— Но я думал, что Египет и Израиль давно уладили свои разногласия.
Бен-Хамиш язвительно фыркнул.
— После того, как Израиль захватил Синай, уничтожил египетскую авиацию и почти все египетские танки, согласиться на заключение мира было очень легко. Вашему президенту Картеру удалось устроить Кэмп-Дэвидские соглашения лишь потому, что Египет, по существу, потерпел полное поражение и не имел никаких возможностей ни для продолжения войны, ни для возврата своей территории. Но арабы продолжают ненавидеть евреев, и эта ненависть будет жить, пока на этой земле останется хотя бы по одному представителю обоих народов.
Он сделал паузу и сглотнул.
— Именно поэтому меня и держат под постоянным наблюдением. Правительство может в любой момент арестовать меня как агента враждебной страны. — Он горестно усмехнулся и добавил: — Все евреи, живущие в Египте, считаются вражескими агентами, особенно те из них, кто, по мнению правительства, может пригодиться врагам.
— Пригодиться?..
Хозяин дома посмотрел на свои ладони, как будто ожидал увидеть там какой-то изъян.
— Пока мне не пришлось уйти из университета, я опубликовал в археологических и естественнонаучных журналах множество работ, касающихся древних и утраченных научных знаний.
— Так почему бы вам не уехать? Уверен, что любой израильский университет с радостью принял бы вас на работу.
— Все не так просто, — глухо произнес Бен-Хамиш. — Моя специальность — Древний Египет. Если я покину страну, египтяне всегда найдут предлог для того, чтобы отказать мне во въезде. Кроме того, моя жена — арабка, и ей совершенно не хочется уезжать с родной земли.
Приглушенные шаги?
— Впрочем, я отклонился от темы, — сказал Бен-Хамиш. — Мы говорили о сверхпроводниках.
— Мне все же трудно поверить в то, что такие вещи существовали в древности.
Бен-Хамиш потер ладонью подбородок и слез с табуретки.
— Что ж… Извините, пожалуйста…
Он вышел из комнаты; дверь тихим вздохом закрылась за ним. Через минуту Бен-Хамиш вернулся, в руке у него была обычная канцелярская папка. Открыв ее, он положил на стол перед Лэнгом несколько фотографий.
Первая же фотография поставила Лэнга в тупик. Он увидел фигуру мужчины в известном всему миру египетском стиле — лицо в профиль, туловище анфас. Лэнг прищурился и поднес фотографию поближе к глазам.
— Это фотография детали барельефа из храма Хатор в Дендре, — сообщил Бен-Хамиш. — Приблизительная датировка — четыре с половиной тысячи лет до нашей эры.
— Но что?.. — начал было Лэнг и осекся, внезапно поняв, чтонаходится в руке у фигуры. — Похоже на удлиненную лампочку, а змея — вместо провода.
— Это не просто лампочка, а катодная трубка.
— Радио?
— Радио? — почему-то переспросил Бен-Хамиш.
— Да, радиолампа, как в старых приемниках.
С которыми так любил возиться доктор Ядиш.
Лэнг взял другой снимок; на нем было изображено нескольких больших кувшинов. От одного была отрезана, примерно посередине, верхняя часть, а оставшаяся часть была закрыта затычкой, из которой торчал какой-то прут.
Он всмотрелся в снимок.
— А это что такое?
— Посмотрите получше, мистер Рейлли. Этот сосуд находится в национальном Музее Ирака, в Багдаде. Медный цилиндр вставили в горловину глиняного кувшина, закрепили смолой или асфальтом и запечатали свинцом. В середине цилиндра находится железный прут. Сосуд, который вы видите, и еще немало подобных, ориентировочно датируются — конечно, если я не ошибаюсь, — тысяча двухсотым годом до нашей эры.
Лэнг задумался на мгновение.
— Я никогда не был силен в науках. Что это такое?
— Батарея, мистер Рейлли, — медленно, как будто обращаясь к умственно отсталому ребенку, сказал Бен-Хамиш. — Батарея, источник электрической энергии.
— Но как…
— После Второй мировой войны некий Уиллард Грей из массачусетского отделения «Дженерал электрик» сделал точную копию устройства, которое вы видите на снимке. Немного лимонной кислоты — проще говоря, чистого сока цитрусовых — обеспечили электрический ток с напряжением в два вольта. Если не верите мне, можете посмотреть апрельский номер «Сайенс дайджест» за 1957 год.
