Доусон покидал поле битвы, но борьба продолжится и без него. Иссандриан, Маас, Клин. Они живы, и действуют не в одиночку. Маас и его сторонники при дворе сделают все от них зависящее, чтобы заставить уважать себя. Даскеллин, несомненно, возглавит группировку самого Доусона, по крайней мере ту ее часть, которую в состоянии проглотить льстивый маленький банкир из Северного Взморья. Симеон будет скакать меж лезвий, и говорить сам себе, что тут, в центре все уравновешено, и мир может быть сохранен только если он никогда не остановится.

Слабый король может выжить, если у него лояльный к нему двор, но отпуская Доусона, Симеон убрал единственного, кто по настоящему боролся за него. Сейчас ничего хорошего не будет. Двор пляшет под дудку идиотов со своими собственными планами. Близоруких, корыстных идиотов.

Только чудо может сейчас спасти короля Симеона. Можно надеяться лишь на то, что принца Астера отдадут на воспитание в семью, которая покажет ему, что монархия лучше, чем сам король. Доусон на минуту предался фантазии, где берет принца под свое крыло, и обучает тому, чему не мог Симеон. Клара бормотала во сне, плотнее укутываясь в одеяло.

Солнце спустилось до самого горизонта, стены и башни Кэмнипола сделались невидимы на фоне этого огня. На миг Доусон представил, что свет идет от грандиозного пожара. Что пылает не закат, а Кэмнипол. Это могло быть пророчеством.

Близорукие, корыстные идиоты. Горящий город.

Доусон подумал, от нечего делать, где сейчас мог быть Гедер Паллиако.

Кофейни всегда занимали важное место в деловой жизни. В холодных портах Столлбурна и Раккьюпала купцы и капитаны склонялись над изразцовыми печками и согревали одетые в варежки руки дымящимися чашками, наблюдая, как зимнее солнце приближается к зениту. На безбрежных, залитых лунным светом водных просторах Мивайи, стайки кочевников-Южан потягивали из чашек нечто, весьма напоминающее консистенцией ил, декламируя стихи между ожесточенными спорами по поводу цен на серебро и пряности. По всему миру, который оставили после себя драконы, торговля и кофе шли рука об руку.

Или, по крайней мере, именно так поступал магистр Иманиэль, судя по его рассказам. Ситрин никогда не покидала пределов Ванаи, где банк владел собственным скромным зданием. Тем не менее, когда пришел час, выбор Ситрин пал на небольшое кафе с отдельной комнатой на задах, и грубо сколоченными деревянными столами на улице. Стояло оно по ту сторону площади у Большого Рынка, таким образом суматоха городской розничной торговли будет у нее под боком, и отпадет необходимость вести свои дела в одном из этих, кочующих с места на место ларьков. Владелец кафе, маэстро Азанпур, оказался древним старичком-синайцем, с единственным молочно-белым глазом, чье мастерство в приготовлении крепкого кофе граничило с волшебством. Он был страшно рад задатку, который внесла Ситрин за право распоряжаться его задней комнатой. Если день пасмурный, она могла бы сидеть в общем зале, потягивая кофе и слушать сплетни. Когда выглянет солнце, она сможет расположиться за одним из выкрашенных в белое уличных столов, и наблюдать за торговлей на Большом Рынке.

В идеале, кафе маэстро Азанпура получит известность как центр деловой и банковской жизни города. Чем больше о нем услышат, тем больше народу сюда припрется, а больше народу — больше новостей, сплетен и сделок. Ситрин знала, что одно ее присутствие здесь было хорошей рекламой, но у нее, по всей видимости, нет достаточно времени, чтобы позволить всему идти своим чередом. Рано или поздно, сюда заявятся законные представители банка Медеанов, чтобы проинспектировать свой новый филиал. А когда это произойдет, ей хотелось, чтобы он был жутко процветающим.

Что, в краткосрочной перспективе, означало малюсенькое, невинное жульничество.

