Смайт и его группа выехали обратно на дорогу под огнем пуштунов, а вторая команда быстро скрылась среди холмов, где их ждали их собственные машины. Отступая, они оставили роскошный боевой трофей. Тело американца, пару дней назад привезенное самолетом из Афганистана. Местные будут чувствовать себя комфортнее, если решат, что убили хотя бы одного американского солдата. Наличие еще одного тела снизит вероятность того, что тот, кто станет позднее анализировать события, усомнится в их правдоподобности.

Смайт и его помощники с грохотом выехали из деревни. Спустя несколько часов прибыли ударные вертолеты. Это должно было имитировать операцию по эвакуации тела американца из лендровера. А также важных бумаг, которые были при нем. Они приземлились на деревенской площади, выставили охрану вокруг лендровера и минут двадцать обыскивали машину. Но Гарри Микера в ней уже не было. Тело и документы унесли в горы люди «Аль-Каеды», как и ожидал Хофман. Через пару часов после этого какой-нибудь из самых преданных полевых командиров должен был открыть чемоданчик и начать разглядывать его содержимое, пытаясь разобраться. А затем придет черед размышлений.

Этим же вечером телеграфные агентства сообщили о том, что американское подразделение попало в засаду и погиб один американский солдат. Про второго американца, в гражданской одежде, прибывшего на встречу с вождем племени, связанным с «Аль-Каедой», расстрелянного в собственной машине, никто не говорил. Но для этого не требовалось никаких телепередач. Уже к ночи в каждой приграничной деревне будут говорить о встрече Аззама с американцами и шептаться о том, что Аззам работал на ЦРУ. Противник заглотил крючок.

Хофман убедился в том, что операция сработала. Они перехватили разговоры по мобильным и болтовню в Интернете. Люди Сулеймана пытались понять, в чем смысл их находки, но они были слишком низкого ранга, чтобы принимать решения. Решать должны были старшие руководители «Аль-Каеды». Пакистанская разведка арестовала курьера, направлявшегося в Карачи. Он вез с собой сообщение о срочном созыве совета, встрече улемов,по поводу столь серьезному, что может потребоваться даже личное вмешательство халифа.УНБ перехватывало голоса, которые не было слышно уже несколько лет. Члены сети были вынуждены нарушить обычный режим оперативной секретности. С ними случилось самое худшее из того, что могло случиться.

Удача всегда сопровождает хорошо спланированную операцию. Хофман вложил много трудов во второе и начал пожинать плоды первого. Аудиограмма голоса, перехваченного УНБ с мобильного телефона в Вене, была очень похожа на голосовую структуру одного из главных объектов слежения. На линии были помехи, но тщательный анализ показал, что это голос человека, родившегося в Сирии, в Хаме, Карима аль-Шамса, взявшего себе оперативный псевдоним Сулейман. Главный организатор вышел из тени. Смысл разговора был непонятен, поскольку говорившие использовали кодовые слова, но речь шла о мученичестве Хуссейна, принявшего смерть из-за интриг завистливых соперников. Аналитики Хофмана решили, что они правильно поняли суть разговора. Сулейман говорил о том, что он стал жертвой обмана.

При содействии УНБ австрийская полиция получила информацию о районе, из которого прошел звонок. Они оцепили район и проверили несколько многоквартирных домов. Перед рассветом они нашли телефон, но человек, который им воспользовался, уже сбежал.

Феррис хотел вернуться в Амман, чтобы встретить Новый год с Алисой, но Хофман попросил его задержаться еще на день. Он хотел отпраздновать победу. Проблема была лишь в том, что все участники празднования, знавшие, в чем дело, работали в Минсмит-парке. Сама их совместная работа уже была тайной. Поэтому Хофман решил устроить празднование Нового года прямо на работе. Он протащил на территорию Управления еду и выпивку. Выбрал барменов из числа аналитиков. Нашел даже диджея, оперативника, всегда втайне мечтавшего петь хип-хоп. Феррис попытался расслабиться с помощью выпивки и музыки и даже потанцевал с молодой женщиной, работавшей у Азхара. В танце она терлась о его тело, двигаясь вверх и вниз, как у шеста для стриптиза.

