— Я люблю тебя, Уилл.
Волк перестал рычать и наклонил голову в другую сторону. К несчастью, он остался волком. Или же этот зверь не Кадотт, или моя любовь ненастоящая. Я вернулась на исходную позицию.
И что дальше?
Мы можем простоять здесь всю ночь, глазея друг на друга. Я могу ради смеха подстрелить его. Могу позволить ему укусить или убить меня. Ни один из вариантов не казался мне привлекательным.
У меня затрещала рация, и волк от неожиданности подскочил.
— Нервничаешь? — спросила я.
Он оскалил зубы — или ухмыльнулся? — и снова сел.
— Три-Адам-один, где тебя, черт возьми, носит?
В последнее время Зи вела себя так, будто я пропала без вести на всю смену.
Левой рукой я потянулась к рации. Вот в такие моменты мне казалось, что неплохо бы правительству Минивы собирать достаточно налогов, чтобы позволить выделить из бюджета кое-какие деньги на наплечные микрофоны для полицейских.
— Я около клиники. Тут кое-какие проблемы.
— Какие еще проблемы?
— Большой противный черный волк не пускает меня к машине.
Ответом на эти слова стало гробовое молчание. Позади меня распахнулись двери, и я услышала голоса парня и девушки.
— Назад! — закричала я.
Они повиновались, и волк тоже попятился назад. Но девушка завизжала, испустив такой пронзительный звук, что я моргнула от боли. И в этот короткий миг волк исчез. Я осталась на стоянке с поднятым пистолетом, направленным в пустоту.
Я повернулась к парочке, но постоянно озиралась и держала оружие наготове.
— Он ушел. Можно перестать кричать.
Девушка заткнулась, словно я нажала на какую-то кнопку.
— Кто ушел? — спросил парень.
— Волк.
— Какой волк?
— Вы его не видели? — Я бросила взгляд на деревья, ничего там не увидела и неохотно спрятала пистолет в кобуру.
— Тогда чего она так кричит?
Девушка выпятила нижнюю губу, шмыгнула носом и отвернулась.
— Думаю, ее напугал пистолет, мэм.
— О. Ну хорошо, идите.
Они не заметили волка. Как им это удалось? Я знала, что он был там. Мне не привиделось. Я смотрела, как парочка садится в машину и уезжает.
Шипение. Треск. Зи вернулась.
— Я здесь.
— Избавилась от волка?
— Он сбежал.
— Хорошо. Клайд хочет знать, нашла ли ты пропавшую улику.
Я пересекла стоянку, вглядываясь в каждый угол и вздрагивая от каждой тени. Забравшись в машину, заблокировала все двери. Возможно, у волка и (нет пальцев) не хватает пальцев, чтобы открыть двери, но предосторожность не помешает.
— Дай мне с ним поговорить.
— Ты на часы смотрела? Сейчас его, верно, не оторвать от телевизора. По кабельному сегодня всю ночь крутят фильмы с Клинтом Иствудом.
— Должно быть, я забыла.
Я села в машину и задумалась, прежде чем ответить на вопрос Зи об улике.
«Не доверяй никому», — предупреждал Манденауэр. И хотя мне откровенно не нравилось врать лучшей подруге и коллегам, так или иначе, в любом случае придется это сделать.
— Джесси? — переспросила Зи.
— Нет, — ответила я, вертя тотем в пальцах. — Ничего я не нашла.
Зи выругалась низким и зловещим голосом, что необычно даже для нее.
— Эй, не расстраивайся! На кону не твоя задница.
— Знаю-знаю. Просто устала уже слушать брань Клайда. Давай уже поскорее заканчивай с этим делом.
Пришлось согласиться. Остаток ночи я провела, курсируя по городу, шоссе и лесам. Я даже завернула к Кадотту, но не застала его дома. И из-за этого я еще больше обеспокоилась. Куда, черт возьми, он отправился посреди ночи?
С наступлением утра я вернулась в больницу и отвезла Манденауэра домой. Он все еще выглядел усталым, но уже шел на поправку.
— Передохни, Джесси. — Оказавшись в коттедже, он сразу рухнул на древний диванчик в пятнах. — Этой ночью мы либо победим, либо проиграем.
— Но как у них выйдет провести церемонию без тотема? Разве мы уже не победили?
— Не знаю. Возможно, они найдут другой тотем.
