Работа Эйми, имеющей незаконченное образование, была очень похожа на работу адвоката-новичка, за исключением того, что она получала только часть оклада и вероятность ее продвижения по служебной лестнице была очень мала. Брук работала на полставки, наращивая свой трастовый капитал. Это позволяло ей принимать приглашения на вечеринки в последнюю минуту в такие отдаленные места, как Бали или Румыния. Эйми работала полный рабочий день, чтобы оплачивать еду и жилье.

— Так. Э-э-э, я записала это сегодня утром, перед тренировкой. Это просто маленькая фантазия, которая преследует меня снова, и снова, и снова, — начала Марго. Она вытащила свою рукопись и прочла первое, идеально напечатанное предложение:

— «Было что-то в его мебели, вызывающее у нее желание раздеться».

Из всех сидящих здесь у Марго была самая высокооплачиваемая должность: работая 60–80 часов в неделю, она имела годовой доход немногим меньше четверти миллиона долларов. Ей некого было обеспечивать, и она обожала ходить по магазинам. Приближаясь к менопаузе, Марго видела, что в конце автобана ее ждет пропасть, огромный провал. Что она будет делать, когда перестанет ходить на работу? Она не была партнером в «Уорвик и Уорвик», не владела ни единым кусочком бизнеса, который помогла построить, и поэтому не могла стопроцентно ручаться за свою жизнь. Однажды, в незримом будущем, они попросят ее больше не приходить на работу.

— Ты будешь делать то, что делаешь по выходным, — говорила ей мать. — Ты перестанешь работать, и жизнь станет одним сплошным выходным.

Но Марго работала почти каждый выходной день в своей жизни. Когда у нее было свободное время, она искала одежду для работы. Даже в путешествия или поездки с любовниками она всегда брала с собой дипломат, забитый документами по текущим делам, в которые могла уйти с головой, когда все надоест и разочарует. Дипломат был своего рода рогом изобилия, из которого Марго черпала такие блага, как уважение, осознание собственной личности и цели, так же, как и квартира с арендной платой 4000 долларов в месяц, шикарный гардероб, интересные поездки и очень хорошая подтяжка лица. Она находила любовников благодаря дипломату. (Адвокат стороны противника оказался великолепным любовником после закрытия дела.) Все чаще выпадавшие на ее долю месяцы, когда она не обнаруживала пятен крови на трусиках, напоминали ей, что все в мире со временем замедляется. Эта мысль заставила ее вписать жирным шрифтом новые пункты в список того, что нужно сделать:

Эта маленькая, изводящая ее сексуальная фантазия, которая снова и снова прокручивалась в ее сознании, закупоривала — другие мысли и всплывала в самый неподходящий момент, и стала ее первым опытом в поиске новых друзей. Она полагала, что, записав ее, убьет одни выстрелом двух зайцев. Маленький литературный сеанс с горсткой новых подружек, конечно же, изгонит эту фантазию навсегда. Она ошибалась.

— Он стоял в углу кухни, — продолжала Марго, — большой изящный китайский шкаф из красного дерева эпохи Луи XIV, искусно выполненный, уставленный фарфором из Лиможа и хрусталем баккара.

Лакс выронила пилочку для ногтей.

— Она любовалась им во время поздних собраний: за ужином, которые заканчивались выпивкой и добродушным подшучиванием. И пока коллеги обсуждали прибыль за последний квартал или играли в бридж, ее мысли заинтересованно кружили вокруг этого огромного произведения искусства. Интересно, что бы она почувствовала, прижавшись к нему голым задом?

Женщины удивленно переглянулись, и в комнате повисла тишина. Быть может, ее эротическая одержимость мебелью казалась им странной? Она еще даже не перешла к самой сумасбродной части, той, где она села на выступающий край, собираясь заняться любовью с Тревором. Неужели они не верят, что ее старая задница может уместиться на полке китайского шкафа? Или для них это слишком? Если они так стыдливы, зачем было делать клуб эротическим? Марго аккуратно сложила напечатанный текст на коленях. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Лакс.