В деревянную панель, служившую дверью, негромко постучали. Бен-Хамиш неторопливо подошел к двери, чуть-чуть приоткрыл ее и что-то сказал. Лэнг не разобрал ни слова. Закрыв дверь, Бен-Хамиш вернулся с подносом, на котором стоял тот же (или такой) же чайник и пиалы.
— Не захотели немного освежиться?
На сей раз Лэнг взял чашечку с крепким до горечи чаем, а профессор продолжил свой рассказ.
— На остальных фотографиях медная посуда из древнего Шумера. На нее методом гальванизации нанесен слой серебра. А также немало других «радиоламп».
Лэнг был почти готов внутренне к тому, что хозяин продемонстрирует ему рисунок из египетской гробницы, на котором запечатлен фараон, смотрящий телевизор, или одна из его жен или наложниц, сушащая волосы с помощью фена. Или этот человек и немало тех, кто вместе с ним занимался этими вопросами, посходили с ума, или существующее представление о древней истории мира нуждалось в серьезном пересмотре.
Лэнг склонялся ко второму варианту.
И все же, то, что только что услышал и увидел, было больше похоже на всплеск фантазии Лавкрафта, Воннегута или Уэллса. Вряд ли он больше изумился бы, если бы Грампс вдруг процитировал ему Шекспира.
Он отхлебнул чаю и поставил пиалу на стол.
— Предположим, что все это верно. Но при чем тут Ковчег и его сверхпроводимость?
— При зарядке от моноатомных элементов с перестроенной орбитальной структурой, как, например, чистое золото, упомянутое в ваших текстах…
Лэнг вскинул руки во всемирном жесте: сдаюсь.
— Профессор, попытайтесь все же объяснить это как-то попонятнее, простым английским языком, какой был бы доступен любому обывателю.
Бен-Хамиш задумался на мгновение.
— Проще говоря… вернее, упрощая почти до абсурда: будучи заряжен, сверхпроводник продолжает выполнять ту задачу, для которой предназначен, бесконечно долго — получается нечто вроде вечного двигателя. Принцип, по какому построен Ковчег, должен позволять транспортировать энергию на любое расстояние на протяжении отрезка времени практически неограниченной продолжительности. В общем случае, при подпитке от чистого золота — манны, о которой говорится в вашем тексте, — эта энергия вполне могла обрести форму трудно представимой мощности, направленной на определенную цель.
— Как это было под стенами Иерихона?
— Именно, как при осаде Иерихона.
Лэнг протянул руку к коробке.
— И вот такая коробка, вроде…
— Нет! — крикнул Бен-Хамиш и резко оттолкнул руку Лэнга. — Вы мгновенно погибли бы точно такой же смертью, какая описана в ваших бумагах. Позвольте, я кое-что вам покажу.
Вновь соскользнув со своего насеста-табурета, Бен-Хамиш придвинул к столу резиновый коврик.
— Встаньте сюда. В библейские времена каучука не знали, и потому носильщики Ковчега тщательно мыли и еще тщательнее вытирали ноги, избавляясь таким образом от влажности и органических выделений, которые могли бы служить проводником. Одежду для них делали из самой лучшей материи, чтобы она производила как можно меньше статического электричества.
Он надел резиновые перчатки, переставил чуть в сторону золотую коробку, а потом отошел от стола и открыл стоявший у стены шкаф. Вынув оттуда металлический брусок, бросил его Лэнгу.
— Это железо.
Рейлли посмотрел на тяжелый кусок металла, который держал в руке.
— Ну и что?
— Будьте добры, положите его на край стола.
Лэнг повиновался.
Бен-Хамиш встал на коврик рядом с Лэнгом и снова переставил коробку на столе.
Потом произошло нечто непонятное. Ему показалось, что из коробки ударил самый яркий луч света, какой ему только доводилось видеть — вспыхнул и сразу исчез. Все случилось так быстро, что Лэнг усомнился, было это на самом деле, или ему померещилось, тем более что он не услышал ни звука. А массивный кусок металла исчез. Не расплавился, не превратился во что-нибудь, а попросту исчез, не оставив ни осколка, ни дымка.