— Как?
— Если бы я знал, то непременно помешал бы им. Но то, как они достали первый тотем, по-прежнему остается загадкой.
— Черт, — пробормотала я.
— Поскольку тринадцатое полнолуние случается очень редко, я сильно сомневаюсь, что тот, кто за всем этим стоит, позволит такой мелочи как пропавшая вещь нарушить проведение церемонии.
Я вытащила тотем из-под рубашки.
— Может, нам стоит его уничтожить?
Манденауэр приподнял бровь:
— Может быть.
— Есть молоток?
— На кухне.
Я нашла инструмент и вернулась. Положив фигурку на пол, со всей дури саданула по ней молотком. От мощного удара загудели руки. Я посмотрела на камень.
На нем даже следа не осталось.
— Невозможно, — промямлила я.
Манденауэр вздохнул:
— Невозможнее, чем люди, превращающиеся в волков?
Поймал.
— И что дальше?
— Пламя не причиняет камням вреда. По крайней мере, то пламя, которое мы способны разжечь.
— Я могу выкинуть его в озеро.
— Можешь. Но я видел, как сакральные предметы сразу же всплывают на поверхность. Что, если тот, кому тотем необходим, отыщет его?
— Можно закопать тотем.
— Он способен выскочить из-под земли, как зомби.
— Зомби? Вы серьезно?
— Ты поразишься, когда узнаешь, чего я насмотрелся за всю жизнь. — Он покачал головой. — Возможно, Элизе удастся придумать способ использовать тотем против них. Тогда он нам понадобится, верно?
Я пожала плечами и вновь повесила тотем на шею. То, что эту штуку невозможно уничтожить, наводило на меня больший ужас, чем я хотела бы.
Тотем скользнул в ложбинку между моих грудей. Я вздрогнула и прихлопнула его рукой.
— Эй, хватит!
Манденауэр кашлянул. Я покраснела. Я прошла долгий путь: от неверия во все, что нельзя увидеть, услышать и потрогать, до бесед с камнями и признаний в любви волкам.
— Вам нужна помощь, чтобы лечь в постель? — спросила я.
— С двух лет не требуется. — Он встал, покачнулся и гневно посмотрел на меня, метнувшуюся поддержать его под локоть.
Я подняла руки:
— Да хоть упадите. Мне все равно.
— Ох, Джесси, ты так добра ко мне.
Я оставила Манденауэра в постели в обнимку с мощным ружьем с оптическим прицелом — неплохо в его возрасте.
Глава 34
Я спала в обнимку с пистолетом и винтовкой. Возможно, сейчас я переживаю самое захватывающее приключение в жизни. Завтра в это же время у меня уже может и не быть… кого? Парня? Любовника? Классного чувака, заставляющего меня кричать снова и снова? Черт, да я могу лишиться конечности, разума, а то и жизни. Лучше бы правильно расставить приоритеты.
Войдя в квартиру, я бросила взгляд на автоответчик. На аппарате мигала красная лампочка.
— Черт возьми, Джесси. Ты где?
Кадотт был чертовски зол. Неужели он понял, что я читала его заметки, видела книгу, знала, что он лжет? Или просто рассержен, что его обделили плотскими утехами в сумерках?
Я установила капканы около окон, повесила на двери колокольчики и расставила у балконной двери мраморные статуэтки. Не хотелось сюрпризов в виде мохнатых друзей или врагов. Сегодня нужно выспаться, а то к ночи я буду не в форме. Но я все равно проснулась днем и поняла, что не одна.
Не уверена, что меня разбудило. «Мышеловки» у окон? Колокольчики на дверях? Мраморные скульптуры у балконных дверей? Что-то совсем другое? Сейчас я ничего не слышала, но кого-то чуяла. Я вылезла из кровати, захватив с собой оба огнестрела.
Босая и в нижнем белье, проверила каждую комнату, каждый шкаф. Все капканы, колокольчики и скульптуры остались на местах. Я схожу с ума.
Выглянув из панорамного окна, я на миг ослепла от яркого полуденного света. Разболелась голова. Когда я развернулась лицом к комнате, перед глазами поплыли звездочки. А когда звездочки исчезли, я увидела его.
Сняла пистолет с предохранителя. Кадотт скрестил руки на груди и прислонился к стене коридора. Его сережка качнулась, когда он наклонил голову.