— Поцелуй? Когда?

— Спустя пару месяцев после того, как от него ушла жена.

— Он хорошо целуется?

— Мне так показалось.

— А что случилось потом?

— Ничего.

— Ничего?

— Наверное, потом он встретил Лакс.

— Малолетняя сучка! Она украла его у тебя?

— Эй! — воскликнула Брук. — Она не знала, что наша Марго претендует на него.

«Наша Марго, — пронеслось в голове у Марго. — Мне нравится».

— Я не претендовала на него, Эйми. Я просто поцеловала его.

Эйми не ответила. Посмотрев на нее, подруги одновременно подумали о том, что она побледнела. Эйми прислушивалась к себе и раздирающим ощущениям внутри своего тела. Что-то в ней ломалось, буквально, а не образно. Эйми оцепенела от боли, и, когда боль на мгновение поутихла, она резко дернула ногами, столкнув с кровати своих подруг, торт и одеяла. У нее шла кровь.

Ловить такси было слишком рискованно, а «скорая помощь» приехала бы только через двадцать минут. Марго вызвала служебный автомобиль, который мог доехать за пять минут. Они с Брук вывели Эйми в ночной рубашке к лифту. Через минуту приехала машина.

— Ложись, ложись на спину! — кричала Брук. — Марго, сядешь вперед, а я сяду с ней сзади и буду поддерживать ее голову.

— Нет, нет, нет, никаких выстрелов, никаких пистолетов! У нее просто кровотечение, — орала Марго в трубку. — Да, около шести месяцев. Мы примерно в пятнадцати кварталах от вас. Да. Хорошо.

Марго захлопнула телефон и обратилась к водителю.

— «Неотложка» на Седьмой авеню.

Водитель кивнул и протянул ей бланк, где Марго поставила свою подпись и вписала ниже корпоративный код.

— Все будет хорошо, — успокаивала она Эйми, обернувшись к ней.

А Брук подтирала слезы, бежавшие из глаз подруги.

— Еще слишком рано, — сказал молодой врач, обследовав Эйми. — Ей нужно еще шесть — восемь недель, прежде чем она начнет дышать сама.

— Она? — переспросила Эйми.

Марго и Брук, находившиеся в кабинете, удивленно подняли глаза. Брук радостно захлопала в ладоши.

— Ох, простите. Вы с партнером не хотели знать? Простите. Я не прочитал всю карточку. Черт, простите меня.

— Все нормально, — успокоила его Марго.

— Простите, я вам обеим испортил это удовольствие, — извинялся врач, обращаясь к Марго.

— Я не ее партнер, — рассмеялась Марго. — Я просто подруга и средство передвижения.

— Не смотрите так на меня! — воскликнула Брук, потому что, судя по его взгляду, теперь он подозревал ее.

— Моего мужа сейчас нет в городе, — объяснила Эйми, улыбаясь. — Дочка!

— Что ж, ему придется вернуться, потому что как только ваше состояние стабилизируется, вам придется соблюдать постельный режим до самых родов.

— А что нужно делать при постельном режиме? — спросила Брук.

— Ничего, — ответил врач таким тоном, словно это «ничего» на самом деле подразумевало очень многое.

— Ничего?

— Вам нельзя двигаться или вставать. Мы введем вам катетер. На следующей неделе вам можно будет начать вставать, чтобы сходить в туалет, но потом нужно сразу возвращаться обратно в постель.

— Ну и, конечно, вставать, чтобы поесть, — добавила Марго.

— Нет. Можно будет сесть в постели, чтобы поесть, но потом надо снова лечь.

— Но я не могу, — начала Эйми. — Мне нужно завтра на работу. Весь мой стол завален незаконченными делами. Я нужна адвокатам. Я не могу ничего не делать! Я потеряю работу!

— Твой стол будет ждать тебя, когда ты вернешься, — успокоила ее Марго. — И фирма выплачивает стопроцентный оклад в случаях кратковременной нетрудоспособности. Все это учтено в обновленном страховом пакете. Тебе даже не придется использовать больничные дни.

— Но как я смогу ничего не делать?! — завопила Эйми. Ее пугала сама мысль об этом.

— Шейка не должна подвергаться давлению, или она может открыться снова, — объяснил врач. — Ваша малышка весит всего три фунта[25]. Ее легкие еще не функционируют. Ей надо набрать как минимум еще два фунта, или у вас будут проблемы. Позвоните мужу. Эту ночь вы проведете здесь. И следующую тоже.