Ситрин увидела реакцию на приезд Кэри еще до того, как увидела ее саму. Взоры бегали по площади подобно ветру, проносившемуся над покрытым травой полем, то вдаль, то, более скрытно, обратно. Ситрин пила свой кофе и делала вид, будто не обращает внимания на то, как загадочная женщина шагает через площадь, направляясь к большим беседкам, где находились чиновники королевы, управлявшие Большим Рынком. Кэри выбрала окольную дорогу, что дало Ситрин время полюбоваться ее костюмом. Покрой был эласианским, но шелковое покрывало и чадра из бисера говорили о Лионеи. Украшавшие ее драгоценности были из личных запасов Ситрин, и на вырученные от их продажи деньги можно было купить кафе вдвое большее. В целом же ансамбль говорил о своем происхождении с Внутреннего Моря с достоверностью, которая появилась благодаря путешествовавшему там Мастеру Киту. Такое не часто увидишь в Биранкуре, и сочетание экзотики и богатства привлекали внимание больше, чем песня. Хорнет и Смит следовали за ней в кожаных доспехах с чванством, которому научились в караване, неотличимые от настоящих вояк.

Кэри добралась до беседки и завела разговор с одним из чиновников. Слишком далеко, чтобы их можно было услышать, но поза чиновника была достаточно красноречивой. Он махнул рукой через площадь по направлению к Ситрин и кафе. Кэри склонила голову в знак благодарности, и повернувшись пошла неспешной походкой. Когда она приблизилась достаточно близко, чтобы можно было говорить, Ситрин поднялась.

— Ну как, — спросила Кэри.

— Замечательно, — ответила Ситрин. — Продолжай в том же духе.

Она провела актеров через общий зал, деревянные полы скрипели под их весом. Интерьер кафе состоял из серий комнатушек, образованных низкими арочными проходами. На окнах резные ставни из дерева, проходящий через них ветерок был напоен ароматом кедра. Девчушка-куртадамка, сидя в сторонке, тихонько наигрывала на бутылочной арфе, нежные звуки заполняли пространство. В одной из комнат, старик-первокровный оживленно беседовавший с лупоглазым Южанином, замолк, уставившись на Кэри и ее гвардию. Ситрин перехватила взгляд маэстро Азанпура, и подняла два пальца. Старик кивнул, и принялся молоть зерна на две маленькие порции. Сирин давала понять любому, достаточно наблюдательному, что экзотически одетая женщина была важной шишкой из банка Медеанов. И направлялись они подальше от чужих глаз в снятую ею комнату.

— И это все? — спросил Смит, как только за ними захлопнулась дверь, издавая скрип кожаными петлями. — Я думал, будет пошикарнее.

Ситрин устроилась за небольшим столиком. Для других оставалось достаточно места, если не сидеть, конечно. Хорнет подошел к узкому окну, рассматривая переулок через окрашенное золотом и синим стекло. Как только Кэри начала срывать с себя одолженные ей бранзулетки, Ситрин вытащила из-под своего кресла железный сейф, скользящий по маленькому красному коврику, чтобы не поцарапать пол.

— Мне не нужно здесь очень многого, — ответила Ситрин. — Учетная книга, небольшой запас денег. Я ведь не выдаю тут крупные суммы каждый день.

— В том-то весь и смысл, не так ли, — спросила Кэри, протягивая браслет, усыпанный изумрудами и гранатами. — Избавиться ото всех этих денег?

— Нет, на раздачу леденцов это не похоже, — сказала Ситрин. В городе столько мест, куда можно сделать хорошие инвестиции. Нужно поработать, чтобы решить, какие из них заслуживают внимания. Здесь я беседую с людьми. Заключаю соглашения, подписываю контракты. Все необходимое для этого находится здесь, но я не хочу, чтобы тут торчала стража, отпугивая клиентов.

— Почему бы и нет, — спросил Хорнет. — Можешь на меня рассчитывать.

— Полагаю, лучше их не тревожить, — сказала Кэри, и в дверь мягко постучали. Смит впустил Маэстро Азанпура с подносом, на котором стояли две маленькие чашки, белые, как кость. Ситрин отперла железный сундук. Пока Маэстро Азанпур вручал кофе Кэри, Ситрин завернула драгоценности в мягкую ткань, и положила в сейф рядом с учетной книгой в красном кожаном переплете и кошелем с мелочью. Замок был простой но надежный, ключ повис на шее на кожаном шнурке. Ситрин убрала его под одежду. Кэри сделала глоток и восхищенно зацокала.