— Все в порядке? — спросила Марго. — Я не хочу никого смущать.

— Это чудесно, — сказала Брук. — Продолжай.

Марго огляделась. Все смотрели на нее и ждали, даже жаждали услышать продолжение. Марго встрепенулась.

— Его кухня было чудом архитектуры, а он — шеф-поваром. Однажды ночью, после паштета и шампанского, она забыла об осторожности и, уронив бюстгальтер на пол, шагнула по кафелю, обнаженная, прямо в его жаждущие объятия.

Слушая историю Марго о сексе на неустойчивом предмете антикварной мебели, Лакс гадала, была ли Марго когда-нибудь в квартире Тревора.

Живот становился больше с каждым днем. Теперь Эйми, будучи на седьмом месяце беременности, вынуждена была придерживать дверь своей квартиры коленом, при этом балансируя с парой пакетов из магазина в одной руке и одновременно пытаясь вытащить ключ из замка другой. Ключ не поддавался, словно слившись с замком в любовном объятии. Эйми дернула за ключ и чуть не потеряла равновесие. Поняв, что без помощи ей не обойтись, позвала: — Дорогой, выйди, помоги мне! В конце концов она опустила сумки на пол и обеими руками медленно вытащила ключ из замка. Потом прошла в комнату, рухнула на кровать и заплакала. Даже когда рыдания поутихли, она испытывала дискомфорт и никак не могла найти удобное положение.

Когда Эйми ложилась на живот, у нее начиналась изжога.

Когда ложилась на спину, слезы вливались обратно в глаза, а сопли — в горло, где их уже поджидала изжога.

Сопли должны победить изжогу, говорила она себе, но они душили ее.

Когда Эйми перевернулась на бок, то защемила какой-то нерв, а когда легла на другой — у нее онемела нога.

Ну в конце концов она уселась на стул с прямой спинкой на кухне, опустила руки на стол, а голову — на руки и заплакала с новой силой.

Никто ей не мешал. Она долго не могла успокоиться, пока голод и любопытство не высушили слезы. Почему его сегодня нет дома?

Ни записки на холодильнике. Ни письма в почтовом ящике. На ее автоответчике было лишь одно сообщение, но и то не от него. На его автоответчике их было пятнадцать. Стоит ли ей их прослушать? А вдруг она услышит какой-нибудь хихикающий женский голос? Вдруг она узнает об измене? Эйми распустила черный локон, который она намотала на палец, и нажала кнопку.

Бип. Сообщение о том, что одна работа отменяется. Другая переносится. «Проверь газеты. Там хвалебная статья о твоей последней выставке на Филиппинах». «Можешь ли ты в следующем месяце вернуться в Токио? Оплата — пять штук в неделю». «Твой объектив отремонтировали. Приезжай за ним». «Сегодня вечером не приеду домой, дорогая. Я работаю допоздна».

— Идиот, — сказала Эйми громко, — ты оставил сообщение для меня на своем автоответчике, придурок. Как я должна была его услышать?

И все же услышала. Может быть, он не особенно беспокоился о том, как предупредить ее, потому что знал: она обязательно исследует все возможные варианты, пока не найдет объяснение его отсутствию. Отсутствиям.

Эйми убрала упавшую на глаза прядь и задумчиво выглянула в окно, обхватив себя руками. Машинально она сжала свои груди, из-за беременности разбухшие до пятого размера. Сейчас уже рос не только живот. Волосы тоже начали расти неистово и лезли ей, в глаза спустя всего несколько недель после того, как она остригала их. А теперь еще и грудь. Эйми обрадовалась, когда ее бюстгальтер первого размера стал ей мал. Она была худой и плоскогрудой почти всю свою жизнь. Было здорово иметь грудь второго размера. Потом однажды утром на работе ей показалось, что у нее начался приступ астмы. Она сидела за своим столом, просматривая адвокатский контракт, когда вдруг поняла, что не может дышать. Будто ее грудь перетянули резинкой, которая душила ее. Эйми испугалась за жизнь ребенка и поспешила к доктору.