Лэнг подался вперед на стуле.

— То есть того, что ты сейчас читаешь, в Ветхом Завете нет?

Джейкоб потянулся за трубкой.

— Ни в твоей книге, ни в моей. И, подозреваю, в Торе тоже нет.

— Но?..

Джейкоб извлек кожаный кисет и принялся набивать в трубку длинные нити табака.

— Опять же, это лишь мое подозрение, но я думаю, что мои единоверцы могли поступить так же, как и христиане. Выбрали из огромного количества евангелий, возникавших тогда каждый год, если не чаще, четыре канонических. А этот вариант… как вы, янки, говорите?.. не прошел отбор? Вот именно! Не прошел отбор.

Джейкоб чиркнул спичкой и, прищурив один глаз, принялся раскуривать трубку. Он хорошо знал, что Лэнг, южанин до мозга костей, терпеть не может, когда его называют янки.

— Так что ты намерен делать дальше? Мне показалось, что после вчерашних событий ты вряд ли захочешь находиться рядом со мной, пока я буду разбираться в твоих бумагах.

Лэнгу и в голову не могло прийти, что для перевода потребуется столько времени.

— Пока сам не знаю. Да, кстати, я должен попросить прощения у Рэйчел. Это из-за меня она вчера попала в эту передрягу.

Джейкоб проводил глазами голубое кольцо дыма, медленно проплывшее над столом.

— Нет уж, проси прощения у меня. Это мне досталось так, что не позавидуешь. Теперь она думает, что я вновь связался с парнями из посольства и взялся за старое.

В посольстве располагалась британская резидентура «Моссада».

— Ты не сказал ей о?..

Джейкоб вскинул раскрытую ладонь.

— О том, что ты дал мне что-то такое, из-за чего нас всех могут прикончить? Ну уж нет! Лучше уж пусть бесится, думая, что я снова работаю для родины. Что касается перевода — это всего лишь мелкая любезность для моего друга, доброго старого друга. А скажи я ей, как обстоят дела в действительности, мне пришлось бы спать на том страшном диване, который ты видел у меня дома. Чем меньше женщина знает, тем меньше у нее поводов жаловаться.

Из-за таких мыслей, подумал Лэнг, ты вчера только чудом не схлопотал пулю.

— К вопросу о любезности для друзей… — Джейкоб положил трубку на стол, выдвинул ящик и извлек оттуда пистолет в кобуре для ношения на поясе. — Когда ты вчера позвонил, то спрашивал, как у меня насчет защитных приспособлений. Я тогда решил, что вряд ли ты затрудняешься с покупкой презервативов. Тебе вроде бы нравились такие игрушки.

Джейсон взял оружие — «ЗИГ-Зауэр P226», точно такой же, как тот, что лежал в ящике его ночного столика дома.

— Джейкоб, спасибо. Поразительно, как ты смог так быстро это устроить.

Джейсон вскинул руки, предупреждая дальнейшие благодарности.

— Видишь ли, у меня в памяти зацепилось несколько секретов, а кое-кому приятно, что я держу их при себе… Ну, ладно, с тобой очень приятно болтать, но лучше будет, если ты уйдешь и позволишь мне все-таки заняться твоими же бумагами.

Возвращаясь в гостиницу, Лэнг очень внимательно смотрел по сторонам, чтобы выяснить, нет ли за ним слежки. Так и не решив, что делать дальше, он проверил оставленные на двери «маячки» и вошел в номер. Сел на кровать, посмотрел на часы и снял телефонную трубку, но тут же положил ее и покинул номер. Портье разменял ему банкноту на мелкие монеты, Лэнг вышел на улицу.

Найти телефон-автомат в районе Сент-Джеймс оказалось непросто. Заметные издали красные кабины давно сделались элементом оформления американских сетевых ресторанов, а на смену им пришли простые пластмассовые пузыри, а то и вовсе ничего. Стремительное развитие сотовых телефонов поставило под угрозу само существование их платных уличных собратьев.

