Официантка наполнила бокалы. Руби отпила глоток. Вино обожгло ей горло, и она постаралась не зажмуриться, глотая напиток. «Кло-дю-Валь» ей не понравилось, но, желая расслабиться, Руби выпила полбокала. Разговор зашел о семье Престона, его детстве в Коннектикуте, учебе в колледже. Он рассказал, как трудно все время находиться в разъездах и как он себе представляет философию маркетинга. Джереми был прав: все, что требовалось, — это задавать вопросы. Престон говорил и говорил, а Руби, радуясь отсутствию неловких пауз, не огорчалась, что сам Да Сильва ни о чем не спрашивает.

Когда вторая бутылка наполовину опустела, Престон накрыл ладонью руку Руби.

— Мне сейчас так хорошо… — начал он с улыбкой.

— Мне тоже, — согласилась Руби и залпом махнула содержимое бокала. У нее кружилась голова от вина и сознания, что у нее свидание с красавцем Да Сильвой.

— Уже поздно, — сказал Престон, взглянув на часы. — Давай поднимемся в мой номер, выпьем еще «Кло-дю-Валь»… Или коктейлей, если хочешь.

— О'кей, — ответила Руби, отпив еще глоток. Несмотря на хмель, сердце у нее затрепетало. Очень удобно пригласить девушку на первое свидание, даже не свидание, а так — выпивку после работы, в ресторан отеля, где живешь! Все распланировал… Руби понимала, что подниматься в номер не самая лучшая идея, но, с другой стороны, это шанс заняться сексом с мужчиной, в которого она давно влюблена. А вдруг Престона завтра задавит автобус, и они так и не познают друг друга? Как прикажете жить с таким грузом на совести?

Поднявшись в сьют Престона, Руби изумилась роскоши обстановки. Ссылаясь на сокращение расходов, компания не разрешала Руби назначать подчиненным больше трех процентов премиальных, зато Престону оплачивали двухкомнатные апартаменты на охраняемом этаже.

— Присаживайся. — Престон указал на диван. — Что тебе налить?

— Пожалуй, джин с тоником.

Они уже уговорили два «Кло-дю-Валь», причем Руби так часто прикладывалась к бокалу, что на ее счету оказалось больше половины второй бутылки, но забивать голову мелочами не хотелось: она была в номере Престона!

Опустошив мини-бар, Да Сильва смешал коктейли. Пристроив бокалы на кофейный столик, он подсел к Руби и спросил:

— Тебе хорошо?

— Очень, — солгала Руби. Даже после бутылки вина ей было не по себе, хотя дрожь прекратилась.

— Что сделать, чтобы тебе стало еще лучше? — Престон наклонился и поцеловал ее.

— Мне прекрасно, — прошептала она, и Престон поцеловал ее снова. Он застал Руби врасплох: она не ожидала, что все произойдет так скоро, хотя и пыталась отвечать на поцелуи. После Уоррена Руби ни с кем не целовалась. Престон был так нежен, что девушка позволила ему учить, «вести» ее губы.

Руби еще никогда не целовали так страстно, с силой и настойчивостью, от которых буквально захватывало дух. Престон сжимал ее в объятиях, словно желая ощутить каждый дюйм ее плоти, с силой ласкал и мял ее, пребывая в полном упоении от пышных форм. Впервые мужчина восхищался телом Руби, восторгался его обилием!

Стащив с Руби жакет, он буквально сорвал бюстгальтер, крепко сжал ее груди и зарылся лицом в теплую ложбинку. Руби лежала, задыхаясь от удовольствия, все еще не в силах поверить в реальность происходящего. Лишь через несколько минут Руби заметила, какое красивое у Престона тело, и принялась расстегивать его рубашку. Оторвавшись от ее груди, Да Сильва сбросил рубашку. Мышцы под гладкой кожей были удивительно твердыми, а мощный пресс показался Руби толстой доской, прижатой к ее животу. Невероятно, но Руби Уотерс, Большая Толстая Руби Уотерс была желанной для красивого и успешного мужчины.

