Он пошел обратно, обошел все комнаты, продолжая звать ее, будто она могла спрятаться в стенах дома. С порога он не очень-то осмотрелся и только теперь заметил, что здесь не все в порядке. Коврик у входной двери лежал криво. Алиса, прирожденная чистюля, никогда не оставила бы его так. На книжных полках в гостиной тоже царил беспорядок. Некоторые книги были перевернуты вверх ногами, другие — вставлены на место переплетом к стене, третьи лежали на столе. На кухне он нашел полуприготовленный завтрак. Открытая коробка с хлопьями, пакет молока, вынутый из холодильника и стоящий на кухонном столе. Феррис понюхал молоко. Еще не прокисло.
Он пошел по коридору в маленькую комнатку, служившую Алисе кабинетом. Ящики стола открыты, несколько папок лежат на столе. Ноутбука нет. Теперь Феррис испугался всерьез. Кто бы ни побывал в квартире, он забрал компьютер Алисы, со всеми файлами. Возможно, это просто грабители. Если Алиса с утра опаздывала на работу, она могла не доесть завтрак. А потом, когда она ушла, в квартиру забрался вор. Феррис позвонил ей на работу с телефона, стоявшего на кухне. Раздались гудки, но трубку никто не брал.
И только повесив трубку телефона, он заметил на полу кухни следы крови. У стола. Он вскрикнул, почти беззвучно, полный отчаяния. Еще капли, за дверью кухни, через полметра каждая, цепочкой тянущиеся к двери. О боже. Где она? Феррис старался не закричать. Худшее, что он мог себе представить, едва маячившее точкой на горизонте, теперь стремительно приближалось к нему. Он сел на софу и попытался собраться с мыслями. Без паники, сказал он себе. Она действительно куда-то пропала.
Он позвонил на главный номер Совета по ближневосточному урегулированию и попросил позвать Ходу, женщину-палестинку, помощницу Алисы. Она тоже была встревожена. Алиса сегодня не приходила на работу, сказала она. В офисе забеспокоились, поскольку на нее это не похоже. Но потом они подумали, что она может быть у своего друга-американца.
— Это яее друг-американец, — сказал Феррис, стараясь говорить спокойнее.
Он сказал Ходе, что не следует звонить в полицию или делать что-то еще, пока он сам ей не позвонит. Надо подумать, но в каком ключе? Его собственном или заимствованном у Хофмана?
Ферриса придавила тяжесть обрушившегося на него события. Он допустил это. Алису похитили. Кто-то вломился в ее квартиру и увез ее. Феррис попытался рассуждать логически. Следует ли позвонить офицеру службы безопасности посольства, чтобы тот вызвал полицию? Это стандартная процедура для всех американцев, находящихся за границей. Или позвонить в отделение ЦРУ и вызвать сюда своего заместителя, вместе с представителем ФБР из посольства? Чтобы они провели экспертизу, прежде чем сюда приедут иорданцы и все испортят. Или позвонить Хани и попросить у него помощи в специфическом деле? Потом он решил, что надо сделать все эти три звонка. Черт с ней, с оперативной секретностью. Это ерунда по сравнению с Алисой. Единственной ошибкой сейчас будет не сделать все возможное, чтобы спасти ее.
Первой прибыла команда из посольства. Агент ФБР быстро осмотрел квартиру, взял пробу крови с пола и снял отпечатки пальцев с кухонного стола, поскольку нападение, очевидно, произошло на кухне. Пока они собирали все улики, Феррис сидел на софе, уткнувшись лицом в ладони. Начальник оперативного отдела, его заместитель, сел рядом с ним. Он был старше Ферриса и раньше иногда позволял себе колкости в его адрес, но не сейчас.
— Это твоя девушка, так? Что я могу сделать? Просто скажи. Сейчас не до правил.
— Не знаю, — ответил Феррис. — Боюсь, что случилось что-то по-настоящему скверное.
— Можешь рассказать об этом?
— Не сейчас. Это слишком сложно. Слишком много таких вещей, о которых не знаешь ни ты, ни остальные. Думаю, ее похитили.
— Хофман хочет с тобой поговорить. Я сразу же позвонил ему после разговора с тобой. Он хочет, чтобы ты как можно скорее поговорил с ним по защищенной линии.
— Не сейчас, — сказал Феррис, покачав головой. — Мне надо подумать.
