«Прости нас, ма, – было написано вареньем на тарелке над вафлями. А внизу шла еще одна строчка. – Мы любим тебя и Соланж».

– Мне правда стыдно, что вела себя как дура, – сказала Меган. – Просто когда Люси позвонила… А потом все стали обзываться и дразнить меня дочкой поломойки… Я… я была так расстроена, что не могла собраться с силами и подумать, что к чему.

– Ох, милые вы мои, – прошептала Аманда. Она потянулась через стол и накрыла их ладошки своими.

– Я тоже хочу извиниться, ма, – сказал Уайатт. – Но вот почему ты не сказала нам, что делаешь?

Аманда старательно сморгнула слезы и попыталась объяснить:

– Я боялась, что не смогу сохранить для вас дом. Это все, о чем я могла думать в тот момент. Все мы были расстроены, вы боялись перемен, и мне не хотелось пугать вас еще больше.

Она вновь взглянула на тарелку. От близости горячих вафель послание начало таять и расплываться, но это уже было совсем не важно. Она никогда не забудет эти строчки, и то, как ее дети просили прощения, и этот завтрак.

– Папа сказал, что это он во всем виноват, и ты сделала то, что должна была сделать, чтобы позаботиться о нас, – сказала Меган. – Я чувствую себя такой эгоисткой! Я так страстно мечтала о том платье, заставила тебя купить его, а потом еще и обвинила за это. Теперь я понимаю… но все же… я думаю, что папа мог бы вернуться домой. Не сердись, но я продолжаю надеяться, что вы помиритесь.

Аманда перевела взгляд на сына. Голос мальчика дрогнул, но он решительно произнес:

– Мне все равно, даже если мы переедем в другой дом. Пусть он будет маленьким. Но хорошо бы остаться в этом районе, чтобы я мог играть за свою команду. Ну, и папа тут живет.

– Мне тоже все равно, где мы будем жить, – заявила Меган. – И если тебе нужна моя помощь, я готова убирать дома вместе с тобой. – Она решительно взглянула на мать, вздернула подбородок и добавила звенящим голосом: – И если Люси Симмонс или еще кому-то это не нравится, они могут идти… ну, то есть мне безразлично, что они подумают.

Аманда все никак не могла разжать ладони, сжимая руки детей. Сердце ее ныло от любви и счастья. «Боже, спасибо, что у меня такие замечательные дети! Они самые умные, самые добрые, самые лучшие».

– Ты не будешь ругаться с папой? – спросил Уайатт.

– И дашь ему шанс доказать тебе, что он изменился? – добавила Меган.

Аманда вздохнула. Она прекрасно понимала, что детям трудно поверить в то, что примирение меж нею и Робом невозможно.

– Все будет хорошо, – сказала она, впервые твердо уверенная в этом. – Самое главное – и я, и папа очень вас любим. И теперь все наладится. Знаете, я начала заниматься уборкой оттого, что наше положение было близко к отчаянному. Но дело пошло неожиданно хорошо, и теперь Кэндис, Брук и я подумываем превратить это в бизнес, который позволит нам зарабатывать неплохие деньги. Но сначала необходимо восстановить свою репутацию и вернуть клиентуру. А для этого нужно, чтобы Сьюзи Симмонс признала, что все ее вещи на месте и мы ничего не крали.

– И как ты собираешься заставить ее это сделать? – с любопытством спросила Меган.

Аманда и не заметила, как приступила к завтраку и съела уже половину вафель. Как это оказывается здорово – обсуждать свои планы, а не скрывать их!

Они не просто семья – они команда! С такой поддержкой да еще с такими замечательными подругами, как Кэндис и Брук, для нее нет ничего невозможного.

– Еще не знаю, как именно я это сделаю, – признала Аманда. – Но три мушкетера нанесут миссис Симмонс визит… и не уйдут из ее дома, пока все не выяснится.

«Три мушкетера» встретились в доме Кэндис и решили, что отправятся в дом Сьюзи Симмонс на своем желтеньком автомобильчике.

– А у нас есть план? – спросила Брук, забираясь в машину.

– Ну, не то чтобы это был настоящий план, – отозвалась Аманда, усаживаясь на водительское сиденье. – Я думаю, мы просто приедем, позвоним в дверь, войдем в дом и объясним ей, что именно нам нужно. Но силу будем применять только в самом крайнем случае.

