— В каком свете вы выставляете меня, мадам, перед моим управляющим? — прошипел он ей в лицо.

— Лучше подумайте, в каком свете перед ним вы выставляете себя! — отрезала Марина, вырывая свою руку из его пальцев. — Отпустите меня, я устала нынче, и хочу лечь спать пораньше. Одна, ваше сиятельство! А вы можете возвращаться к гостю. И еще лучше — подумайте на досуге, сколько времени может пройти прежде, чем мы получим ваш ответ по самому обыденному вопросу дел имения. О Боже, вы на одно мое бальное платье тратите больше, чем стоила вся эта пшеница!

Анатоль отпустил ее, признавая ее правоту, но сделанного уже было не вернуть. Марина ушла к себе в дурном настроении, а ему оставалось только винить себя в этом. Когда же он сумеет побороть свою неуемную вспыльчивость, что то и дело нарушает покой их семьи?

Он зарекся показывать свой нрав, но тут же на следующее утро изменил своему решению, когда Марина давала ему за завтраком односложные ответы на его вопросы, как ни силился он завязать разговор. Судя по всему, она все еще дулась на него, и это разозлило Анатоля. Да, он виноват перед ней, но сколько можно припоминать ему промахи? Разве он не повинился перед ней? Третьего дня минул Илья-пророк, и Анатолю скоро возвращаться в Петербург, а она так затягивает их ссору…

Анатоль, желая досадить супруге, приказал принести себе утреннюю почту, которую и принялся просматривать прямо за столом, зная, как ненавидит Марина, когда за трапезой занимаются иными делами. Он заметил, что она нахмурилась, но ни слова не сказала ему, ни единого замечания, хотя ее глаза так и метали молнии, и улыбнулся, разворачивая письмо. Когда он прочитал первую половину письма, присланного ему из имения Загорских, то улыбнулся еще шире, а потом вдруг перевел взгляд на жену, которая в этот момент намазывала маслом булку для дочери и что-то говорила той вполголоса, улыбаясь.

Как ей сказать? Прямо и откровенно? Или зайти издалека? А может, просто передать ей письмо Сержа? Анатоль снова взглянул на жену и увидел, что она в упор смотрит на письмо в его руке. Без сомнения, она узнала почерк, оттого и побледнела, с неудовольствием отметил про себя Анатоль.

— Вести из Загорского? — проговорила она, и он кивнул, поймав себя на мысли, что не желает сейчас произносить то, чего он так долго ждал все эти месяцы. Ведь это причинит ей боль, он знал это наверняка. Но разве у него был иной выбор? Он хотел начать издалека, рассказать про то, что Серж решил открыть конный завод у себя в имении и прочих новостях, не таких острых, как та, что была в первых строках письма, но почему-то вдруг холодно и отрывисто произнес:

— Князь Загорский пишет о своей помолвке с девицей, что гостила нынче у них в имении, — он сделал вид, что ему нужно глянуть имя невесты в письме, хотя он знал его наизусть. Но разве мог он признаться даже сам себе, что ему больно видеть сейчас выражение глаз Марины? — Девица Варвара Васильевна Соловьева, дальняя родственница Голицыных. Венчаться думают на Красную горку.

Анатоль отложил письмо, словно оно жгло ему руки, и, не поднимая глаз на жену, схватился за газету, что доставили из уезда вместе с почтой. Он слышал, как что-то лепетала по-французски Леночка, как звякнула пара, после отодвинулись стулья, и маленькие ножки пробежали мимо него, потом вернулись. Он нагнулся от газеты к девочке, и та поцеловала его в щеку, а потом выбежала из столовой, направляясь в парк в сопровождении бонны и Параскевы, своей новой молоденькой нянечки.

Анатоль перевел взгляд на Марину, что сидела сейчас с неестественно прямой спиной и то складывала, то раскладывала задумчиво салфетку одной рукой, устремив свой взор в какую-то точку на противоположной стене столовой. В самом ее лице, в ее плотно сжатых губах, в этих пустых глазах — смотрящих, но не видящих, читалась такая горесть, что Анатоля взяла бешеная злость. Он встал с грохотом со стула, заставив этим жену взглянуть на себя, и бросил газету на стол.

