— Кристиан, — сказала Катринка резко. — Кристиан, прекрати сию минуту! Ты слышишь меня? То, что произошло, не имеет к тебе никакого отношения. Никакого! Ты слышишь меня? Не смей даже приближаться к Милене!

Ее слова были встречены молчанием, и она повторила:

— Даже не приближайся к ней. Ты слышишь меня?

— Да, — буркнул Кристиан, — я слышу тебя.

— Хорошо, — смягчилась немного Катринка, предполагая, что услышала от сына обещание. — Иди работать. Займись делом. Это лучший способ отвлечь свой ум от того, что тебя не касается.

— Да, мама, — сказал Кристиан таким тоном, какого Катринка уже давно не слышала.

Со вздохом положив телефонную трубку, она виновато посмотрела на Марка, сидящего напротив за столом. Немного помедлив, он встал со стула.

— Пожалуй, мне пора: важные совещания. Не исключено, что сегодня я несколько задержусь.

— Может, отменить вечеринку с Генри Кравицем и Кэролайн Роэм?

— Нет, — отрезал Марк. — Это окажется только на руку распространителям слухов. Кроме того, я хотел бы выяснить, что знает Генри. — Компания Генри Кравица перестала скупать акции.

— Ты думаешь, это он?

Марк покачал головой.

— Нет, я так не думаю. Скорее уж Чарльз Вулф способен на такое… Я надеюсь, что Генри случайно сболтнет что-нибудь, способное навести на след…

— Милый, — вздохнула Катринка и коснулась руки мужа. — Извини… Я наваливаю на тебя свои заботы, в то время как ты едва справляешься сам…

— Спасибо, — сказал Марк, улыбаясь, — я напомню об этом, когда особенно захочу чего-нибудь от тебя!

Катринке стоило огромных трудов уговорить Милену самой позвонить родителям: она согласилась на это только тогда, когда поняла, что Катринка не уступит. Впрочем, это не решило проблему.

К концу дня Милена поговорила с Чехословакией несколько раз. Как и следовало ожидать, Франтишек пришел в ярость. Он никак не мог понять, почему Катринка не могла сама отправить девушку домой. Катринке пришлось самой объяснять, как мало было в ее силах: угроза лишить Милену работы не действовала, аннулировать визу Милены она тоже не могла — Адам без проблем восстановил бы ее. Пока Милена находилась под опекой Адама, руки Катринки были связаны. Но Франтишек и Олинка не желали ничего слушать.

— Что мне делать по-вашему? — спросила в конце концов Катринка. — Сбить ее с ног? Связать? Донести до самолета?

— Да, — ответила Олинка. — Как только она окажется здесь, мы уговорим ее.

— Она влюблена. Ее невозможно уговорить…

Катринка даже не стала объяснять, что Адам грозился полететь за Миленой следом.

— Нам не следовало отпускать ее к тебе, — упреки родственников больно ранили Катринку.

— Если бы кто-то из нас смог заглянуть в будущее, — сказала она, — мы все поступили бы иначе… Поверьте, я желала ей только добра.

— Поговори с ней, Катринка, — настаивал Франтишек, немного успокоившись. — Заставь ее осознать, что ей нужно вернуться домой.

Телефонные переговоры между Нью-Йорком и Могельнице не прекращались всю следующую неделю. Споры, слезы, ультиматумы, просьбы о прощении, отказы отступить с занятых позиций — все это не могло привести ни к чему хорошему. Милена умоляла Адама самого поговорить с ее родителями, но он отказывался, не без оснований полагая, что их могло успокоить только его обещание жениться на ней. «Ты взрослая девушка, — говорил он ей, — и должна разбираться со своими родителями самостоятельно».

Последняя надежда, что Милена изменит свое решение и поедет домой, умерла двумя вечерами позже, когда Адам привез на концерт обещанного администратора из компании звукозаписи «Эм-Си-Эй», которому очень понравилось пение молоденькой девушки. При известной доработке имиджа, заверил он, у Милены есть все шансы стать звездой.

Милена пришла в восторг и тут же объявила родителям о контракте на звукозапись. Расчетливые, трудолюбивые чехи, они серьезно задумались, стоит ли их дочери упускать такую возможность. Почувствовав их колебания, Катринка поздравила Милену с успехом и прекратила свои попытки изменить ее решение.

