– Поторапливайся! – Оливер поманил Джея с порога конференц-зала. – Кстати, еще одно, – добавил Оливер, подняв руку.

– Что именно?

– Все, что происходит у «Маккарти и Ллойда», остается в стенах компании. Тебе теперь известно, сколько получил в прошлом году Баллок, но эта цифра не сообщается никому, кто не работает у «Маккарти и Ллойда». И точно так же ты не обсуждаешь информацию о состоянии кого-либо из наших клиентов с кем бы то ни было вне стен компании. Если сотрудника поймают за обсуждением наших дел с посторонним, его немедленно уволят. Мы почти ежечасно получаем весьма секретную информацию. Мы должны оберегать тайны наших клиентов, а то, как говорится, «от развязанного языка корабли тонут».

«Только в военное время», – подумал Джей.

– Билл Маккарти неотступно придерживается этого принципа и прекращает контракты за его нарушение, – продолжал Оливер. – За то, что люди напивались в баре и говорили чего не следует. Понятно?

Джей услышал в голосе Оливера угрожающую интонацию.

– Да.

– Хорошо. – Предупреждение было сделано, и Оливер снова заговорил дружелюбно. – Пошли. – Оливер вышел в коридор, и Джей заспешил, чтобы не отставать от него. – Настоящая проблема – пресса, – сказал Оливер через плечо. – Они такие чертовски голодные, так жаждут получить информацию об этом месте.

– Не сомневаюсь.

Джей прекрасно знал: подробности того, что происходит в стенах «Маккарти и Ллойда», обычно неизвестны широкому миру. «Уолл-стрит джорнал» нарек компанию «Эриа-51» – по сугубо секретной авиабазе военно-воздушных сил в невадской пустыне, где правительство разрабатывало оружие следующего поколения и, судя по словам ревнителей конспирации, похоронило чужаков Росуэллов. А журналисты прозвали Билла Маккарти Говардом Хьюзом за его полнейшее отрицание рекламы.

– Конечно, наше желание держаться в тени лишь разжигает аппетиты прессы. – Оливер улыбнулся. – Билл – ловкий деятель. Мы имеем куда больше известности, не говоря ничего, чем если бы себя рекламировали.

Коридор неожиданно вывел в огромный, больше акра, операционный зал «Маккарти и Ллойда». Перед двумя мужчинами возникли ряды рабочих мест, похожие на стойки в кафе, каждый двадцати футов в длину, оканчивающийся перегородкой, по другую сторону которой находилось другое рабочее место такой же длины. По каждую сторону перегородки сидело – локоть к локтю – человека четыре или пять, точно завсегдатаи за ужином. Каждый стул именовался тут «позицией». Перед каждой позицией у перегородки стояло несколько экранов компьютеров, показывавших ежесекундно котировки акций, облигаций, валют и состояние рынков по всему миру. А кроме того, перед каждой позицией стояли телефоны с несколькими линиями, чтобы маклер мог, не теряя времени, покупать и продавать. По всему залу были размещены телевизоры, подключенные к Си-эн-эн и сообщавшие о происходящих в мире событиях, так как, например, переворот в России мог разнести в пух и прах рынки США не менее быстро, чем хаос в своей стране, – и наоборот. В зале почти отсутствовали украшения – разве что маленький национальный флажок-другой на перегородке в тех местах, где производились сделки с иностранной валютой, что позволяло определить, валютами каких стран тут занимались. А в общем и целом это было унылое, неприглядное место. Однако украшения были бы излишни, так как люди тут не имели времени заниматься пустяками. Они сидели здесь, чтобы делать деньги, – к этому все и сводилось.

Оливер остановился и указал в дальний угол.

– Вон там, – сказал он громко, чтобы перекрыть гул многих голосов, – отдел оценки активов.

– Отдел? – переспросил Джей.

– Угу, – подтвердил Оливер. – Здесь, в операционном зале мы не употребляем слов «группа» или «подразделение». Мы именуем это «отделами».

– О'кей.

– Те три рабочих места в углу и составляют отдел оценки активов – там работают продавцы и трейдеры, орудующие деньгами компании. У той стены – отдел определения доходов, а рядом...

– Оливер! – окликнула его маленькая молодая брюнетка, кинувшись к ним по открытому коридору, проложенному вдоль всей длины операционного зала. В руках у нее был лист бумаги.

– Привет, Эбби! – отозвался Оливер.

– У меня готовы предложения по этому пакету акций. – Эбби из вежливости улыбнулась Джею, потом снова перевела взгляд на Оливера. – Я пошлю их факсом.