Сияющая, Руби возвращалась от отеля к машине. Занятия любовью с Уорреном напоминали визиты к дантисту, но Престон Да Сильва заставил ее ощутить себя сексуальной, наслаждался ее телом, называл красавицей…

Руби села за руль, гадая, не счел ли Престон ее слишком доступной? Но за всю жизнь у Руби было меньше мужчин, чем у других женщин бывает за месяц. Возможно, имело смысл подольше помучить Престона, но ведь он, несомненно, влюбился, будет теперь повсюду водить ее с собой… Боже мой, что скажут люди, когда Руби начнет появляться на светских тусовках под ручку с Престоном Да Сильвой? В ее воображении возникали замечательные картины, как тощие девицы пытаются отбить у нее Престона, выставляя крошечные торчащие грудки и плоские задницы, а Руби снисходительно дает им понять, что Престон Да Сильва не собака, чтобы кидаться на кости, и путь к сердцу красавца лежит через «Молочную королеву».

По дороге домой Руби захотелось позвонить Да Сильве и сказать, как чудесно они провели время, — ей хотелось услышать его голос. Девушка влюбилась, понимая, что это смешно, но ничего не могла с собой поделать. Ей нравились внешность Престона, его улыбка, то, что он находит ее красивой, что занимался с ней любовью, словно с богиней чувственности.

— Руби Да Сильва, — произнесла она вслух. — Руби Да Сильва, — повторила она, высматривая открытый «Макдоналдс» или «Бургер-кинг». Перед свиданием еда не лезла в горло, и теперь Руби буквально умирала с голоду.

Приехав домой, Руби бегом поднялась на крыльцо и влетела в дом.

— Где ты была? — напустилась на нее Дорис. — Два часа ночи! Я заболела от волнения, уже звонила твоему дружку-флористу, Джимми, но он не знает, где тебя носит!

— Джереми, — поправила Руби. — Я тебе сто раз говорила, он…

— Я предупредила вас, Дорис, что Руби будет поздно, — вмешалась Ванда, появившись из кухни. — Она задержалась на работе, — добавила подруга, оперативно информируя Руби о причине ее отсутствия.

— Да, я засиделась на работе, — поддакнула Руби, чувствуя себя по-идиотски: в тридцать с лишним лет приходится отчитываться мамочке.

— А позвонить не догадалась? Что происходит, может, ты колешься?

— Нет, мама, я не употребляю наркотики. Извини, что так получилось. — Руби ощутила непривычное удовлетворение от сознания, что Дорис о ней волновалась. — Я как-то не привыкла предупреждать, во сколько вернусь.

— Честно, ничего не скажешь, — проворчала Дорис, поворачиваясь, чтобы идти к себе в «берлогу». — Пожалуй, мне пора возвращаться к себе домой.

— Ну что? — спросила Ванда, едва за Дорис закрылась дверь.

Руби ухмыльнулась от уха до уха. Она знала, что Ванда еще не спит, и ее распирало желание поведать кому- нибудь о свидании столетия.

— Что, так хорошо?

— Офигительно! — призналась Руби.

— Ах, лиса лукавая, давай выкладывай!

— Ванда, это фантастика! Мы посидели за бокалом вина в его отеле и…

— Стоп-стоп, как это — посидели за бокалом вина? Он даже не пригласил тебя на ужин?

— Нет, мы пили вино в ресторане отеля.

Ванда неодобрительно изогнула бровь, словно сделав из сказанного вывод, что Руби позволила Престону «даром подоить коровку».

— В общем, я перепила, — продолжала Руби. — Потом мы поднялись в его номер и… Все было восхитительно.

— Я очень рада, что ты хорошо провела время, но в следующий раз заставь его покормить девушку ужином или хотя бы сводить в кино.

— Я уже не могла дольше сдерживаться, — призналась Руби, невольно задаваясь вопросом, не лишилась ли она шансов на длительный роман с Престоном, согласившись на близость так легко и быстро. Однако о плохом думать не хотелось; куда приятнее наслаждаться сознанием собственной красоты и сексуальной привлекательности. — Ладно, а как у тебя дела? — сменила тему Руби, не желая слышать намеков, что уступила свой товар по дешевке.

— А все еще переживаю, что в репортаже будет участвовать вместо меня эта дрянь Дениза.

— Да, неприятная женщина, — согласилась Руби. И тут — словно мгновенная вспышка — она вспомнила, где встречалась с противной продавщицей и воскликнула: — Боже мой!!

— Что? — вздрогнула Ванда.

— Я вспомнила, где видела Денизу!

— Где же?

— Ты не поверишь.

— Да говори наконец! — нетерпеливо повысила голос Ванда.