Известие о контракте распространилось всего за несколько часов. На следующий день Рик Коллинз позвонил Милене, чтобы пригласить ее повторно появиться в его телевизионном шоу, на что она с радостью согласилась; в газетах появился очередной фельетон Сабрины «Плейбой-заправила держит новую чешку… на коленях». Жеманную статейку (автором которой, по сути, явился сам Адам) сопровождала вульгарная фотография Адама с Миленой на коленях, за что ему тут же попало от его чопорной матушки.

Надо сказать, что появление фотографии в газетах взволновало Нину Грэхем Льюис гораздо больше, чем сам факт романа ее сына с безвестной «девчонкой от сохи», которая пыталась утвердить себя в Нью-Йорке в качестве певички.

Во вторник Катринка и Марк улетели в Европу, как было запланировано, но без Милены. Их сопровождала Зузка, которая все-таки закончила тяжбу с Карлой и выглядела счастливой и отдохнувшей. Задержавшись на день в Лондоне, где Марк встречался с руководящими сотрудниками «Ван Холлен Энтерпрайзис», а Катринка вырабатывала соглашение с сэром Колином Маршаллом о комплексной сделке между «Бритиш Эйрвэйз» и ее отелями, они вылетели в Прагу.

Несмотря на то, что Карлос Медина все еще мариновал себя в Лондоне (он, кстати, очень благодарил Катринку за то, что она помогла им с Риком Коллинзом восстановить отношения), дела в Праге шли не так плохо. Благоустройство новой квартиры было почти закончено. Карлос даже нанял небольшой временный персонал, чтобы вести хозяйство. Марк одобрил это и обосновался в комнате, считающейся его рабочим кабинетом.

Оформление отеля тоже сдвинулось с мертвой точки — работа спорилась, все дышало жизнью, чего нельзя было сказать о самой Праге. Город явно замедлил свою погоню за новым экономическим развитием, и страна вместе с ним. С отставкой Вацлава Гавела в июле реформы несколько замедлились.

В их первый вечер в Праге Катринка и Марк повели несколько друзей на обед в «Золотую Прагу». Среди гостей были Зузка, которая на следующий день отправлялась навестить своих родителей; Дейзи и Рикардо, которые прибыли из Флоренции, чтобы вместе с ван Холленами лететь на бракосочетание Жан-Клода; дочь Мирека Зузанка и ее муж. Это был непринужденный, счастливый вечер, самый приятный за последнюю нервную неделю.

Как бы то ни было, уже на следующий день в Прагу приехали на машине Франтишек и Олинка. Марк решил помочь Катринке объяснить им ситуацию и просто выручил ее. Спокойный и основательный, он сумел заставить всех задуматься о благополучии Милены и убедил ее родственников, что перед ней открываются самые радужные перспективы.

— Благодарю тебя, milacku, — прошептала Катринка, когда Франтишек и Олинка ушли. — Благодарю тебя. Я бы никогда не смогла успокоить их самостоятельно.

— Кто знает? — сказал Марк довольно уныло. — При некотором везении, будущее Милены может быть как раз таким розовым, как мы его нарисовали.

К несчастью, ни Марк, ни Катринка не учли в своих прогнозах действий Кристиана. Конечно, он не стал избегать Милены, как просила его мать. Он был слишком расстроен, слишком сердит, чтобы вести себя благоразумно, хотя Милена не заподозрила этого по их многочисленным телефонным разговорам, когда очаровательный Кристиан поздравлял ее с подписанием контракта, интересовался ее успехами, приглашал на ужин.

Даже с Пиа Кристиан проявлял благовоспитанность, делая вид, что интересуется Миленой только из беспокойства о ее благополучии.

Пиа верила этому, потому что хотела в это верить. И когда Кристиан предложил ей въехать в его квартиру, она восприняла это как знак примирения, символ его странной изменчивой психики. Пиа приняла предложение Кристиана, не раздумывая. Единственным, кто пытался отговорить ее, был Мартин, но Пиа приписала его тревогу обостренной ревности и не стала считаться с его мнением.

Накануне того вечера, когда Пиа должна была переехать в квартиру Кристиана, он сумел добиться встречи с Миленой. Адам уехал в Лос-Анджелес, а девушка осталась в Нью-Йорке, чтобы не отменять концерты.