– Хорошо.

Краешком глаза Джей заметил, как на миг переплелись пальцы Оливера и Эбби. Затем она заспешила дальше, оставив после себя запах духов.

– Эбби – милая девочка, – сказал Оливер. – Чрезвычайно работоспособная. Сидит тут по крайней мере до десяти вечера. – И посмотрел на Джея. – Я уже упоминал, что Эбби – замдиректора в отделе арбитража. Она тебе понравится.

– Не сомневаюсь. – Джей взглянул на левую руку Оливера и увидел на ней обручальное кольцо.

– Дружище, я заметил, как ты окинул взглядом Эбби, и должен сказать, что одобряю твой вкус. – Оливер по-дружески ткнул Джея в плечо. – Но не загружай себе голову всякими идеями. Она обручена. – Он повернулся и пошел дальше. – Как я уже говорил, вон там – отдел рынка основных капиталов, рядом с отделом определения доходов, а в дальнем углу – наша вотчина, отдел арбитража и оценки активов. У нас всего одно рабочее место, но мы зарабатываем больше денег, чем кто-либо во всем этом зале. – Он небрежно повел рукой, указывая на отдел. – В отличие от ребят из отдела оценки активов, что работают в дальнем углу, мы занимаемся толькоакциями компаний, подлежащих перекупке. А они – всеми прочими.

Джей проследил за движением руки Оливера и заметил Баллока, сидевшего перед компьютером и изучавшего экран.

– Эй, да это же сам Бог!

Джей резко повернул голову направо. Голос принадлежал молодому трейдеру, сидевшему футах в двадцати от них.

– Сам великий Оливер! – крикнул другой.

– Что это они? – поинтересовался Джей.

Оливер дружелюбно кивнул этим двоим.

– С тех пор как я поступил сюда пять лет назад, отдел арбитража невероятно хорошо поработал, – негромко пояснил он. – Как я уже говорил, нас мало, но мы зарабатываем больше любого другого отдела. Отдел определения доходов, где работают эти двое, не слишком отличился в прошлом году. Собственно, по их вине компания потеряла деньги, но они все равно получили приличные премии, так как мой отдел – отдел, частью которого ты вот-вот станешь, – подчеркнул Оливер, – сорвал с котла крышку. В который раз! – похвастался он.

– Король идет! – крикнул кто-то.

Джей покачал головой. Он чувствовал себя так, будто сопровождал царственную особу.

– Наверху у нас группы слияния и приобретения, корпоративного финансирования и финансирования проектов, – продолжал Оливер, не обратив внимания на выкрик. – Билл не хочет, чтобы эти группы находились в операционном зале из-за возможности возникновения конфликта интересов. А вот когда отдел арбитража находится в том же зале, что и трейдеры отдела оценки, конфликта интересов нет, – с сознанием своей правоты произнес он. – Они слышат о предложениях по перекупке почти прежде всех, кроме руководства, и кому-то из них нетрудно подойти к нам и дать информацию, на основе которой мы можем действовать. Но в конце-то концов, это компания Билла. И он может делать с ней все, что хочет.

Джей оглядел зал. Большинство из нескольких сот человек, говоривших по телефонам, смотревших на экраны компьютеров или разговаривавших друг с другом, составляли мужчины; было тут и несколько молодых привлекательных женщин. Он заметил, с каким почтением почти все они кивали Оливеру, а Оливер лишь немногим отвечал.

– Контракт с нами ты подпишешь завтра, – сказал Оливер. – Ты, по всей вероятности, ничего не подписывал в Нэйшнл Сити?

– Нет.

– Не волнуйся: это обычное дело. В контракте будут подробно изложены финансовые и юридические условия твоего найма. – Оливер ударил ладонью о ладонь и рассмеялся. – Я оговорю, что ты не можешь подать на нас в суд ни по какому поводу. Что любое несогласие с «Маккарти и Ллойдом» будет урегулировано арбитром нашей профессии. Скорее всего кем-то, крупно обязанным Биллу. Многие солидные инвестиционные банки отошли от такого курса и разрешают своим служащим подавать на них в суд, но не мы. Мы не обязаны на это соглашаться. – И Оливер ударил ладонью по стене. – Какой кусок дерьма, а? Но собственно, что это меняет? Каждый знает, что он здесь за тем, чтобы делать деньги, а если он их не делает, то его увольняют. Хочешь иметь легкую жизнь, Джей Уэст, продавай диваны и кресла. И ради Христа, не говори кадровику, что ты хочешь, чтобы юрист просмотрел контракт. Это все равно, что выбросить большой красный флаг.