Мэл потерял интерес к разговору и прикрыл веки. Он привалился к Черри так грузно, что впечатал ее в подлокотник дивана. Раздавшийся где-то вдали вой сирены дал понять, что Брэд подчинился моему приказу.

— Полагаю, так и есть, — тихо согласилась Черри. — Немного вакцины Мэлу не повредит.

— Верно. — Я встала на колени перед Мэлом. — Мне только надо задать ему пару вопросов.

— Джесси, нам пора, — с нажимом заявил Манденауэр.

— Сейчас.

Не такая уж я дура, чтобы уйти и не взять показания потерпевшего. Вспомните, что случилось в последний раз.

— Сейчас же! — рявкнул он. — Животное убегает все дальше во мрак.

Я оглянулась через плечо.

— Что ж вы за охотник такой, если не можете его найти?

— Лучше бы нам отправиться немедленно.

Я вздохнула. Пока мы спорили, Мэл уснул на плече жены. Судя по яростному взгляду, которым сверлила меня Черри, она не позволит его разбудить. Я встала на ноги.

— Ладно, пойдем.

— Я снял первичные показания. — В дверях маячил Брэд.

— Ты — что? — Мой голос прозвучал обманчиво спокойно. На самом деле я хотела вцепиться в Брэда так, как волк в Мэла. Брэд — летний полицейский, сплошные мышцы и ни грамма серого вещества. Его обучали лишь охранять и следовать приказам.

Брэд покраснел до корней волос, кашлянул, переступил с ноги на ногу, достал из кармана блокнот и почти что швырнул его мне в лицо.

— Он говорил в полубреду, поэтому я записал его слова и задал кое-какие вопросы.

— Тебе полагалось всего лишь обеспечить безопасность на месте преступления, и все.

— Значит, я должен был пропустить мимо ушей свидетельство потерпевшего? Я не насколько глуп.

Иногда я об этом задумывалась. Но в этом случае Брэд поступил правильно. Надеюсь. Если то, что он записал, было не бессвязным потоком слов.

— А вы слышали? — спросила я у Черри.

— Она приехала после меня, — пояснил Брэд.

Черри пожала плечами и кивнула.

— Джесси.

Манденауэр стоял у окна. Что-то в его голосе заставило меня подойти к нему. Там, позади все еще глазеющих на нас зевак, стоял крупный черный волк. Я готова была поклясться, что зверь смотрит прямо на меня, и под этим взглядом тотем, о котором я успела забыть, шевельнулся у меня на груди. Я ахнула, и этот звук, похоже, прервал ступор. Мы смотрели, как волк исчезает в чаще.

— Ты это видела? — спросил Манденауэр.

Но я уже шагала к входной двери.

При выходе из дома мы почти столкнулись лбами с бригадой скорой помощи. Я ненадолго остановилась, чтобы рассказать медикам о случившемся и объяснила, что нужно сделать, подчеркнув, что Мэлу необходима вакцинация.

— Убедитесь, чтобы он не уехал домой без прививки.

Они кивнули, но я по-прежнему сомневалась. Когда я в последний раз проверяла, здесь все еще была Америка, и Мэл имел право не соглашаться на уколы, если не хотел их делать. Мне оставалось лишь надеяться, что с ним Черри ведет себя столь же требовательно, как и со мной. И я догадывалась, что так оно и есть.

Мы с Манденауэром вытащили винтовки. Он бросил взгляд на зевак, затем кивнул в сторону заднего двора.

— Обойдем кругом. — Он хмуро посмотрел на мое ружье. — А это еще что?

— Винчестер.

— А где то, которое тебе дал я?

— Осталось дома. Мне нравится стрелять из собственного оружия. Вчера я промахнулась по тому волку. Со своим ружьем не промажу.

Манденауэр на секунду задумался, а затем покачал головой.

— Как скажешь… — Он продолжил огибать дом.

Лес нависал над задним двором, как это обычно и бывает. Отсутствие лунного света и толща веток делали мрак почти что непроницаемым.

— Лови. — Манденауэр бросил мне патронташ. И снова мне пришлось его ловить, чтобы не получить по зубам.

— Может, прекратите уже это делать? — попросила я.

— Что?

— Швыряться в меня тяжелыми штуковинами. — Я перебросила патронташ через плечо. — Кроме того, мне нравится моя собственная амуниция.

Я потрясла взятой из сейфа коробкой. Внутри загремели патроны. Вес ящичка как раз идеально мне подходил.