— Ты хоть бы притворилась, что тебе все равно! — зло крикнул он ей и вышел вон. Его переполняла злоба и ревность, что требовали выхода, и он, чтобы и далее не наговорить лишнего супруге, приказал подать ему ружье и ушел в парк стрелять по блюдцам, что подкидывал вверх лакей.

Фюйть — полетело в высоту блюдце, и Анатоль с большим наслаждением нажал на курок, посылая пулю, что разобьет это блюдце на сотни маленьких кусочков. Вместе с этими кусочками из него словно уходила его злоба на Марину. Чего еще он ожидал от нее, когда прошло так мало времени? Менее полугода прошло, как Загорский вернулся с того света, а любила она с самого отрочества… разве можно все забыть вот так, по щелчку?

Анатоль в очередной раз взял из рук лакея заряженное им ружье, и вдруг его взгляд разглядел сквозь стволы лип невысокую фигурку в светлом легком платье, что целенаправленно шла прямо к пруду. О Боже, неужто она решила свести счеты с жизнью из-за полученного поутру известия?

Анатоль тут же бросил ружье наземь и бросился к пруду, перепугав своим неожиданным броском окружавших его лакеев. Он чуть ли не в десяток шагов преодолел расстояние, что разделяло его и жену, схватил ее за руки, останавливая ее у самого пруда. Она была явно перепугана его неожиданным появлением. Ее глаза сейчас были словно блюдца, что он стрелял сейчас, и если бы не тот страх, что он испытывал в душе, он верно рассмеялся бы ее виду.

— Зачем? — прохрипел Анатоль, со страху лишившись голоса. Марина поморщилась — так сильно он сжимал ей запястья, а после удивленно ответила:

— Хотелось быстрее достать. Леночка просила.

Анатоль взглянул за спину жены и только сейчас заметил Леночку с битой в руке, что испуганно смотрела на него, бонну и Агнешку рядом с девочкой.

— У нее мячик утонул, — пояснила Марина. — Я хотела достать.

Анатоль вдруг ощутил такое огромное облегчение при ее словах, что ему захотелось смеяться. Она не хотела утопиться! А просто достать мячик! От иронии ситуации он расхохотался во весь голос и прижал Марину к себе, целуя ее в обе щеки. Потом он отстранился и спросил:

— А почему мои девочки не кликнули лакеев?

— Потому что это мы можем сделать сами, — ответила Марина недовольно. Анатоль покачал головой.

— Разве так можно? А на что вам прекрасный рыцарь, что всегда придет на помощь и спасет своих дам из беды? — он отодвинул Марину подальше от воды, и сам ступил в воду. — Где он упал?

Анатоль стал шарить руками по дну, стараясь нащупать круглый тяжелый мячик, но ему никак это не удавалось. Он то и дело натыкался на водоросли или палки, что валялись на дне, злясь на дворовых, что плохо почистили пруд. Наконец он нащупал мячик и рванул руку вверх, зажав его пальцами.

— Merde! [424]— вырвалось у него при этом так громко, что долетело до ушей дочери, стоявшей неподалеку, которая с явным удовольствием повторила услышанное слово. Марина укоризненно воскликнула:

— Анатоль, mon Dieu, что за слова?!

— Я чуть не оторвал себе палец, а тебя интересует только мой vocabulaire [425]! — отрезал Анатоль и бросил свой трофей, выловленный из пруда, дочери. Та тут же убежала сопровождаемая своей маленькой свитой, а Марина шагнула к мужу.

— Дай взглянуть, что там, — потребовала она. Он оглядел свою руку и пострадавший палец с небольшой ссадиной.

— Все равно merde, что бы ты ни говорила. Я потерял кольцо, — Анатоль показал ей безымянный палец правой руки. — Зацепился за какую-то палку, когда вытаскивал мячик, оно и слетело. Diable! [426]

Ни он, ни она не хотели думать о том, что означает эта потеря по народным приметам, старательно обходя эту тему при дальнейших разговорах. Тут же кликнули дворовых, что полезли в воду шарить по дну и искать потерянное барином кольцо. Но, несмотря на все усилия, потеря так и не отыскалась, как усердно не старались слуги. «Словно в воду кануло», — говорили они, не улавливая иронии.