Но мысли его были не здесь. Операция закончилась, и он чувствовал себя опустошенным. Что бы теперь ни случилось, Феррис не сможет это контролировать. Даже увидеть. Пустоту внутри заполняли лишь мысли об Алисе. Все те годы, что он жил с Гретхен, он задумывался, что это значит — быть влюбленным. Теперь он знал это. На этот Новый год он должен принять решение. Феррис принялся искать глазами Хофмана, чтобы поговорить с ним, но тот куда-то исчез.

Феррис уже звонил Алисе, днем. Она собиралась пойти на вечеринку в «Фор сизонс» с друзьями-иорданцами. Она не стала винить его в том, что он не с ней, просто тихо обошла этот вопрос. Когда в Аммане наступила полночь, Феррис снова позвонил ей, но она не отвечала. Его сильно расстроило, что он не может произнести ее имя в новогоднюю ночь, передать ей поцелуй хотя бы по телефону. Он оставил ей сообщение. Внутри штаб-квартиры ЦРУ его мобильный не работал, так что он не знал, пыталась она ответить или нет.

Феррис покинул празднующих и ушел в пустой кабинет. Взяв в руку телефон, он снова набрал номер Алисы. Буханье музыки из динамиков мощной аппаратуры доносилось даже сквозь закрытую дверь. Алиса подняла трубку после третьего гудка. У нее был сонный и немного хмельной голос, будто она выпила снотворного.

— Я должен кое-что сказать тебе, — сказал Феррис. — Я принял новогоднее решение.

— Что? — переспросила она. Очевидно, она еще не до конца проснулась.

— Я готов.

— Что?

— Я готов к тому, чтобы мы были вместе. А все остальное не имеет значения.

— Все имеет значение. Когда ты вернешься домой? — спросила она. Ее голос звучал потерянно, она словно прощалась с ним.

— Завтра, — ответил Феррис. — Я вылечу сегодня днем, прилечу завтра, поздно вечером. Приготовлю тебе ужин. Буду любить тебя. И дам тебе то, что ты хочешь.

— Чудесно, — сказала она, видимо окончательно проснувшись. — Что ты имеешь в виду?

— Я скажу тебе правду. Я больше не могу жить во лжи. И не должен. Все кончено.

— Не понимаю, о чем ты, но звучит здорово.

— Хорошо, — сказал Феррис. — Я осознаю, о чем говорю.

Феррис провел в пустом кабинете еще некоторое время, думая об Алисе и о том, что он сделает в этот Новый год, если выполнит, что решил. Он расскажет ей все. А значит, ему придется уйти из Управления. По-другому нельзя. Часы подбирались к полуночи, когда в дверь вломился Хофман. У него в руках была бутылка шампанского и два фужера.

— Давай, мерзавец, — проворчал он. — Нам надо поговорить.

Он уже хорошо напился, и спиртное приглушило его обычный веселый настрой. Сейчас он выглядел меланхоликом.

Сев за стол напротив Ферриса, он налил в фужеры шампанского. Феррис ждал какого-нибудь мерзкого и бравурного тоста, но Хофман молчал. Тогда он сам нарушил молчание.

— Мы сделали это, — сказал он, поднимая бокал. — Не думал, что это возможно, но мы сдюжили. Мы влезли в их ДНК.

— Ага, конечно, — мрачно ответил Хофман.

— Никаких сомнений. После того, как они перехватили звонок Сулеймана. Он попал в переделку. Иначе бы он не вышел на поверхность. За последние дни мы поймали столько новых нитей, что скоро сможем накрыть кучу их сетей, от Лондона до Лахора.

Хофман покачал головой. Дело было не только в выпивке. Его что-то беспокоило. Но Феррис не хотел делить с Хофманом его проблемы, у него хватало собственных.

— Успокойтесь, босс. Это победный раунд.

— Мы пока не победили.

— Но мы куда ближе к победе, чем всего неделю назад. Выпьем.

Феррис чокнулся с Хофманом и выпил бокал почти до дна. Но его старший товарищ не стал пить.

— Все слишком хорошо, — сказал Хофман. — Значит, что-то не так.

— О чем вы? Ради бога, почему нельзя сказать «да»? Оно сработало. Господь знает как, но мы это сделали.