— И тем не менее. Он не обрадуется.
Заместитель положил ему руку на плечо. Видимо, он хотел сказать что-то еще, но не стал. Феррис был прав. Он слишком многого не знает.
Спустя пару минут приехал Хани Салам с командой экспертов из УОР. Они оцепили место происшествия, натянули пластиковые перчатки и принялись за дело. Щелкали радиостанции, по которым они вызывали помощников. Из услышанного Феррис понял, что на дорогах уже разворачиваются посты и пропускные пункты, чтобы задержать машину, в которой могли увезти Алису. Сквозь окно Феррис увидел стоящих снаружи иорданских спецназовцев в темно-синей форме.
Хани подошел к Феррису, сидевшему у дальней стены гостиной, среди зеркал и красного дерева. Иорданец поцеловал американца в обе щеки. Феррис увидел на его лице искреннее сострадание и наконец-то позволил себе расслабиться. Его глаза наполнились слезами, и он уткнулся в плечо Хани. Тот мягко похлопал его по спине, как ребенка.
— Все будет хорошо, — несколько раз повторил он.
Феррис долго молчал, с закрытыми глазами, пытаясь понять, что же теперь делать. Наконец, открыв глаза, он позвал Хани в спальню, чтобы поговорить наедине. Заместитель и агент ФБР пошли было за ними, но Феррис махнул им рукой. Закрыв за собой дверь, он отошел к дальней стене спальни. Подойдя к телефону, стоявшему у изголовья кровати Алисы, он снял трубку с базы, а потом отсоединил базу от линии. Их никто не должен подслушать. Потом он сел на край кровати и жестом показал Хани на место рядом с собой.
— Мне нужна помощь, — немного дрожащим голосом сказал Феррис. — Вы мне поможете? Я должен знать это прежде, чем мы начнем разговор.
Иорданец кивнул. Он был одет, как обычно, элегантно, но лицо его было мрачным.
— Думаю, я знаю, что произошло, — сказал Феррис. — И боюсь этого.
— Рассказывай. Мы найдем ее, если ты нам поможешь.
— Думаю, ее похитили люди «Аль-Каеды».
Хани слегка покачал головой:
— Зачем им это? Твоя подруга — социальный работник. Работает с палестинскими детьми. Ведь так? Зачем она нужна кому бы то ни было?
Феррис понял, что они вторгаются на запретную территорию. Надо было сначала позвонить Хофману и выработать план игры. Но, думая обо всех правилах и требованиях работы ЦРУ, Феррис почувствовал, как на него накатывается волна отвращения к самому себе. Именно эти правила и методы привели к тому, что он подверг Алису опасности. Нужно говорить с Хани сейчас, заручиться его поддержкой, пока не поздно.
— Послушайте и попытайтесь забыть о том, что не касается Алисы непосредственно. По дружбе, пожалуйста. Сможете это сделать?
— Конечно, дорогой. Я всегда был твоим другом. Даже тогда, когда ты не был моим другом.
— Хорошо. Причина, по которой они похитили Алису, в том, что она знакома с человеком, с которым мы работали. Иорданский архитектор, о котором мы говорили, Омар Садики.
У Хани расширились глаза.
— Она его знала? Садики, подозреваемого в организации взрыва в Инкирлике? Как это выс ним работали? Как такое могло случиться, дорогой? Ты хочешь сказать, что он ваш агент?
— Не спрашивайте. Не сейчас. Но я уверен, что, когда на Новый год Садики исчез, это не было бегством. Его схватили члены сети «Аль-Каеды», чтобы узнать, что ему известно. Они выбьют из него все его связи с американцами. Они не найдут нашего следа, он слишком хорошо замаскирован, но выяснят, что он поддерживал дружеские отношения с Алисой Мелвилл. Она часто встречалась с ним по делам их благотворительного фонда.
— Извини, дорогой. Мне очень жаль, — внезапно сказал иорданец.
Это было худшее, что он мог сказать. Оно подтверждало наихудшие опасения Ферриса насчет ситуации, в которой оказалась Алиса. Помолчав, иорданец продолжил:
— Она на тебя работала, эта Алиса? Под прикрытием? — спросил он.
— Ради бога, нет. Алиса ненавидит ЦРУ. Она работает в этой своей негосударственной организации, пытается помогать людям. И это не прикрытие. Самая настоящая работа. Она выглядит именно тем человеком, каким и является.
