что ты заладил — убийца, убийца! Не знаю я ничего о твоем сыне! — вспылил Василий. — Должок у меня к князю Владимиру.

— Должок говоришь? — Бекмер задумался. — И что за должок?

— Велел меня князь выпороть прилюдно, а потом и вовсе из города выгнал. Достойно ли мужчины прощать такое?

— Тумын, — позвал каган. Лишенный возможности шевелиться, Василий скосил глаза в сторону. Там, баюкая перевязанную руку стоял встреченный в лесу хазарин. Еще там, Василий пытался вспомнить где уже видел это лицо. И вот теперь в гудящей от побоев голове всплыл ответ — в лесу, под Киевом. — Тумын, ты был в Киеве, было то, о чем говорит этот?

Каган презрительно пнул связанного богатыря. Тумын, оторвавшись от покалеченной руки, хриплым от боли голосом подтвердил:

— Было такое. Весь Киев возмущался поступком князя. Только не верь ему, каган. Не верь. Ты же сам видел чудовище похожее на коня. Это и есть тот колдун, что сына твоего…

Он осекся под грозным взглядом Бекмера.

— Что скажешь на это? — снова обратился он к Василию. — Или у вас на Руси на таких конях землю пашут?

— Не пашут… — Василий врал так вдохновенно, что готов был сам поверить в свою ложь. — Пару дней назад наткнулся я на одного в лесу… Повздорили мы малость. Он колдовать удумал, только я быстрее оказался. Вот коня евонного и взял. К этому коню слово особое знать требуется, а не то сгрызет и не заметит.

— А ты откуда слово знаешь? — нахмурился каган.

— Чего только в странствиях чужедальних не услышишь, — уклончиво ответил богатырь.

— Ладно, — по глазам кагана, Василий увидел что если и не поверил ему, то во всяком случае убивать пока не станет. — Я подумаю как мне с тобой поступить. Уберите его!

Минули долгие сутки прежде чем Василия вновь привели к кагану. Немного оправившись от побоев, богатырь наконец смог рассмотреть того, кто дерзнул напасть на Русь-матушку.

Совершенно седой, он не производил впечатление слабого старца. Наоборот, неимоверно широкие плечи и руки коряги делали его схожим с дюжим дубовым пнем. В длинных руках чувствовалась недюжинная сила, а расчетливые неторопливые движения выдавали умелого, опытного бойца. Василий заглянул в колючие, пронзительные глаза и содрогнулся — показалось заглянул в глаза самой смерти.

— Слушай, урус, — вымолвил наконец каган. — Мне говорят что я совершаю ошибку, но… я принимаю твою помощь. Русы заплатят сполна за смерть моего сына. Что ты хочешь за помощь?

— Голову Владимира! — не раздумывая выпалил богатырь.

— Ты ее получишь, — только теперь, Василий разглядел под глазами набухшие от глубокого горя мешки. — Иди. Твой конь ждет тебя. Оружие тоже. Проведи нас через лес.

Василий изобразил на лице острое сожаление.

— Прости, каган. Но сразу всем не пройти. Кругом полно богатырских дозоров, а тайные тропы узкие…

— Дозоры! — тяжелый кулак кагана с треском сшиб стоящий перед ним изящный и несомненно дорогой кувшин. С жалобным звоном черепки разлетелись по сторонам. — Я знал, что византиец обманет! Знал!

Дозоры, — подумал Василий, — где эти дозоры? Как они нужны именно сейчас. Хоть бы кто сообщил в Киев. А что если подведет меч Ящера. Да и от случайной стрелы он не спасет. Но Бекмеру сказал другое:

— Не переживай, каган. Дозоры — не беда. Я проведу так, что ни одна собака не почует. Только всем сразу не пройти. Частями придется.