Хотя почти все телефонные переговоры, происходящие на планете, были взяты под контроль задолго до того, как этот факт превратился в проблему политического уровня, разговор, проведенный с уличного таксофона, скорее всего, утонет в громадном множестве подобных звонков. А вот если они — неважно, кто эти «они» на самом деле, — обладали возможностью проникнуть в базу данных по полетным планам Федерального авиационного агентства, чтобы детально подготовить его встречу в Брюсселе, то им ничего не мешало пролезть и в сеть англо-американской разведки и следить за любыми звонками, которые будут исходить с его номера, который им, несомненно, известен.

Рейлли подумал было попросту зайти в почтовое отделение, где телефоны-автоматы имелись с тех пор, как британская почтовая система включила в себя телефонную компанию. Но в подобных заведениях всегда толпилось слишком много народу, и подслушать разговор было проще простого.

Уже миновав Пикадилли-серкус, Лэнг наконец-то набрел на искомое и запихнул в щель несколько монет. Терпеливо слушая шипение и писк в трубке, он вдруг задумался над тем, что эти звуки остались неизменными с тех пор, когда вся телефонная связь между континентами осуществлялась по старому трансатлантическому кабелю.

— Алло…

По крайней мере, качество связи стало заметно лучше. Голос в трубке звучал так, будто собеседник находился не за океаном, а в соседней комнате.

— Фрэнсис! Это ваш любимый еретик!

Пауза.

— Лэнг?

— Вы не узнали мой голос?

— Конечно, узнал, — отозвался священник. — Просто кого-кого, а уж вас-то я никак не ожидал услышать в семь утра, ante lucem [32].

— Qui maleagit, odit lucem [33]. Дело в том, что здесь уже полдень. Уверен, что я вас не разбудил.

— В этом я не сомневаюсь. Тем более что вы звоните мне в кабинет, а не на сотовый телефон. И, очевидно, не для того, чтобы сообщить, который час там, где вы находитесь.

Лэнг собирался было процитировать что-нибудь подходящее из Виргилия, но тут заметил, что молодая няня с ангельским личиком, облаченная в форменное одеяние, бросила на него изумленный взгляд поверх высокой ручки детской коляски.

— Все в порядке, дорогуша. Человек берет уроки латыни по телефону…

Она резко прибавила шагу и удалилась с рискованной для коляски скоростью.

— Что? — осведомился Фрэнсис. — Unis dementia…

— …Dementes efficit multos [34] , —закончил фразу Лэнг. — Безумие заразительно. Но я звоню не только для того, чтобы поболтать. У меня есть несколько вопросов о Библии.

— У вас, отступников, всегда есть вопросы о Библии. Потому-то вы не имеете веры, — сухо ответил Фрэнсис.

Несмотря на суровый тон, это была всего лишь старая и добродушная шутка.

— Ковчег… — сказал Лэнг. — Расскажите мне о Ковчеге.

— Ноевом ковчеге?

— Нет, о Ковчеге Завета.

Механический голос с сильным акцентом кокни перебил его и потребовал добавить монет.

— Ковчег Завета… — задумчиво повторил Фрэнсис, после того, как Лэнг всыпал несколько монет в ненасытный автомат. — И почему же вы вдруг им заинтересовались?

— Это я вам расскажу, когда вернусь домой. Скажите, кто-нибудь знает, где он находится?

Фрэнсис фыркнул.

— Скорее, известно, где его нет, что бы ни утверждал Индиана Джонс. А если верить этой сказке, он должен быть в Африке. Кое-кто верит, что Соломон передал его сыну царицы Савской Менелику, а тот доставил его в свою страну, которая теперь называется Эфиопией. Одна секта эфиопских иудеев утверждает, что он хранится у них.

— Но вы в это не верите.

— Минутку… — В трубке послышался шорох. Лэнг воочию представил себе, как его друг придвигает на середину стола какой-то из толстенных библейских справочников. — Нет. Сам Соломон говорит, что построил храм, куда и поместил ковчег. Третья Книга Царств, восемь — двадцать один. В Ветхом Завете Ковчег неоднократно упоминается и после Соломона, особенно в связи с тем, как его укрывали от Навуходоносора во время нашествия вавилонян. А потом упоминания о нем попросту исчезают. Так что теперь о его местонахождении остается только гадать. Впрочем, есть мнение, что тамплиеры нашли его в подземельях иерусалимского храма и доставили в Европу… А-а, вот кое-что об этом.