И Пол засмеялся. У него болел живот, болели ноги, даже правая рука болела; и скоро, может быть, ему станет еще больнее, так как паранойя Энни заставит ее подумать, что, если человек смеется, значит, он смеется над ней. Но он не мог остановиться. Он смеялся, задыхаясь и кашляя; он раскраснелся, в уголках глаз показались слезы. Эта женщина отрубила топором его ногу, отрезала ему электроножом палец, а теперь принесла ему икру в количестве, достаточном, чтобы заставить поперхнуться африканского кабана. И – чудо из чудес! – на ее лице не было и намека на расселину. Она даже начала смеяться вместе с ним.

Обычно люди обожают икру или терпеть ее не могут, но Пол никогда не испытывал ни того, ни другого чувства. Если он летел куда-нибудь первым классом, стюардесса ставила перед ним блюдце с икрой, он съедал ее и забывал о ней до следующего полета, когда стюардесса снова ставила перед ним блюдце. Но сейчас он с жадностью набросился на икру и все прочее, словно человек, впервые в жизни осознавший, какую важную роль в его жизни играет еда.

Энни осталась к икре равнодушна. Она размазала ложку икры по поджаренному кусочку хлеба, откусила, поморщилась с отвращением и отложила тостик в сторону. Зато Пол поедал икру крайне активно. За пятнадцать минут он срыл половину возвышавшейся перед ним горы. Затем рыгнул, прикрыв рот ладонью, и виновато поглядел на Энни, а та вновь разразилась веселым смехом.

Думаю, я убью тебя, Энни, подумал он и дружелюбно взглянул на нее. Я действительно это сделаю. Может быть, я уйду вместе с тобой – но если и так, я уйду с набитым икрой желудком. Смерть бывает и хуже.

– Это было замечательно, но я больше не могу, – произнес он.

– И не ешь, а то тебя вырвет, – отозвалась Энни. – Это очень калорийный продукт. – Она улыбнулась. – У меня есть для тебя еще сюрприз. Бутылка шампанского… На потом. Когда ты окончишь книгу. Называется – «Дом Периньон». Стоит семьдесят пять долларов! Одна бутылка! Но Чаки Йодер из винного магазина говорит, что это самое лучшее шампанское.

– Чаки Йодер прав, – заметил Пол, подумав, что «Дом Периньон» не в последнюю очередь виноват в том, что он, Пол, попал в этот дом. Помолчав, он добавил: – Я бы хотел кое-чего еще. Когда закончу.

– Да? Чего же?

– Ты как-то говорила, что сохранила все мои вещи.

– Да.

– Тогда… У меня в чемодане лежала пачка сигарет. Я хочу выкурить одну сигарету, когда закончу.

Ее улыбка пропала.

– Пол, такие вещи не доводят до добра. От них бывает рак.

– Энни, неужели ты думаешь, что сейчас меня будет беспокоить возможность заработать рак?

Она не ответила.

– Я хочу одну-единственную сигарету. Каждый раз, когда я заканчивал книгу, я откидывался на спинку кресла и выкуривал сигарету. Поверь, у такой сигареты отличный вкус, даже лучше, чем у самого роскошного обеда. По крайней мере так было раньше. Сейчас, наверное, меня замутит после сигареты и будет пучить живот, но мне нужна эта связь с прошлым. Ну как, Энни? Сыграй честно. Я играл честно.

– Хорошо… Но до шампанского. Я не намерена пить шипучее пойло за семьдесят пять долларов в комнате, где ты будешь потом распространять вокруг себя этот яд.

– Отлично. Если ты принесешь мне сигарету часов в двенадцать, я положу ее на подоконник и буду время от времени поглядывать на нее. Потом закончу книгу, вставлю буквы, после этого покурю, пока не почувствую, что теряю сознание. Тогда я погашу ее. И позову тебя.

– Хорошо, – сказала она. – И все-таки я недовольна. Пусть от одной сигареты у тебя не разовьется рак, я все равно недовольна. И знаешь почему, Пол?

– Нет.

– Потому что курят только Непослушные Парни, – ответила Энни и принялась убирать посуду.