Я проснулась, когда угол падающих в окно солнечных лучей соответствовал раннему вечеру. Кадотт еще спал рядом со мной. Мне пора было на работу, но требовалась одежда.

Выскользнув из постели, я посмотрела на его лицо. Он действительно был слишком красив для меня. Странно, но мне это начинало нравиться.

Он не шевельнулся, даже когда я поцеловала его в бровь. Я на цыпочках прокралась в гостиную, задержавшись на кухне, чтобы выпить воды. И обнаружила это.

Сначала я решила, что он оставил разбросанными по столешнице свои записи. Я даже улыбнулась его рассеянности, пока пила из стакана, украшенного аппликацией с Флинстоуном.

Но тут внимание привлек мой собственный почерк. Слова мозг различил секундой позже. Я едва не уронила стакан, что было бы досадно — вещица-то почти антикварная.

Схватила бумаги. Одной из них была расписка в получении тотема, которую я заставила подписать Кадотта; другой — скомканная страница, вырванная из журнала регистрации улик. А под ними лежал пакет с осколками стекловолокна и пластика, которые я смела с дороги после происшествия с Карен Ларсон.

Что пропавшие улики делают на кухне Кадотта?

Я понятия не имела. Но прежде чем выбивать из него ответы, собиралась выяснить, что еще из того, что я хотела бы знать, он тут припрятал.

Долго искать не пришлось. На кофейном столике в беспорядке валялись книги и записи. Все они касались маленькой проблемы Минивы.

Со стороны Кадотта было весьма любезно выделить относящиеся к делу отрывки. Одна книга особенно притягивала взгляд — «Легенды оджибве». Не ее ли он ждал? Ту, что, по его словам, еще не привезли? Судя по количеству и характеру подчеркнутой информации, подозреваю, что эту самую.

Я проглотила комок в горле, который по вкусу слишком напоминал слезы. Я не плачу из-за мужчин. Черт, я вообще ни из-за чего не плачу.

Я посмотрела на ярко-желтые выделенные фрагменты, расплывающиеся перед глазами. Зажмурилась, стиснула зубы, и, снова открыв глаза, увидела, что буквы обрели четкость.

«Обряд необходимо провести под голубой луной».Что, по моим расчетам, соответствовало завтрашней ночи.

Я чувствовала себя так, словно время стремительно проносилось мимо, неудержимо толкая всех нас навстречу этому второму полнолунию.

Я заставила себя снова сосредоточить внимание на книге.

«Дорогe должна проложить армия оборотней».

— И так далее и тому подобное, — пробормотала я. — Плавали, знаем.

Я перевернула страницу. Все, что там осталось — зазубренный край. Уилл или кто-то еще вырвал лист с оставшимися сведениями. Это не к добру.

Больше ничего интересного я в книге не нашла, поэтому снова просмотрела бумаги Кадотта. Пропавшей страницы там не оказалось, зато обнаружился любопытный факт.

Для выполнения обряда необходим волчий тотем с отметками мачи-овишук. К сожалению, в записях не объяснялось каким образом использовать амулет.

Я разложила все по местам, затем, крадучись, выскользнула из дома Кадотта и отправилась на поиски Манденауэра.

Я поспешила домой, чтобы переодеться, и там нашла сообщение на автоответчике как раз от того, с кем хотела увидеться.

— Джесси, прошлой ночью я вернулся в пещеру. Сейчас мне нужно кое-что сжечь. Встретимся в участке в твою смену.

— И на минуту одного нельзя оставить, — пробормотала я, надевая форму. Проверив пистолеты, я прихватила еще обойму и накинула на шею шнурок тотема. — Без него из дома ни шагу.

Найти нужного мне человека не составило труда. Мне всего-то пришлось подъехать к тому месту, где мы были прошлой ночью, а затем идти на запах.

Манденауэр стоял, наблюдая за костром гораздо больших размеров, чем тот, что он развел в прошлый раз. К счастью, когда я подошла, то, что он жег, уже нельзя было различить, хотя я очень хорошо знала, что это такое. Я никогда раньше не жаловалась на слабый желудок, но, похоже, эти дни закончились.

— Вчера вы сказали: никакой охоты.