— Мои пули лучше.

— Почему? — нахмурилась я.

— Они сделаны специально для волков.

— Дайте-ка угадаю. — Я пощупала блестящие в патронташе пули. По крайней мере, они нужного калибра. — Серебряные?

Я думала, что он фыркнет, а то и рассмеется. Вместо этого он прищурился и склонил голову набок. Он открыл рот, чтобы сказать… неизвестно что, поскольку в эту секунду ночную темноту прорезал протяжный скорбный вой, раздавшийся так близко, что мы подпрыгнули от неожиданности. Манденауэр устремился в лес, я шла за ним по пятам.

Так как луна не освещала нам путь, пришлось воспользоваться фонарями. Капли крови на земле, листьях и ветках говорили, что укусивший Мэла волк порезался осколками разбитого стекла. Но являются ли черный волк и волк-камикадзе одним и тем же животным? Без понятия. Я вздрогнула при мысли о том, что мы идем по следу одного волка, а другой в это же время идет по нашему, и мне захотелось очутиться в безопасности на дереве.

Но Манденауэр не боялся. Он проворно двигался почти вприпрыжку, я почти чувствовала, как его словно окутывает туманом азарта. Он резко остановился, и я чуть не врезалась в его спину.

— Что такое? — шепнула я.

Манденауэр напрягся, а затем резко провел пальцем по горлу.

Повинуясь, я подняла одну руку. Ладно, ладно, я молчу.

Я опустила руку и вытянула ее раскрытой ладонью вперед, жестом повторяя вопрос. Манденауэр пошевелил длинным костлявым пальцем туда-сюда. На этом месте след раздваивался.

Он наклонился, и я повторила за ним. Когда он посветил направо, цепочка капель крови заблестела на земле и листьях. Манденауэр пару раз втянул в себя воздух, затем посветил налево. Посредине этого следа красовалась большая куча свежего дерьма.

Гм. Видимо, таким способом волк хотел сказать: «Ха-ха-ха!».

Рука Манденауэра сжалась на винтовке. Он покосился на меня, и я впервые увидела в его глазах истинные эмоции. Он был в ярости. Ткнул пальцем в себя, затем указал на след слева. Ткнул в меня и махнул рукой вправо. Я нахмурилась и покачала головой.

Разделиться? Это очень, очень плохая идея.

Он поднял два пальца и снова указал на уходящие в обе стороны следы. «Их двое, и нас двое».

Поднял ружье. «Мы вооружены».

Верно. И почему меня это не впечатляет?

В конце концов, я пошла направо, а Манденауэр налево. Из жестов — каждый раз, когда я пыталась шептать, старик делал жуткое движение, словно рассекал себе горло, — я поняла, что через час мы должны встретиться в доме. Если один из нас наткнется на волка, то пристрелит его. А другой услышит звук выстрела и прибежит на подмогу.

Мне пришлось вставить в ружье серебряные пули. Да и какая разница? Серебро убивает не хуже свинца. А в этом случае, возможно, даже лучше.

Я воспользовалась небольшим карманным фонариком из бардачка, а Манденауэру отдала яркий полицейский фонарь. Пусть он и двигается как пятидесятилетний, ему все же восемьдесят, как и его глазам.

В результате я шла медленнее него, часто останавливаясь, чтобы убедиться, что все еще иду по кровавому следу. Вскоре Манденауэр исчез и из поля зрения, и из диапазона слышимости. Я осталась совсем одна, и впервые в жизни мне это совсем не понравилось.

Прежде я бродила по этим лесам в любое время дня и ночи и никогда не чувствовала себя не в своей тарелке и как на ладони у кого-то, следящего за мной. А сегодня все эти ощущения навалились на меня одновременно с…

За спиной треснула ветка. Я развернулась на месте. Ничего. Ну, то есть ничего из того, что я могла бы разглядеть.

— Никто тебя не преследует. — Я надеялась, что звук собственного голоса успокоит меня. Но слова прозвучали громче выстрела, и сердце только забилось быстрее. Раз уж я начала разговаривать сама с собой, неужели недолго осталось до полного безумия? Что, дальше я поверю в рассказы Кадотта об оборотнях?

«Хрусь».

Я внимательнее вгляделась в лес. Между двух деревьев по земле стелилась тень, больше похожая на человеческую, нежели на волчью. Я покачала головой. Закрыла глаза, снова их открыла. Ничего.