— Господин Паллиако!

Здесь я, — отозвался Гедер. Носильщики приостановились.

— Гладиаторы. Хотят взять ворота.

— Что?!!

— Гладиаторы со стадиона. Они у ворот. Пытаются закрыть их.

Бунт, мелькнула мысль. Бунт на улицах Кэмнипола.

И мгновение спустя. Нет. Это переворот.

К магу его, — приказал Гедер носильщикам. — Потом взять мечи. Объявляйте общий сбор! Построение!

Сначала в замешательстве, потом в в недоумении и страхе, лагерь начал приходить в порядок. Подскочил оруженосец с мечом и доспехами. Гедер схватил меч, потом вернул, и потянулся за броней.

— Некогда, — сказал появляясь Фаллон Брут. Лицо его было подобно грозовой туче. — Если они закроют ворота, мы не у дел. Быстрее, к черту доспехи.

Гедер сглотнул. Колени затряслись. Как со стороны он услышал себя, выкрикивающего команды, а потом — в руке меч, он, Брут и дюжина ванайских ветеранов бегут к восточным воротам по зеленому полю травы. Черный кожаный плащ хлопал за спиной словно крылья летучей мыши. Меч казался тяжелым и неудобным, и когда он добрался до ворот, дыхание было тяжелым и прерывистым. А под большой аркой восточных городских ворот створки уже начали закрываться.

— Ко мне! — крикнул Гедер, и бросился вперед. — Ко мне, ванайцы!

Он и его люди ворвались через сужающееся пространство, как горсть гороха, брошенная через окно — сначала самый быстрый, потом еще пара, а затем и вся куча. И двух часов не прошло с тех пор, как пребывающий в благодушном состоянии Гедер проходил через них, а ситуация коренным образом поменялась. Там, где были кареты и повозки, повсюду валялись трупы. За перевернутым прилавком с медовым драже и засахаренной лавандой стоял ряд лучников Ясуру, их чешуя отливала золотом. Они выпустили стрелы, и кто-то справа от Гедера упал, вскрикнув.

— Вперед! — завизжал Гедер. — Остановить их! Вперед!

Его люди бросились вперед, пригнув головы и вопя. Лучники отступили, а откуда-то справа, группа Йемму, в кожаной броне с нашитыми на нее стальными пластинами, с огромными двуручными мечами загромыхала к ним. С торчащими из пасти клыками в бутафорской крови, они казались выходцами из кошмара. Один поднял голову и завыл. В крике слышались слова. Гедер повернулся к отступающим лучникам, затем к наступающим мечникам, и снова к лучникам.

Широкое лезвие в ярд длиной жужжа устремилось к нему, и он отпрыгнул назад. Йемму был почти в полтора раза выше Первокровного, косая сажень в плечах. Гедер поднял свой клинок обоими руками, и Йемму усмехнулся. С резким криком он взмахнул мечом, что заставило Гедера податься назад. Слева, огромное лезвие нашло брешь в доспехах одного из ванайцев, забрызгав кровью грудь и лицо Гедера. За спиной кто-то вскрикнул.

Противник Гедера поднял меч, готовясь рубануть им, словно топором. Гедер вскинул свой клинок зная, что не смог бы отразить даже ближний удар. Кто-то пробежал мимо мимо него и врезался в Йемму, отчего тот замешкался.

— Давай, Гедер! — крикнул Джори. — Бей его

Гедер бросился вперед, размахивая мечом. Разрез получился неглубоким, но прошел по кожаному доспеху. Йемму заорал, и Джори отпрыгнул назад. Гедер снова замахнулся. Он метил в живот твари, где броня была тонка, для придания ей гибкости, но удар пошел низом, к бедру твари. Йемму вытянул свою огромную серую ручищу, и отпихнул Гедера, но клинок Джори Каллиама рубанул по ней, пустив фонтан крови из запястья. Тот взвыл, бросая меч и хватаясь за рану, чтобы остановить кровотечение. Гедер бросился вперед, нанося удары — раз, два, три, четыре — по наколеннику Йемму, как будто пытался срубить деревце.

Йемму споткнулся и упал, поднял руки, сдаваясь. Гедер развернулся.

Створки ворот остановились на пол-дороге, и все больше ванайских ветеранов вбегало через брешь. Лучников Ясуру нигде не было видно, четверо Йемму были повержены, а с пол-полдюжины, или более того увязли в схватке с растущей волной антейских мечников. Джори Каллиам согнулся, тяжело дыша. Кровь текла у него изо рта, окрашивая зубы, но он улыбался.