Он посмотрел в мою сторону:

— Никакой охоты для тебя. У тебя был шок.

— У меня каждый день шок. И все же я в состоянии выполнять свою работу.

Он пожал плечами:

— Я не нуждался в помощи. Когда они вернулись в пещеру, это было, словно… как вы говорите? Перестрелять уток в пруду?

— Да, именно так мы и говорим.

Бог его знает почему. Образ не слишком привлекательный.

— Зачем они вернулись?

Он уставился на меня так, словно я только что заявила: «Я полдня трахалась с оборотнем».

Я мысленно вздрогнула. Сейчас об этом лучше не думать. С этим шоком я еще не совсем успела справиться, несмотря на смелые уверения в обратном.

— Это их тайное убежище. Куда они ходят перекидываться.

Я нахмурилась.

— Почему не перекинуться… где угодно?

— Они приходят в человеческом обличье. Им нужно место, где оставить одежду.

Такие обыденные проблемы не приходили мне в голову.

— В пещере была одежда?

— Конечно.

— Какие-нибудь документы?

— Они — оборотни, а не идиоты.

Я придвинулась ближе к костру.

— Они не превращаются обратно, когда умирают?

Он покачал головой.

— Миф. Если они умирают волками, то волками и остаются.

Я вздохнула. Если бы волки превращались обратно в людей, это было бы слишком просто. Но, может, хоть что-нибудь в этом деле окажется простым? Всего один разок?

— Я тут подумала… — Манденауэр что-то невнятно проворчал. — Карен Ларсон сбила оборотня. Может, нам стоит поспрашивать в округе о сломанных ногах, бедрах, сильных ушибах?

Он начал качать головой еще до того, как я успела закончить.

— Еще один миф?

— Если только она не сбила его серебряной машиной. А так любое ранение зажило бы практически мгновенно.

Что ж, это снимает с Уилла подозрения, по крайней мере, в том, что касается синяка.

Моя рация затрещала:

— Джесси?

Я нахмурилась. Зи снова пришла на работу пораньше.

— Да?

— Нам звонили из Клируотера. Пропали человек двенадцать туристов. Тамошние полицейские предупреждают, чтобы мы были начеку.

— Поняла.

Я перевела взгляд на языки пламени.

— Кажется, я знаю, где их искать.

Манденауэр не ответил. Когда тишина стала слишком громкой, я спросила:

— Теперь-то что?

— Продолжаем охотиться.

— Здесь?

— Нет. Остальные теперь сюда не вернутся.

— Где тогда?

— Не уверен. Ты узнала что-нибудь новое с нашей последней встречи?

Мне не хотелось ему рассказывать, но я была должна. Ситуация в целом выходила из-под контроля, а Манденауэр единственный, кто делал хоть что-нибудь, чтобы остановить безумие.

Так что второй раз за последние сутки я выложила информацию как на духу. Рассказала ему абсолютно все, и даже больше. Когда я закончила, он еще долго смотрел на затухающий огонь.

— Нам бы следовало пристрелить твоего любовника. — Я открыла рот, чтобы возразить, но он продолжил говорить: — Но стрельба в людей всегда приносит мне проблемы. Лучше подождать, пока они превратятся в волков.

С этим не поспоришь.

— Мне тут пришло в голову, — сказала я. — Зачем Кадотту понадобилось изучать ритуал? С чего ему помогать мне узнать правду?

— Возможно, он хотел убедиться, что ты ее не узнаешь?

— Каким образом?

— Рассказывая достаточно, чтобы ты ему доверяла, но недостаточно, чтобы ты смогла это остановить. Кроме того, у него были глаза и уши во вражеском лагере. Ты рассказала ему то, что тебе известно?

Я покраснела. Манденауэр пристально посмотрел на меня и вздохнул.

— Эх, Джесси. Он же мог убить тебя, пока ты спала.

— Но не убил. Меня другое беспокоит. Зачем ему возвращать тотем, если он так важен для ритуала?

— Тотем у тебя?

Черт бы побрал меня и мой длинный язык.

— Э-э-э, да.

Полагаю, я не все ему рассказала.

— И все время был у тебя?

Я кивнула.