– Жаль, – разочарованно вздохнула Кэндис. – Я мечтала хорошенько приложить Сьюзи Симмонс чем-нибудь тяжелым с того самого дня, как познакомилась с ней.

– Знаешь, она ведь не всегда была такой, – сказала Аманда, уверенной рукой ведя машину в нужном направлении. – Когда мы встретились впервые, она была другой – ну, не то чтобы очень приветливой или душевной, но уж точно добрее и не такой стервой. Но после развода она переменилась очень сильно – стала резкой и неприятной.

– А мне все равно, чей вызваны перемены в Сьюзи, – заявила Брук. – Вот с тобой и муж при разводе обошелся хуже, чем с ней, и вообще тебе досталось, но ты же не стала такой мерзкой и злобной.

– Мне было некогда становиться злобной, – отмахнулась Аманда. – Но сейчас я над этим работаю. И должна сказать, что в душе у меня накопилась порядочная доля ярости и злости. Ложь Сьюзи и ее обвинения в наш адрес могут уничтожить все наши усилия. Единственные клиенты, не отменившие уборку, – это Сильвия Хардуэй и Хантер… и то он просто в отъезде и не знает, что тут происходит, Не знаю еще, как он поступит, когда вернется.

– Этот мистер Джеймс просто невероятно привлекательный и сексуальный, – подначила подругу Кэндис.

– Это точно, он такой, – пробормотала Аманда. Но, честно говоря, полное молчание мистера Джеймса начинало порядком ее тревожить: – Я пытаюсь не сильно переживать из-за того, что он внезапно и полностью исчез, но все же его отсутствие и молчание начинают действовать мне на нервы и вызывают всякие неприятные сомнения, – честно призналась она.

– А вот не надо сразу заниматься психоанализом и переживать! – воскликнула Кэндис. – Просто наслаждайся жизнью.

Аманда свернула на нужную улицу и перестроилась в правый ряд. Было немного странно вести желтый автомобильчик в собственном обличье, а не в образе Соланж. Вот мимо проехал серебристый «мерседес». Дама-водитель указывала на пылесос на крыше машинки своей пассажирке, и обе они заливались хохотом. Аманда приготовилась, что сейчас щеки ее вспыхнут от смущения, но ничего подобного не сочилось.

– Эй, смотрите, – сказала она подругам. – Эти дамы в «Мерседесе» находят нас забавными.

– Они и половины не знают, – отозвалась Кэндис. – На самом деле мы еще забавнее, чем они думают.

С этими словами она повернулась к окну и высунула язык, состроив гримасу пассажиркам серебристого авто. Она даже сложила ладошки на манер ушек или рожек и помахала ими над головой. Дамы в «Мерседесе» почему-то перестали смеяться, лица их выразили неодобрение, они прибавили скорость и умчались вперед.

– Эй, кошелки, чего так быстро смылись, – хихикнула Кэндис. – Могли бы еще повеселиться.

Аманда, не веря своим ушам, взглянула на подругу… Кэндис была, как всегда, элегантна, изысканно одета, со вкусом накрашена… но что-то в ней неуловимо изменилось.

– Что с тобой случилось? – спросила Аманда. – Вчера ты проявила совершенно искренний интерес к бейсболу. А сегодня показываешь язык двум незнакомым дамам и выражаешься хуже, чем моя дочь… Эй, Брук, как ты думаешь, вдруг в нашу Кэндис вселился инопланетный разум?

Аманда ожидала смеха или шутливых возражений, но подруги молчали, я тогда она забеспокоилась всерьез:

– Кэндис? Что происходит?

– Ну, кое-кто действительно вселился в мое тело. – Брук испуганно подалась вперед и попыталась заглянуть в лицо подруги, сидевшей на переднем сиденье:

– Что ты такое говоришь, Кэндис?

– Я говорю о ребенке!

– Что?

– Ну, я беременна. – Кэндис вдруг покраснела и улыбнулась совершенно беззащитной улыбкой безумно счастливого человека. – Представляете, девочки, мне сорок два, я бесплодна – и у меня будет ребенок!

– Боже мой! – Аманда торопливо искала место для парковки, хоть они еще и не добрались до дома Сьюзи. – Ты не шутишь?

Кэндис покачала головой.

– Подумать только, – мечтательно сказала она. – Сперматозоиды этого ирландца оказались более шустрыми, чем у всех тех, за кем я была замужем.