— Не знал, что начали, пока мы не схлестнулись с ними, — сказал Джори, на губах запузырилась кровавая пена. Гедер усмехнулся.

* * *

— Ага, — сказал Лерер Паллиако, облокачиваясь на перила балкона. — Так, так, так.

— Они захватили южные ворота, — продолжил Гедер. — Закрыли их, и заклинили механизм. Мы до сих пор не можем их открыть.

Гедер поежился. Сумерки гасли и появились звезды. Пиры и балы были отменены приказом короны. Сталь и кровь на улицах Кэмнипола — их патрулирует королевская гвардия. Сам король Симеон собрал избранных дворян в Королевском Шпиле, и установил от заката до рассвета комендантский час означавший, что любой, замеченный на улицах с наступлением темноты будет убит без вопросов и предупреждений. Дома были заперты и забаррикадированы, на городских стенах зажжены сигнальные огни. На стадионе, перестроенном для проведения праздничных игр в честь принца Астера, стояли наспех сооруженные виселицы с дюжиной гладиаторов на них. Два раза по столько связанными сбросили с мостов, их непогребенные тела покоились на дне Раздела.

Ужас и шок, казалось, пропитали сам воздух в городе. Все казалось зыбким, готовым рухнуть в одночасье. Гедер знал, что тоже должен испытывать страх, но находился в приподнятом настроении. Вооруженный переворот в столице, и он положил ему конец. Если он прославился тем, что сжег Ванаи, трудно представить себе ту славу, что обрушится на него сейчас. Он был наполовину пьян от этих мыслей.

— Еще я слышал, что лорд Терниган отдал приказ о расформировании, — сообщил ему отец.

— Все мужчины отчаянно стремятся защитить свои дома и семьи. Если бы господин Терниган не отдал приказ, это бы, вероятно, сделал я.

Его отец покачал головой и вздохнул. Из окна открывался вид на Королевский Шпиль на окраине города, возвышавшийся над Кэмниполом, а значит, и над всем миром. Огни в окнах были подобны звездам, или армейским походным кострам. Лерер Паллиако хрустнул костяшками пальцев.

— Плохие времена, — промолвил он. — Очень плохие.

— Продолжения не будет, сказал Герер. На этом все. Гладиаторов больше не осталось, а если и есть какие, их выловят. Город спасен.

— Остались те, кому они подчинялись. Те, кто организовал нападение. А имена, которые я мог бы занести в список, слишком влиятельные для смерти на веревке. В молодости, я никогда не проводил время при дворе. Никогда не заводил связей и альянсов. Интересно, если сейчас этим заняться? Полагаю, слишком поздно.

— Отец, — начал Герер, но Лерер кашлянул, и поднял руку.

— О расформировании объявлено, сынок. Ты волен идти куда хочешь. Делать, что пожелаешь. Было бы мудро, если бы ты уехал из Кэмнипола на время. Пока все не успокоится.

Впервые, после окончания боевых действий, беспокойство пришло на смену эйфории. Гедер окинул взглядом ночной город. Конечно же, его отец напуган призраками. Бояться нечего. Они победили. Переворот провалился.

Этот переворот. В этот раз.

— Полагаю, было бы неплохо уехать домой, — сказал Гедер. — Я работаю над эссе, которое, как мне кажется, могло бы тебя заинтересовать. Я отслеживаю географические координаты по времени, и сравниваю их с современными картами для того…

— Не в Ривенхальм, — прервал его Лерер.

Слова застряли в глотке у Гедера.

— Ты должен оставить Антею, — сказал его отец. — Ты слишком глубоко влез в политику, которую мы до конца не понимаем. Сначала Ванаи, а теперь еще и это? Как минимум на лето, отправляйся туда, где никто не сможет с тобой связаться. Возьми нескольких слуг. Я дам тебе денег. Найди тихое местечко где нибудь на отшибе. Осенью, возможно, мы будем лучше знать, как обстоят дела.

— Хорошо, — согласился Гедер. Он чувствовал себя очень маленьким.

— И, сынок? Никому не рассказывай, куда ты едешь.

Симеон расхаживал взад-вперёд перед ними. На лице короля была смесь сомнения и решимости, которую Доусон видел на мордах охотничьих собак, когда они не знали, как им спуститься со склона, но понимали, что если начнут спускаться, то уже не смогут остановиться. Какие бы советы не выслушал его старый друг за эту долгую ночь, он не был на его стороне. Но Доусон был также уверен, что он не был на стороне Кёртина Иссандриана.