Эйми спала, пока Марго звонила. Потом звонила Брук, пытаясь разыскать его.

— Он только что вышел, — сказали ей в приемной.

— Можете попробовать позвонить ему по этому номеру, — предложила его агент.

— Ваш набрать номер неверно, иди ото, — запинаясь, произнес разгневанный мужчина, когда она в третий раз набрала номер телефона в Токио, который якобы являлся номером его мобильного.

Все знали, где он, но никто не мог заставить его подойти к телефону лично. В течение двух дней они оставляли сообщения на автоответчике и ждали, что он перезвонит. В конце второго дня Марго с Брук приехали в больницу и забрали Эйми домой.

— Он позвонит, — уверяла Эйми, когда Марго укладывала ее в постель. Брук уехала, а Марго собиралась провести ночь в квартире Эйми.

— Ты не обязана это делать, — сказала Эйми.

— Но я хочу, — улыбнулась Марго в ответ. Она перенесла телевизор и DVD в комнату Эйми и чуть не подавилась, когда та попросила поставить диск с тремя частями «Властелина колец».

— Только не говори Брук, — попросила Эйми. — Она подумает, что я помешалась.

— Делай все, что приносит тебе радость, — сказала Марго, поцеловав Эйми в лоб. — Но если ты снова поставишь этот фильм, я уйду в другую комнату и буду читать газету.

— Иди домой, со мной все будет в порядке.

— Знаешь, у меня нет других дел, — призналась Марго. — Я только рада остаться здесь с тобой. Мне хорошо здесь. Я сяду в соседней комнате и перечитаю кое-какие документы по работе. Через пару часов я приготовлю нам ужин. Если тебе что-то будет нужно, зови.

Марго вручила Эйми пульт управления. Выходя из комнаты, она услышала тихую мелодию флейты, предвещающую новое путешествие в Средиземье. Спустя минуту, Эйми выключила телевизор и позвала Марго.

— Эй, Марго, не хочешь поболтать?

Карлос сидел в квартире Лакс в окружении банок с белой глянцевой краской и онанировал. У него был свой способ, одним из атрибутов которого являлся гель для волос его сестры. Кукурузное масло было дешевле и больше подходило ему и коже его члена, но масло было сложнее возить с собой. Из-за трения липкое средство для волос нагревалось, но при частом использовании это даже добавляло острых ощущений. Как бы там ни было, эта жидкость в компактном тюбике была самым удобным вариантом для онанизма вне дома.

Лежа на подстилке, одной рукой Карлос поглаживал длинный ствол своего пениса, а другой, задрав рубашку, водил вокруг своего соска. Когда его яйца начали сокращаться — сфинктер сжался, а дыхание участилось. Как только нахлынула волна удовольствия, он стал медленнее двигать рукой и заставил себя сдержаться. Карлос не кончал, когда онанировал.

— О-о-о! — застонал он и свернулся в позе эмбриона на полу новой квартиры Лакс.

Он думал о ней, и ему было чрезвычайно тяжело контролировать себя и не забрызгать спермой весь пол. Лакс, его первая девушка, самая первая из тех, кого он опускал за плечи до уровня своей промежности. Лакс, которая уже четыре года была для него запретным плодом. Джозеф порезал бы его или убил, если бы он попытался навредить Лакс. Карлос полагал, что все дело было в странном, католическом осуждении Джозефом сексуальности собственной сестры, а вовсе не в том, что он, Карлос, однажды так сильно сжал ее мизинец, что тот треснул, и сломанная кость прошла сквозь кожу.

Он извивался на деревянном полу квартиры, пытаясь сосредоточиться и не думать о ее коже. Он хотел закончить с покраской стен, пока не стало слишком жарко. Может, он сходит с ней в кино, если «старый хрен», как он любил называть Тревора, отпустит ее на вечер.

Услышав, как в замке повернулся ключ, Карлос подскочил.

— Эй, зачем ты закрыл на цепочку? — крикнула Лакс из прихожей.

— Бегу, — отозвался Карлос, хотя трудно было сказать, что он торопился в прямом смысле слова. Осторожно заправив еще твердый пенис в трусы и натянув комбинезон, Карлос аккуратно открыл три банки краски и расставил их на столе. И только после этого медленно направился к двери.